В земле чужой (СИ) - Артемьев Роман Г. - Страница 36

Тем не менее, надо помнить, что жизнь — штука сложная. Ситуации случаются всякие. Что делать мужчине, пусть даже опоясанному из не самого последнего рода, если на его жену положил глаз боярин? Взаимно, то есть жена сама не прочь? Можно, конечно, пойти в княжий суд, однако нужно помнить, что, во-первых, публичное рассмотрение дела сильно ударит по репутации, во-вторых, с боярином судиться — удовольствие сомнительное, в-третьих, не факт, что дойдёшь. Не исключено, по пути несчастный случай произойдёт, с фатальным исходом.

Короче говоря, бабу Дарён увёз, попутно набив рожи её родне. Чем дело кончится, непонятно, так что горожане обсасывают происшествие с удовольствием. Мои спутники общего увлечения не избежали. Зван предположил, что Нежданые откупятся:

— Жениться на ней Дарёну не позволят, что бы он там ни думал, — размышлял мужчина. Втора поддержала его согласным кивком. — Поэтому развод в Обители могут и не оформлять. Поселят полюбовников в глуши, подождут, пока скандал утихнет… Мужу денег дадут или ещё чего. Тем дело и кончится.

— Не скажи, — возразила Втора. — Кончится всё, когда станет понятно, насколько крепко у них дело сладилось. Может, Дарён через месяц жену домой вернёт, да ещё и радоваться станет, что легко отделался.

— А как же любовь великая? — ехидно спросил Зван.

— Это проходит. Обычно за года три-четыре, в особых случаях за пару дней. Совместная жизнь лечит.

— Не веришь ты в добрые сказки!

— Повидала всякого! — усмехнулась помощница старейшины Обители. — Кто к нам только не приходит! Бывало, прибежит парочка, просят оженить без родительского благословления. Затянуть и домой вестника послать не всегда удаётся, а мы же браки регистрировать обязаны, так издревле повелось.

— В Завете о том упоминания нет.

— Вече приговорило, — пожала плечами Втора. — Давным-давно. Зачем сюда?

— Хочу по рынку пройтись. И что там с парочкой?

— Ну, что⁈ Через месяц прибегают, обычно девка одна, глаза на мокром месте, просит развести. Милый друг оказался не таким милым, как она думала, и вообще семейная жизнь не задалась. Ещё бы она задалась, против родительской воли-то!

— Разводите?

— По-разному. Если ребенок зародился, какой развод? Вот если дитя нет, тогда можно и развести — стало быть, неугодна их связь богам, не благословили новой жизнью. Парочке обычно урок назначают, год или два на тяжелой работе, чтобы подумали о глупости своей и решили, как дальше жить.

Тема меня заинтересовала:

— Мне казалось, разводы редки.

— Так то, в нормальных семьях, а эти, — она пренебрежительно взмахнула рукой. — Люду не казались, вокруг стола не ходили.

Тоже, если вдуматься, отголосок обычаев и обрядов, оставшихся от прошлого мира. Там существовало выражение «под ракитовым кустом венчаться», устойчивый оборот, в двадцатом веке означавший совместную жизнь в гражданском браке или нечто подобное. Произносили его с оттенком пренебрежения, потому что за века православная церковь приучила народ к мысли, что брак только в том случае является настоящим, если он освящен ею. А ведь когда-то стоило паре обойти вокруг ракитового куста, держась за руки, и они реально считались мужем и женой.

Здесь церкви нет. Обители, при всей их силе и авторитете, не обладают сопоставимым влиянием. Поэтому некоторые социальные функции, в частности, признание ребенка родственниками, заключение браков, основание нового рода и становление главой (правда, тут без стола не обойтись, которые создают только в Обителях) возложены на само общество. Грубо говоря, публичная церемония с участием сколь возможно большего количества людей случит подтверждающим событие фактом. Поэтому браки, заключенные сбежавшими из дома парочками, без присутствия старших родственников, не совсем полноценные, они как бы детские, понарошку, не подтвержденные. Пусть даже обряд проводил настоящий жрец в главной Обители.

— Всё из семьи идёт, — сообщил банальность Зван. — Думаете, Дарён один такой? Да все Нежданые — женолюбы! Пров Добронравич вовсе к любовнице ходит, не скрываясь, домочадцев её из дома выгоняет. Смех Твердич вовсе гарем в деревне завел, как у южан, и никто ему не указ.

— Так уж и никто? — усомнилась Втора.

— У них дружина под две сотни, — усмехнулся старший. — Пока девок из вятших родов красть не начнёт, связываться не станут. А своих Смех Твердич может хоть каждую перепортить, то его дело. Иные только рады будут, особенно если девка понесет.

— Ну, у нас тоже всякое бывает, — задумчиво признала дама. — Горюновых помните?

— Которые в Родню вольных пахарей продавали?

— Да, они. Горюновы ещё до того случая соседскую деревню данью обложили, но пахари княжьему тиуну пожаловались, и тот на помещиков штраф наложил. А в той дани девки были молодые.

— Не пошло впрок наказание, — вздохнул Зван, после чего с той же интонацией, совершенно не повышая голоса и не демонстрируя напряжения, сообщил мне. — Молчун, сейчас за угол свернем, я Втору подхвачу и сквозь ряды побегу. Ты тех троих задержи, сколько сможешь, и тоже тикай.

— Угу.

— Чего-то я не поняла…

— Тебе и не надо, — ласково заулыбался гридень. — Главное, что Молчун понял.

Чего тут не понять-то? За нами почти от подворья, где мы гостили, на приличном расстоянии шли неизвестные. Преследовали нас грамотно, если бы я не ждал слежки, не заметил бы её. Почему ждал? Потому, что рано или поздно наши недоброжелатели нашли бы подход к гридням Хвостовых… Да и самим Хвостовым я не особо доверяю. Из трёх главных ветвей рода всего одна действует в интересах Обителей, остальные, скорее, нейтральны. Другое дело, что и князь, и претендент на престол в целом одобрили план замирения, поэтому их сторонники не должны чинить Веселе Желановне и её свите препятствий или вреда, но то в теории. На практике всегда есть нюансы вроде обиженных родственников, решивших поднагадить главе клана, проигравшихся неудачников, остро нуждающихся в деньгах, и тому подобных персонажей.

Учитывая существующие дипломатические традиции, попытка убийства была неизбежной. Причем момент враги подгадали удачный. Зван, при всём к нему уважении, не Азгут, в одиночку против отряда не потянет. Я для своего возраста очень хорош, с формальной второй ступенью готов выйти против четвертой, но в данном случае этого мало. Вдобавок — ученик старейшины, то есть ещё и личный выпад. Довеском Втора, бросить которую нельзя, а мешать она будет сильно. Так что правильно Зван собирается бежать, нет ни смысла бой принимать, ни шансов его выиграть.

— Впереди наверняка ждут, — счел нужным я уточнить.

— Знаю. Потому и рвану напрямик, дворами.

Вообще-то говоря, шастать чужими задворками, особенно по богатым подворьям со злыми охранниками, идея так себе. Но сейчас особого выбора нет. Такого маршрута от Звана точно не ждут, поэтому в засаду во время бегства он не попадет. Для него главное, чтобы идущая позади троица их не догнала, ну так для того у него есть я.

На подходе к рыночной площади старший гридень аккуратно подхватил Втору под ручку и сместился влево, поближе к стене. Слава всем богам, что женщина молчала и не приставала с вопросами, только чуть голову в шею вжала, и сама слегка сгорбилась. В глазах её застыло недоумённо-испуганное выражение. Я пропустил пару немного вперед, сам идя сзади.

Стоило нам повернуть, скрывшись из глаз преследователей, как время пошло на секунды. Зван без слов закинул женщину на плечо и, словно мужик на давно виденной картине, рванул, перепрыгивая препятствия. Рынок, на который мы вышли, был не самым большим в городе, однако помосты на нём установили крепкие, с крышей, на ночь они не убирались. Под некоторыми мелкие торговцы устраивали место для сна, там же стояли всякие горшки, корзины, тюки с товаром. И вот сейчас относительно немногочисленный народ с изумлением, а кое-кто с восхищенным свистом и матерными криками, смотрел на мужчину с бабой, лихо перемахивающего на пути к дальнему выходу с площади.

Зван очень удачно приковал к себе общее внимание. Пользуясь тем, что все смотрят в другую сторону, я спокойно сделал несколько шагов вперед, одновременно накладывая на себя «Туманницу». Простое скрывающее заклинание с массой недостатков, в частности, требует знания основ работы с водой и умения создавать рассеянные мороки, привязанные к определенному предмету. Внимательного наблюдателя оно не обманет и долго не продержится, но мне долго и не надо. Выбрав удобное место на стене, я запрыгнул повыше, зацепился за торчащий сук и принялся ждать.