Время линкоров (СИ) - Романов Герман Иванович - Страница 24

В русском флоте после войны с японцами было решено строить два типа субмарин — малых, прибрежного действия (тип «Минога»), и больших, для действий в море (тип «Акула»). И со временем пришли к выводу, что малые лодки не нужны — ограниченное водоизмещение не позволяет действовать субмаринам с должной эффективностью. История повторилась в СССР, где в тридцатые годы малые подводные лодки типа «М» строились огромными сериями…

— Хм, а японцы перестроили свои дивизии, по пять вымпелов в каждой. Надо же, весь свой «объединенный флот» в море вывели, только старые корабли под Владивостоком и Гензаном оставили. Пусть погоняются за нами в охотку, а там Степан Осипович подойдет, им холку намылит.

Эссен зло усмехнулся — вот уже в третий раз он водил свой отряд в набег на «острова», занимаясь «бесчинствами» на всем побережье, как писали про него в английских газетах. На это никто из русских моряков не обращал внимания, а вот в адрес британских газет высказывались непечатно уже во многих странах. Еще бы, в европейских городах писали о многодневной бомбардировке Владивостока, повествуя о зверствах азиатов, а в Лондоне отделывались короткими заметками, и только, и ясно почему — ведь японцы были союзниками. Зато в Берлине выражались куда крепче, чем в Петербурге — кайзер, как все знали, ненавидел азиатов, а японцев особенно, а потому немцы в выражениях не стеснялись, ставя на первые полосы своих газет сообщения репортеров из «руин горящего Владивостока».

Теперь обстрелы прекратились, только старые крейсера порой выстреливали несколько снарядов, как бы показывая, что город заблокирован с моря. Но все эскадры Объединенного Флота были здесь, и сейчас радисты «Рюрика» передавали их состав в Мокпхо, куда пришли главные силы ТОФа, и оттуда до берегов Японии было рукой подать. Именно угроза отмщения, зависшая над страной Восходящего Солнца подобно «дамоклову мечу», и заставила японцев прекратить обстрелы Владивостока — весь флот они стянули к Сасебо и Нагасаки, рассредоточив корабли по многочисленным гаваням.

— К двум линкорам добавили «Аки» и обе «ибуки» — и довольно резво все пятеро идут. Значит, на этот броненосец установили турбины — ход держит довольно бодро, в отличие от «Сацумы». Учтем, теперь у них три быстроходных линкора в одном отряде. Нам не стоит связываться — противник гораздо сильнее. Но попробовать надо, только не сейчас.

Несмотря на отчаянную храбрость, Эссен был расчетлив, и сломя голову бросаться на противника не собирался. Но то, что японцы стали явственно опасаться русских линкоров, и это очевидно, раз усилили свой отряд еще одним кораблем, «почти дредноутом». Пятеро против четверых — слишком очевиден перевес в бортовом залпе, чтобы устраивать баталию. Против 16 русских двенадцатидюймовых орудий 28 у японцев, а на шестнадцать 283 мм и 240 мм у японцев четырнадцать 254 мм и 203 мм. Простой ход, добавив всего один корабль, самураи получили дополнительный десяток крупнокалиберных орудий. И что плохо, так то, что на ТОФе нет броненосца, способного выдать 20 узлов, а «Наварин» проходит сдаточные испытания на Балтике, а так бы этот быстроходный линкор с восемью двенадцатидюймовыми орудиями, смешал бы японцам все их хитрые расклады.

— А ведь Того заметно усилил отряд своих броненосных крейсеров двумя «цукубами», Николай Оттович. Теперь крейсерам Дабича с ними лучше не сходится в бою — уничтожат!

Действительно, к трем «асамоидам» уже добавились два быстроходных линкора с 305 мм артиллерией. Оно и понятно, в прошлой войне «ветеранам» Объединенного Флота сильно досталось, половина из них ушла на морское дно. Да и в недавнем сражении стало очевидно, что стоит «Георгию», не говоря о «Рюрике», ими серьезно заняться, то история повторится. А так усиление пришлось кстати, теперь вдвоем нападать на пятерых будет проблематично, а линкоры Шульца не помогут — у них нет превосходства в скорости. А броненосным крейсерам Дабича, пусть и усиленным «Коджоном» придется тяжко — если не удерут, то потопят, раз отдали «цукубы» с их шестидюймовым средним калибром, бесполезным против русских броненосцев. И что скверно — догнать «асамоидов» Дабич не сможет, у него ход чуть поменьше, «Россия» притормаживает, пусть на половинку узла. Но при волнении уже японцы отставать начнут, из-за худшей мореходности.

— Это так и есть, Михаил Коронатович, но заметьте — нас преследуют только десять кораблей, другая половина Объединенного Флота напрочь лишена резвости. Оно и понятно — пять броненосцев во главе с «Микасой», да «Сацума» с двумя «катори» и парой «чилийцев». Интересная перестановка!

— Все дело в крупнокалиберных пушках, я так считаю, Николай Оттович. В отряде, если я не ошибаюсь, всего двенадцать 305 мм пушек, но к ним восемнадцать 254 мм и четырнадцать 203 мм. Любой из наших дивизий придется тяжко, и это при том, что на вымпел больше. И учитывать нужно, что у старых броненосцев общий залп из двадцати 305 мм пушек — тоже мощный, тут лучше 1-й дивизии с ними сцепится, а второй с «сацумой» и другими.

— Почему вы так считаете, Михаил Коронатович?

Эссен с подначкой посмотрел на Бахирева, но тот ответил очень серьезно, видимо, все успел продумать:

— На японском отряде тридцать три шестидюймовых ствола, они засыплют фугасами. «Виттельсбахи» хорошо забронированы, в отличие от «пересветов», для них это будет куда безопаснее, как и для «бородинцев» с «Цесаревичем». А вот 3-й дивизии лучше драться против второго отряда, где «Сацума», хотя там британских 190 мм пушек тоже хватает, зато шестидюймовых только десяток. Дивизия Матусевича выстоит, нам главное хоть пару вражеских броненосцев стреножить, а там 2-я дивизия подойдет.

— Тогда иной разговор будет, лишь бы Степан Осипович нашим доводам внял, — подытожил Эссен и посмотрел на вражеские корабли — одни медленно приближались, другая половина начала ощутимо отставать. И он с усмешкой произнес, поблескивая глазами:

— Сейчас посмотрим, какие из них «бегуны» на небольшой волне. Поднимите сигнал — «держать ход девятнадцать узлов»!

Отдав приказ Эссен спокойно смотрел на вражеские корабли, которые продолжали настойчиво преследовать русскую эскадру. Спустя полчаса стало очевидно, что держать такую скорость японцы не смогут, хотя и «Россия» шла на пределе своих возможностей, густо дымя всеми четырьмя трубами. «Коджон» тоже еле поспевал, хотя больше половины команды на нем были немцы. «Громобой» и особенно «Баян» шли более уверенно, как и оба линкора. А вот для «Рюрика» и «Георгия Победоносца» 19 узлов были сущим пустяком — на такой скорости эти линейные крейсера только разгонялись…

— Противник не стал зарываться, думал, что долго преследовать нас будут. Но нет, когда убедились, что не догнать, сразу отвернули. Хотя их «ибуки» могли прибавить ход, даже вырвались вперед, но их придержали приказом. А жаль — можно было им хорошую взбучку устроить.

Эссен отпил горячего чая, прислушался к турбинам — те мерно рокотали. Линейные крейсера возвращались обратно, вряд ли японцы ожидают столь дерзкого нападения, ведь они видели долгое бегство русских. За стеклом иллюминатора серая предрассветная муть, через несколько часов будет Нагасаки, порт которого в отместку за Владивосток обстреляют с дальней дистанции. Идущие в набег вместе с ними легкие турбинные крейсера «Витязь» и «Рында», уверенно набиравшие 25 узлов, перетопят всякую «мелкую живность» — так русские моряки именовали каботажные пароходы и шхуны, а при случае и канонерские лодки с эсминцами. Но то будет после рассвета, просто Николаю Оттовичу не спалось, и, подремав пару часов на диване, он решил побаловать себя горячим чаем, обычным, не «адмиральским», в который всегда щедро добавляли ароматного коньяку. Вот только успел сделать первый глоток, как по линейному крейсеру разнесся звонкий ревун тревоги, тут же продублированный боцманскими дудками. И сотни моряков моментально сбросили с себя липкую паутину тревожного сна, никто, понятное дело, не раздевался, да и спали вполглаза, несмотря на усталость — все прекрасно знали, что начнется с утра, когда главный калибр начнет бить по еле видимому городу на побережье ненавистных островов. И сейчас офицеры и нижние чины разбегались по постам согласно боевому расписанию, а Эссен поднялся по трапу наверх, в боевую рубку из своей походной каюты, маленького «пенала» в носовой надстройке. Там было необычайно оживленно, а Бахирев, вглядываясь в предрассветную муть в оптику бинокля, беззвучно шевелил губами, и чуть притоптывал ногой от возбуждения.