Африканский след - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 38

• Предыдущая
• 38/49
• Следующая

Арбузов припомнил, что уже после возвращения из джунглей Грозов, и до этого не слишком общительный, окончательно замкнулся в себе, вел себя, как выразился Сергей Сергеевич, странно... Это теперь в моде всякие там медитации, гипнозы и прочая дрянь. А тогда большинство товарищей Георгия решили, что парень и впрямь рехнулся... Ничего удивительного, Ангола была сущим адом. Что касается самого Арбузова, он до какого-то момента был согласен с остальными по части «выставленного» Грозову диагноза. Но однажды...

Однажды Сергей Сергеевич проснулся раньше остальных где-то на час, живот свело: подхватить кишечную инфекцию в тропическом лесу можно, даже просто-напросто поглубже втянув в себя воздух. Особенно если забыл накануне всадить себе плановый укол с вакциной. Такие уж это места! Европейскому человеку делать там вообще нечего... Словом, под первыми, но уже жаркими лучами рассветного солнца Арбузов, морщась, но все равно медленно двинулся в сторону леса от палатки с известной целью... Медленно, потому что смотреть приходилось в оба – и под ноги, чтобы не наступить на змею, и по сторонам, поскольку змей там кишмя кишело, и некоторые караулили свои жертвы на деревьях и в кустах.

Внезапно что-то заставило его замереть на месте. Пробыв в Анголе около года, Сергей Сергеевич научился доверять своей интуиции, заодно и отточив ее: даже самый слабый сигнал опасности, не воспринимаемый сознанием, давал человеку команду: «Замри!»

Он и замер. Осторожно поднял глаза, посмотрел вперед и уже не замер, а обмер от изумления и испуга.

Посреди не так давно вырубленной ими среди переплетения ветвей, лиан и прочей здешней флоры дорожки стоял Георгий. А перед ним... Перед ним в позе боевой готовности огромная даже по здешним меркам кобра с раздутым капюшоном, готовая к броску... Самое потрясающее, Грозов и не думал хвататься за оружие, как сделал бы любой на его месте! Окаменевший от ужаса Сергей Сергеевич собственными глазами проследил, как Георгий поднял левую, а вовсе не правую руку, в которой оказался зажат этот паршивый божок... Сам он, опомнившись, молниеносно выхватил револьвер, с которым не расставался круглые сутки, но выстрелить не успел.

Кобра, уже готовая к броску, внезапно перестала раскачиваться и... кинулась в сторону. Этого не могло быть! Просто потому, что не могло быть никогда! У каждого зверя, как полагал до сих пор Арбузов, особенно у хищника, повадки одни и те же, которым он не изменяет никогда. «Отменить» свой бросок змея на том этапе, на каком он застал эту мизансцену, просто не могла! Физически не могла. Опустив руку с револьвером, он по-прежнему стоял неподвижно, никак не выдавая своего присутствия, даже про больной живот забыл. Не потому, что хотел подглядеть за Грозовым, просто не мог поверить собственным глазам. Так вот и довелось ему увидеть финал встречи человека и змеи.

Георгий издал звук, похожий на смешок, спокойно шагнул вперед и вскоре исчез в зарослях.

Арбузову, по его словам, эта сцена запомнилась на всю жизнь и даже несколько лет после Анголы изредка снилась по ночам. К этому нынешний полковник милиции добавил, что с того момента и сам старался общаться с Георгием как можно меньше. Сделать это было нетрудно, поскольку, как он уже упоминал, излишней общительностью тот никогда не отличался...

Последним из оперативников закончил читать факс Филя Агеев. Не потому, что читал медленно, а потому, как не сомневался Сева, что обдумывал, и не по разу, каждое слово... Следовательно, сейчас задаст какой-нибудь вопрос – он даже догадывался какой, и не ошибся.

– Слушай, – задумчиво почесал Филя в затылке, – а привлечь этого полковника к нашему делу... Как думаешь?.. Он этого типа в лицо знает, нам бы это здорово помогло... Или, допустим, если искать его по всяким там РЭУ: куда естественнее, если ищет бывший армейский товарищ... А?..

– Увы, – вздохнул Голованов. – Когда ему такие же умные, как мы с вами, люди предложили в этой связи командировку в Москву, полковник отказался категорически.

– Причина? – нахмурился Щербак.

– Что, ангольское братство? – встрял Демидов – и угадал.

– Конечно, – кивнул Всеволод Михайлович. И, поколебавшись, спросил: – Кого-нибудь это удивляет?

Мужчины хмуро переглянулись. Бывшие «русские волки», тоже в свое время принадлежавшие к братству, только афганскому, не удивились. Никто из них не мог гарантировать, что в сходной ситуации согласился бы охотиться на «своего», да еще, как стало ясно в итоге, на их глазах практически «свихнувшегося» парня...

– Ладно, проехали, – вздохнул Сева Голованов. – Теперь, когда вы все владеете той же информацией, что и я, приступим к обсуждению наших собственных планов.

– Да что тут обсуждать! – нетерпеливо перебил его Щербак. – Сегодня, к сожалению, уже все, а завтра с утра...

– Погоди, Николай, – довольно резко остановил его Всеволод Михайлович. – К поискам мы приступим с вами послезавтра, а не завтра! После того как снимок Грозова будет у нас на руках.

Щербак хотел возразить, но вмешался Агеев:

– Все верно, я с тобой согласен. Учитывая размеры территории и общую неопределенность, мы только засветимся и, чего доброго, спугнем Грозова... Помолчи, Коля! Пока все идет в нормальном темпе, сутки ничего не решат. Демидыч?

– Согласен, – кивнул Володя Демидов, не склонный к многословию. И Щербаку пришлось сдаться.

– Сейчас будем обсуждать наши действия более конкретно, с картой, – продолжил Сева. – Но сразу предупреждаю: никаких самостоятельных действий, если кому-то повезет, не предпринимать! При малейшем подозрении, что вышли на клиента, связываться со мной, решать, как действовать дальше в этом случае, будем коллегиально... Щербак, тебя это касается в первую очередь!

... Фотография спецназовцев, сделанная двадцать с лишним лет назад, попала в офис «Глории» на следующий день около семи часов вечера. Георгий Грозов был виден на ней достаточно четко, сидел он с краю, слегка отстранившись от остальных. Убедительно белокурый, светлоглазый, с хмурым и совершенно российским лицом, ничего общего со словесным портретом исчезнувшего психиатра внешне этот парень не имел.

Самым счастливым временем в жизни Настя Ляпунова считала те несколько лет, когда они с бабушкой жили в маленькой деревушке Касимовке, на окраине Рязанской области. И хотя ей было всего пять с половиной лет в год переезда в Орехово-Зуево, она отчетливо помнила то их тихое и мирное существование, теперь, спустя годы, представлявшееся ей настоящим раем...

Конечно, домик, принадлежавший еще бабушкиному отцу, был небольшим и стареньким и из года в год все больше заваливался набок. Для того чтобы привести его в порядок, денег у них не было. Зато какой чудесный яблоневый сад окружал скромное, но всегда чистенькое жилище! Какая сладкая, словно мед, малина там росла, и смородина – крупная, как крыжовник, а сам крыжовник, крупный, как сливы!..

Домик вместе с садом стоял на пологом холме, а внизу струилась, прихотливо извиваясь, широкая и чистая в этом месте Клязьма. И летом, и зимой, когда река покрывалась белоснежным льдом, а Касимовка укрывалась сверкающей шубой снега, деревенские мужики ловили здесь рыбу, и бабуля частенько покупала у них ее, просто выходя для этого на улицу: рыбаки всегда возвращались домой мимо их сада. Потом бабуля варила уху, вкуснее которой Настя ничего в жизни не пробовала. А на ночь бабуля всегда заставляла внучку выпивать стакан парного козьего молока: из живности, кроме безрогой козы Дуськи, у них были еще куры и старый, лохматый пес Сторож, который на самом деле ничего не сторожил: нечего было, да и не от кого. В деревне все друг друга знали, жили дружно. Когда-то в Касимовке имелось, по словам бабуси, больше сорока дворов. Но теперь, расположенная на окраине области, со всех сторон окруженная лесом и располагающая одной-единственной, раскисающей по весне и осени дорогой, деревня потихоньку умирала...

• Предыдущая
• 38/49
• Следующая