Бремя командира (СИ) - Хай Алекс - Страница 37

Урусов же, несмотря на её сдержанность, был доволен тем, что она оценила жест. Лейтенант поспешил вернуться к остальным, явно наслаждаясь тем, что хотя бы на мгновение привлёк внимание Катерины. Я не мог не заметить это, и едва сдержал усмешку.

— Вижу, старается, — сказал я, когда Урусов отошёл на безопасное расстояние. — Кажется, ты ему приглянулась.

Она на мгновение посмотрела на меня, затем на лейтенанта.

— Пусть старается, — сухо отозвалась она. — Не до этого сейчас, Леш. Меня не покидает ощущение, что это задание — не просто способ нас спрятать. Думаю, это ещё и проверка. Возможно, они хотят понять, на что мы действительно способны. Шереметевой нужны результаты эксперимента. Живые результаты, а не записи в толстых книгах…

— Согласен. Нужно показать, что можем. Но ты, Катерина, на рожон не лезь. Ты еще не восстановилась после кризиса.

Катерина лишь кивнула, не сводя глаз с дороги, по которой мы шли.

— Не буду. Но если что случится, в стороне не останусь.

Мы вышли на небольшую площадь перед ратушей, и я невольно залюбовался пейзажем. Карельская природа вокруг Сердоболя была удивительно красива. Высокие сосны, тянувшиеся вдоль горизонта по всему берегу озера. Серебряная гладь вод Ладоги и серые каменные острова. Листья берёз на аллеях уже давно пожелтели, и лёгкий ветерок раскачивал ветви, роняя одинокие жёлтые листики на мостовую.

Катерина тоже остановилась на мгновение, чтобы полюбоваться пейзажем. В её взгляде появилось нечто странное — смесь лёгкой тоски и восхищения.

— Боже, как все это красиво…

Я уловил эту нотку в её голосе и улыбнулся.

— Если тебе нравятся такие пейзажи, то у меня под Выборгом есть поместье. Там почти так же мило, как и здесь.

Катерина повернула голову и с удивлением на меня посмотрела.

— Это официальное приглашение? — спросила она с прищуром, явно дразня меня.

— Почему нет?

Но наша короткая передышка быстро закончилась. Кропоткин быстро поговорил с кем-то по телефону и обернулся к нам.

— Господа. Нас ждут. Прошу за мной.

Мы вместе с остальными членами группы поднялись по каменным ступеням к входу в здание. Нас встретил помощник бургомистра — высокий, худощавый мужчина с нервными движениями. Его костюм выглядел чуть потрёпанным, а взгляд блуждал по лицам присутствующих.

Он провёл нас через узкий коридор, стены которого были украшены чёрно-белыми фотографиями старого Сердоболя, в кабинет, где уже ожидали несколько человек. Стол в центре комнаты был накрыт тёмной скатертью, на которой стоял массивный старинный самовар. Из его носика тонкой струйкой поднимался пар, заполняя комнату лёгким ароматом свежезаваренного чая.

За столом сидели двое мужчин — они были похожи друг на друга, словно отец и сын. Оба были одеты в дорогие костюмы, но без излишней роскоши, свойственной столичным купцам.

Бургомистр, поднявшись, поприветствовал нас.

— Ваше благородие, позвольте представить вам и вашим коллегам купцов Сийтоненов. Отец — Симо Деккиевич, и его сын — Микко Симович. Это самый старый купеческий род в нашем уезде. Они занимаются добычей мрамора в Рускеале.

Мужчины встали и быстро нам поклонились.

— Рад знакомству, — произнёс Симо Деккиевич, делая шаг к самовару. Он ловко налил крепкий чай в фарфоровые чашки, которые стояли на подносе на столе. — Присаживайтесь, у нас принято обсуждать дела за чаем.

Мы все заняли места за столом, и вскоре перед каждым из нас оказалась чашка горячего напитка. Напряжение в воздухе было заметным, и я чувствовал, что Сийтонены были явно встревожены.

— Сразу признаюсь, все это — наша затея. Мы убедили Ивана Ивановича дожать Выборг, чтобы вас сюда прислали, — начал Симо Деккиевич, отставив чашку с чаем в сторону. — Потому что столкнулись с серьёзной проблемой в наших каменоломнях. Несколько недель назад в Рускеале, на наших участках, начали происходить странные вещи. Мастера стали жаловаться на слабость и усталость. Несколько даже взяли больничные, а те, кто остались, работают с постоянными перерывами. Производительность упала на треть.

— Мы не сразу связали это с… аномалиями, — признался Микко. — Сначала думали, что это просто усталость или болезнь. Все же труд тяжелый, а многие рабочие стараются брать побольше смен, чтобы прокормить семьи. В наших местах от работы не бегают. Деньги, особенно перед зимой, всегда нужны… Так что люди могли просто сами себя загнать.

Микко Сийтонен на мгновение замолчал, словно подбирая слова. Я взглянул на него и заметил, как напряжённо он сжал руки, лежащие на столе. Отец посмотрел на него и коротко кивнул, словно давая разрешение говорить дальше.

— Всё изменилось, когда мы сами поехали в Рускеалу, — продолжил Микко, голос его стал тише, напряжённее. — Отец настоял, чтобы мы посмотрели на всё своими глазами. Рабочие выглядели, как будто жизнь из них уходит. Даже не болезнь — скорее, как будто что-то вытягивает их силы.

Я переглянулся с Катериной — она внимательно слушала каждое слово и даже подалась вперед, не скрывая интереса.

— Мы начали сами разбираться, — вмешался Симо, — расспрашивать людей, пытаться понять, что происходит. Один старик сказал, что это напоминает то, что раньше называли белой хворью. Та же слабость, апатия, и медленное угасание. Но раньше это случалось только на горе Паасонвуори, далеко от добычи. И не со всеми.

— Белая хворь? — переспросил Кропоткин, нахмурившись. Он отпил чаю, затем осторожно поставил чашку обратно на блюдце. — Ранее об этой болезни ничего не сообщалось. Есть медицинское название у этого диагноза?

Купцы принялись качать головами.

— Гора Паасонвуори всегда считалась у нас святым местом, — пояснил Симо, вытирая платком пот со лба. — На неё редко кто ходил, а если и ходили, то с особой осторожностью. Это древнее капище, место духов. Люди всегда старались избегать её. Туристов туда не водили, хотя виды, конечно, впечатляющие. Духи могут разозлиться и наказать белой хворью, если тревожить это место без нужды. А вот в Рускеале раньше такого не было.

Я видел, что Катерина и остальные члены группы отнеслись скептически к словам о духах. Но я уже слышал рассказы об этих местах от деда Оксаны. Он сам пострадал, схватив дозу аномальной силы, когда шастал по карельским священным местам. Непосвященный в суть проблемы человек и правда после такого уверует в злых духов.

— И теперь вы думаете, что эта «хворь» пришла в Рускеалу? — Уточнил Кропоткин.

Симо и Микко переглянулись. Младший Сийтонен кивнул.

— Да. И не только там, — наконец ответил Симо. — По всей округе начали появляться похожие случаи. В Белых Мостах, например, целая деревня разболелась. Там сейчас почти никто не работает — у людей нет сил. И не так давно что-то подобное было в Ахвенкоске, весной этого года. Тогда тоже говорили о белой хвори.

— И вы сразу сообщили бургомистру? — спросила Катерина.

Симо кивнул, наклонив голову в сторону Ивана Ивановича Берга, который молчаливо сидел за столом, наблюдая за происходящим.

— Да раньше бы сообщили, кабы не повезли мрамор в Италию, — вздохнул старший. — Там выставка была… Как вернулись и поняли, что творится такая оказия, сразу забили тревогу и обратились к Ивану Ивановичу, а он вызвал вас.

— Верно, — подтвердил Берг. — Мне показались подозрительными все эти совпадения. Тем более что от Министерства инструкция еще летом пришла, на случай таких вот явлений… Как только я увидел, что это повторяется не в одном месте, а сразу в нескольких, я понял, что надо звать специалистов. У нас же тут и так людей немного, да еще и зима на носу…

— И правильно сделали, — отозвалась Яковлева, сидевшая рядом с Кропоткиным.

Майор покачал головой, задумчиво потирая подбородок. Всё это его явно беспокоило, но он старался не показывать своего волнения.

— Благодарю за информацию, — наконец произнёс он. — Мы приступим к изучению ситуации немедленно. Но нам потребуется разрешение на посещение тех участков, что находятся в частной собственности. Это нужно оформить быстро, чтобы не задерживать работу.