Операция «Сострадание» - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 13
- Предыдущая
- 13/62
- Следующая
– А он намерен работать? Или убийство так его потрясло...
– Будет, будет! Это у него пройдет!
– А есть еще в шоу люди, которые отказались работать из-за убийства?
Против обыкновения, Стас не принялся тотчас же частить словами, а раскрыл рот, упершись глазами в кого-то позади Глебова. Глебов обернулся – в комнату вплыла женщина... Если возраст Стаса так же невозможно было определить, как возраст экзотического животного, то вошедшая выглядела лет на тридцать пять. Не красавица, но и не чудовище – темно-русая толстушка со стрижкой «каре», консервативно облаченная, как бы в пику своей фигуре, в прямую серую юбку ниже колен и бесформенную коричневую кофту на некрупных роговых пуговицах. Рядом со Стасом она выглядела добропорядочной старшей сестрой хулиганистого братца. Сравнение усугублялось тем, что ее вдруг обнаруженное присутствие заставило Стаса напрячься и даже как бы оробеть.
– Марина... а я тут объяснял гражданину... то есть господину следователю Глебову...
– Я поняла, Стасик, – мимоходом, как бы погладив собаку, успокоила Стаса та, которая, по всей очевидности, была не кем иным, как Мариной Ковалевой. Далее она обращалась прицельно к Глебову, словно присутствие такого феномена, как Стас, игнорировалось по определению: – Смею вас уверить... Георгий Яковлевич? Смею вас уверить, Георгий Яковлевич, все участники реалити-шоу происходящее поняли правильно и поэтому остались в проекте. Если у кого-то временно сдали нервы, это не причина хоронить «Неотразимую внешность». Следующая передача выйдет в эфир, как намечено.
Марина Ковалева – не чета Станиславу Некрасову! После ее пятнадцатиминутного допроса Глебов взопрел. Кроме того, он чувствовал себя так, будто на протяжении этих пятнадцати минут бился в железобетонную стенку. Марина выкладывала ему в принципе то же, что Стас Некрасов, но делала это так уверенно, что факты, которые в передаче Стаса приобретали неуловимую разъезжающуюся двусмысленность, у нее преподносились как истина в последней инстанции и не требовали дополнительных уточнений. Всякое «нет» у нее имело статус абсолютного запрета, всякое «да» – непостижимой прямоты. И интересы шоу... Да, интересы шоу значились у Марины Сергеевны на первом месте.
По завершении этого нелегкого визита Георгий Яковлевич взял себе на заметку две вещи. Во-первых, мыслительным и волевым центром проекта «Неотразимая внешность» выступает, безусловно, Марина Ковалева. Во-вторых, за фасадом реалити-шоу вполне может что-то скрываться. Чтобы это выяснить, мало взгляда с продюсерской стороны. Необходимо встретиться с рядовыми, точнее, богатыми и знаменитыми участницами шоу.
А кроме того – кровь из носу! – надо хоть из-под земли достать врача Марата Бабочкина!
Знал бы Глебов, что Ксения Великанова, говоря о пациентках, которые идут на пластическую операцию в надежде, что она преобразит их жизнь, отчасти имела в виду себя! С тем отличием, что ее никак нельзя было назвать психически неуравновешенной особой – скорее, чересчур уравновешенной. И еще – в результате операции жизнь ее действительно изменилась...
Начать с того, что изменение внешности стало первым труднореализуемым желанием в Ксениной жизни. В предшествующий период единственная, на старости лет рожденная дочь Михаила Олеговича Маврина получала все, что угодно, прежде чем успевала этого захотеть. Игрушки, книжки? В преизбытке. Заграничные поездки? Музейные сокровища Лондона, Парижа, Мадрида и Венеции помогали формированию чувства прекрасного. Живую лошадь? Ко дню двенадцатилетия. В иняз Ксения Маврина поступила не моргнув глазом, не успев перенапрячь над пособиями для абитуриентов свой молодой и гибкий ум.
В результате Ксении не хотелось ничего. С говорящими куклами и огромными плюшевыми зверьми она играла мало, скорее для того, чтобы удовлетворить родителей. Лошадь пришлось продать в спортивную секцию. Иностранные языки давались легко, и к этому своему таланту Ксения относилась пренебрежительно, как к чему-то подсобному. Переводы у нее получались неплохие; преподаватели хвалили стиль и спрашивали, не пробовала ли она писать. Ксения в течение длительного времени подумывала, не накатать ли ей роман о буднях обитателей Рублевского шоссе, но думала она так неторопливо, что дождалась, что эту тему перехватила Оксана Робски, а больше Ксении писать было не о чем. Да и вообще, литература – это не для нее. А что для нее? Чтобы заполнить пустоту, Ксения изредка пробовала на молодежных пати наркотики, но не подсела, каждый раз убеждаясь, что байки по поводу измененного состояния сознания здорово преувеличены: глюки так же скучны, как реал. А может быть, ее изнуренный скукой мозг не в силах выжать из себя даже интересных галлюцинаций...
Часами валяясь на постели или разглядывая себя в зеркале, Ксения размышляла на тему, что, если бы она родилась в бедной семье, у нее была бы сильная воля. Она усвоила бы с первого класса школы, что, если хочешь вырваться из нищеты и удержаться на приличном уровне, надо круглосуточно вкалывать. Вкалываешь – лопаешь шоколадки, перестанешь вкалывать – никакой шоколадки тебе не будет. А попробуй тут вкалывать, если шоколадки вокруг валяются, только руку протяни! Когда тошнит от них... Впрочем, от вкалывания тошнит тоже. А сильнее всего тошнит от самой себя.
Смотрение в зеркало, сопровождаемое такими мыслями, постепенно заставило Ксению возненавидеть собственную внешность. Вроде бы охаивать нечего: натуральная блондинка, правильные, хотя и мелкие, черты лица – а в целом получается нечто размытое, бесхребетное. Одна радость, что не урод... Радость? Уроды, и то больше внимания привлекают! Мимо Виты Целлер, с которой она училась в одной группе, ни один мужчина не пройдет, не оглянувшись на ее длиннейший буратиний нос и толстые красные губы, и в результате у Виты отбоя нет от поклонников. А мимо Ксении проходят, как мимо пустого места. Смотрят на нее только из любопытства, направленного на ее папу: «Это Маврина? Дочь самого?» – «Она». – «Ну и как?» – «Так себе, ничего выдающегося».
Не зная, как изменить свою жизнь, Ксения решила изменить хотя бы внешность.
Это был первый семейный скандал такого масштаба! Как домашняя девочка, Ксения не могла не сообщить родителям о том, что собирается лечь на пластическую операцию, тем более что на операцию требуются большие деньги. Михаил Олегович схватился за сердце, а потом встал на дыбы. Забыв о том, что когда-то хотел мальчика, он относился к дочери, как к своей главной сбывшейся мечте, видя в ней предельное, до последней черточки, совершенство, осуществленное его усилиями. Ему мерещилось, будто он при зачатии вложил в утробу жены некий генеральный проект, в соответствии с которым ребенок должен расти и развиваться все последующие годы. Теперешняя Ксения из проекта не выбивалась: чертами лица, волосами, крепенькой фигуркой без выраженных груди и талии она как две капли воды походила на Михаила Олеговича в молодости и – через него – на незабвенную его мать Наталью Гавриловну, Ксенину бабушку, которая умерла за десять лет до рождения внучки. Что же эта шмакодявка удумала? Предать отца, предать свой род? На что ей, спрашивается, другая внешность, чем ей плоха эта, которую она унаследовала с мавринскими генами?
Ксении никогда еще не доводилось попадать в эпицентр такого цунами! Она неоднократно слышала, как папа кричит на подчиненных, но чтоб на нее? Мама робко попробовала его успокоить, а обнаружив, что ничего не получается, тихонько ретировалась в свою спальню. В отличие от нее, Ксения не испугалась ничуточки. Она росла слишком послушным, бесконфликтным ребенком и теперь почти наслаждалась семейной грозой. Может быть, это и есть настоящая жизнь? Ксения с любопытством выжидала развития событий...
События затянулись на два с лишним месяца, то взрываясь активными боевыми действиями, то затухая и переходя в партизанскую войну. В конце концов, не сдержавшись, Михаил Олегович отвесил дочери пощечину и, напуганный своим поступком, отдернул руку, точно от раскаленной сковороды. Щека загорелась пламенем, на трепещущие ресницы навернулись слезы – Ксению никогда не били! Пощечина решила исход войны: Михаил Олегович, чувствуя себя виноватым, изъявил готовность выделить на пластическую операцию столько денег, сколько потребуется.
- Предыдущая
- 13/62
- Следующая
