Выплата (СИ) - Каляева Яна - Страница 56

— На два часа. Женщина, — сообщает Ветер в наушнике. — Подойди ближе, но не вплотную. Спроси, в каком она состоянии.

Только теперь вижу на одном из бетонных блоков то, что издалека кажется грудой серых армейских одеял. Всматриваюсь: под ними и правда человек, он лежит неподвижно. Похоже, спиной ко мне.

Останавливаюсь в десятке шагов и говорю ровным доброжелательным тоном:

— Здравствуйте. Вы звали на помощь, и помощь пришла. Вы в сознании? Слышите меня?

Человек — это действительно девушка — резко вздрагивает, поворачивается ко мне и садится, свесив ноги. Она очень худа, волосы спутаны в колтун, кожа неестественно бледная — но даже сейчас видно, что она молодая и хорошенькая. Лицо скуластое, огромные темные глаза широко распахнуты, рот приоткрыт, губы дрожат. На тощей шее висит шарфик — теперь грязно-серый, а когда-то, видимо, красный.

Демонстрирую пустые руки и мягко говорю:

— Меня зовут Александр. Как вы себя чувствуете?

Девушка сжимается — она смертельно перепугана. Ее потряхивает, волосы влажные от пота — похоже, жар. Но главное — лицо у нее живое, подвижное, совсем не похожее на застывшие маски сверходаренных.

— Г-господи… — голос тихий, дрожащий. — Ты правда заберешь нас отсюда? Я не могу больше, я… так хочу домой.

— Да, я пришел, чтобы помочь вам вернуться домой, — не уверен, что это правда, но не важно сейчас. — Кто ты?

— Я Кира. Кира Семенова. Честное слово, я ничего плохого не делала, не знаю, за что мне это все…

— Все хорошо, Кира. Ты ни в чем не виновата, я знаю.

— Я… я не знаю, как попала сюда и почему. Мне писали через Телеграф… я поверила, дура. И вот… здесь. Очень долго… Потом Игорь нашел выход, я не знаю, как. И ушел, потом вернулся…

Похоже, Кира не пытается применить Дар — ни обычный, ни сверх. Она просто таращится на меня, хрипло и тяжело дышит, трясется всем телом. Кулачки судорожно сжимают шарф.

— Игорь вызвал помощь, и вот я здесь. Вы знаете, где Игорь сейчас?

— За водой пошел, я так пить хочу все время… — Кира кутается в тонкое одеяло. Похоже, у нее жар. — Должен вернуться уже. Господи, поверить не могу. Вы правда поможете нам?

— Правда. Что с вами произошло? Вас держали в бункере?

— В какой-то железной яме. Было очень холодно. И голос. Он говорил, все время говорил — а потом кричал, нет, не кричал даже… я не знаю. Это было очень больно.

Девушка заходится в надрывном кашле. Скорее бы медиков сюда… Но не могу же я забрать ее, пока Игорь не вернулся — он этого не поймет. Допрос может и подождать, но сейчас надо потянуть время.

— Что говорил этот голос?

— Не знаю. Что-то про выплату. Про то, что мы врали себе всю жизнь, а теперь должны стать… другими. Как будто настоящими, — девушка шепчет лихорадочно. — Я не знаю — я почти все время спала. Это мой Дар — спать, глупый, дурацкий Дар. Но тут он меня и спас, наверно. А Игорь так не мог, он тоже стал кричать, а потом просил, чтобы я его усыпила. Но я не могу. Они тоже думали, что могу, но нет. Только себя.

— Саша, женщина опознана, — голос Алии в моем наушнике. — Триггеры: «ты хорошая, ты ценная, ты нужна». И еще «мама ждет дома», «никто на тебя не сердится».

Трудно одновременно слушать двух женщин, одну деловитую и отстраненную, другую — перепуганную, в полубреду. Кира продолжает лихорадочно говорить:

— Не знаю, сколько времени прошло. Я все больше спала, Игорь давал мне воду. Будил, только когда голос смолкал. А сам не мог это слышать и… сделал что-то… там был ржавый гвоздь. Теперь Игорь не слышит ничего, я ему писала на стенах углем. А потом пришел человек… они с Игорем ушли, я не знаю куда, не знаю, где он теперь — тот, другой человек… И где же Игорь? Пожалуйста, пусть он вернется. Почему все время все уходят?.. Так хочется пить…

— Сейчас, сейчас… Все хорошо, Кира, на тебя никто не сердится…

Начинаю отстегивать фляжку с водой, и тут оживает наушник:

— На шесть часов. Мужчина. Идет сюда.

Медленно поворачиваюсь, держа раскрытые ладони перед собой. Девушка всхлипывает у меня за спиной, потом заходится в кашле. Надо сказать Игорю… черт, он же глухой. Демонстрируя доброжелательность лицом и жестами — то есть почти не двигаюсь.

Игорь идет к нам, едва сгибая ноги в коленях, словно андроид из дешевых фантастических фильмов. В руках у него пластиковая пятилитровая канистра с водой — таких полно в любом супермаркете, только эта мятая и грязная. Обтянутое кожей лицо не выражает ничего, словно он не только оглох, но вдобавок ослеп.

— У нас, я смотрю, опять гости, — говорит он тем же ровным размеренным тоном, что и по телефону. — Кира, этот человек не обижал вас?

Краем глаза вижу, что девушка яростно мотает головой. Игорь обращается к ней на вы после почти года в бункере…

— Чего хочет этот человек? — равнодушно спрашивает Игорь.

Плавно, без резких движений достаю блокнот, который дала мне Алия — хорошо, что он лежит в верхнем незастегнутом кармане. Открываю его, беру ручку…

— Нет. Пускай Кира напишет, кто ты и что делал.

Отдаю блокнот девушке. Она начинает строчить в нем так же поспешно, как только что говорила. Потом поднимает глаза. Игорь подходит, берет блокнот, читает. Его губы чуть кривятся, хотя на улыбку это совершенно не похоже.

— Во-от оно что-о, — в монотонном голосе Игоря прорезается сарказм. — Значит, еще один спаситель…

Не нравится мне его тон! Тянусь к спрятанному под курткой пистолету — и тут мой шлем словно взрывается изнутри. Бетон, покрытый ржавой травой, мчится в лицо. Становится темно и очень тихо.

Башка раскалывается, руки скручены за спиной, запястья горят огнем. Кончиками пальцев нащупываю толстую проволоку и монтажную петлю в бетонной плите, за которую проволока закреплена. До конца скрутки пальцами не дотянуться. Все остальное тело свободно, но зафиксирован я надежно.

Куртка расстегнута, кобура на поясе ощущается ненормально легкой. Голове непривычно холодно… шлем! Черт, в нем же микрофон и камера! Если Игорь догадался отшвырнуть его подальше, на базе теперь не видят и не слышат, что происходит.

А вот я слышу кое-что.

— Кира, не переживайте, — судя по голосу, Игорь близко, но не настолько, чтобы я смог ударить его ногой. — Я его не убил — оглушил только. С тем, первым, признаюсь, не рассчитал. Но этот точно живой, тем более что он был в шлеме, так что череп не поврежден. Сейчас он придет в себя, и мы выясним, зачем нас похитили и как нам спастись. Только будьте добры, записывайте для меня все, что этот человек станет говорить.

Первый… Первым, видимо, был Рыбаков. И сейчас Игорь принимает меня за его подельника, за пособника похитителей. Почему? Наверно, потому, что Рыбаков тоже сказал, что пришел их спасти… Черт, тупо-то как вышло.

Ну хоть времени прошло немного — еще не стемнело, только сумерки стали чуть гуще.

— Вы ведь очнулись, — говорит Игорь. — Сами глаза откроете или вам посодействовать? После всего, что со мной произошло, пытками я не побрезгую. Я врач, так что могу сделать вам очень больно, причем в течение длительного времени. В ваших интересах рассказать все сразу, причем ясно и коротко — Кире тяжело записывать.

В чем-то он прав — нет никакого смысла прикидываться ветошью. Открываю глаза. Игорь стоит, скрестив руки на груди, метрах в пяти — никак не достать до него. Кира с блокнотом в руках сидит на груде одеял чуть позади него — видимо, я прикручен к бетонному блоку, на котором она раньше лежала.

Так, что им сказать? Черт, башка-то как трещит…

— Игорь, Кира, вы неправильно понимаете ситуацию. Вы ведь звонили в службу спасения, просили помощи. Я и есть эта помощь. Я пришел, чтобы вытащить вас отсюда.

Кира молча записывает. Игорь берет у нее блокнот, читает и хмурится:

— Вы лжете. Спасатели прибыли бы группой, с медиками и лекарствами. И форма у них другая. Вы одеты как военный, но без знаков различия. — Игорь подбирает с земли ржавую проволоку, задумчиво вертит в руках, слегка колет кончиком свою ладонь, проверяя остроту. — У вас последняя возможность сказать по своей воле, кто вы и зачем явились сюда.