Орлы в Диких землях (ЛП) - Кейн Бен - Страница 9

– Я бы этого не делал. – Из ниоткуда под подбородком Катона появился кончик меча Виниция.

Разъяренный взгляд Катона метался от Тулла к Виницию и обратно, но у него хватило ума не шевелиться. – За что вы меня так, господин? – В последнем слове сквозил гнев.

– За то, что ты не выполнил приказ, –  сказал Тулл, держа руку на кинжале. – Ты должен был патрулировать весь проход.

– Гребаная трата времени, – пробормотал Катон.

Тулл приблизил свое лицо к лицу здоровяка: – «Господин».

Катон нахмурился.

– Чувствуешь это? –  спросил Тулл, быстро взмахнув левой рукой. – Это мой кинжал у твоих яиц. С этого момента ты будешь называть меня “господин”, или я прикончу тебя прямо здесь и сейчас.

– Вы не посмеете.

– А ты проверь! –  Тулл надавил так, что острие уперлось Катону в пах. – Я делал такое раньше, с парнями и покрупнее.

– Господин. – произнес Катон сквозь стиснутые зубы.

– Так–то лучше, – сказал Тулл. – А теперь поднимайся на крепостной вал и делай то, о чем тебе говорили раньше, или нам с Виницием придется выбить из тебя все дерьмо.

– Да, господин.

– Ты нажил себе врага, – сказал Виниций, когда Катон исчез в темноте.

– Это нужно было сделать. Ты знаешь, каково это, когда человек не хочет делать то, что ему говорят. Недисциплинированность распространяется, как гниль в бочке с яблоками.

– Верно, – согласился Виниций. – Однако нам нужно будет присматривать за Катоном, пока вы не завоюете его расположение, а это, возможно, легче сказать, чем сделать.

Наконец то, Тулл дал кому-то трепку. «Боги, все как в старые добрые времена!»

Следующее утро выдалось свежим и холодным. Палатки покрылись инеем; дыхание мужчин овевало их лица, а короткая трава хрустела под ногами. Тулл спал с обнаженным кинжалом под свернутым плащом, служившим ему подушкой; заметив мрачные взгляды, которые Катон бросал в его сторону, он решил, что это все-таки был мудрый шаг, «Хотя, возможно, Виниций был прав», – подумал он. Последнее, в чем он нуждался, так это в опасном сослуживце по оружию, который мог нанести ему вред. «Фортуна, – взмолился он, – дай мне шанс образумить этого ублюдка».

Раннее похолодание было предвестником грядущих событий. Береговую линию покрыли густые полосы тумана. Поскольку опасность сесть на мель была очень реальной, капитан был вынужден заставить гребцов двигаться со скоростью улитки. Взгромоздившись на нос с утяжеленной веревкой, он провел все путешествие, проверяя глубину воды и вглядываясь в темноту. Обеспокоенный тем, что, несмотря на все его попытки, может произойти катастрофа, он убедил Азмелькарта объявить привал всего через несколько часов. Причалив к усыпанному галькой песчаному берегу, они разбили лагерь на ровной площадке недалеко от опушки заросшего кустарником леса. Там было много поваленной древесины, но даже лучшая ее часть была влажной, что означало отсутствие пожаров. Настроение людей, как германцев, так и римлян, было подавленным, и множество обиженных взглядов было брошено в сторону Тулла, когда он приказал им начать обустройство нового временного лагеря. Он не делал им никаких поблажек – десятилетия в легионе сделали его толстокожим, – но он почувствовал, что–то еще, вроде щекотки между лопатками. Ему показалось, что за ним наблюдают. Он сказал себе, что это ерунда.

Посоветовав Виницию позаботиться о своих людях, Тулл пошел делать то же самое со своими. Моральный дух был жизненно важен. Во время кровавой бойни в засаде Арминия он каким–то образом удержал дух своих солдат от падения в пропасть. Сейчас они были не в такой ситуации, и у него не было причин думать, что все будет так уж плохо, но не мешало убедиться, что они были готовы к любой ситуации.

Взяв в руки лопату, он помог закончить участок рва и вала, над которым работали его люди. Катон хмуро посмотрел на него, но остальные взирали на него с приветственными, удивленными улыбками или кивками. Это не заняло много времени, хотя,  они  и покинули легионы, но никто не забыл заведенный порядок. Утрамбовав часть верха «стены», землей добытой из рва, Тулл произнес: –  Отличная работа, мальчики!

– Справедливости ради, прошло уже  много лет с тех пор, как меня называли мальчиком, господин, – сказал Эврисакий.

– И меня, – сказал Магнус, потирая лысину.

Раздался общий гул веселья.

– Я в той же лодке, что и вы, – признался Тулл с печальной усмешкой. – Но вы все проделали хорошую работу. И к ужину будет дополнительная порция вина.

Удовлетворенный их довольными лицами, он обошел лагерь по периметру, вглядываясь в окутывающую стену тумана, жалея, что не может видеть дальше. Он пошел проверить корабль, находившийся примерно в ста пятидесяти шагах от него, и четырех часовых, которых он оставил охранять его. Им нечего было сообщить, но это не помешало Туллу занять позицию у судна и прислушаться. Вода тихо плескалась о борт; откуда–то с поверхности воды донесся одинокий крик морской птицы. Одарив часовых уверенной улыбкой, он оставил их в покое.

Неприятное ощущение между лопатками вернулось, когда он шел обратно в лагерь. Он мог бы пройтись с патрулем вдоль берега, но при такой плохой видимости у него было мало шансов обнаружить кого–либо, кто мог за ними шпионить. Гораздо вероятнее, что он заблудится или даже потеряет пару человек. «Нет, – решил он, – лучше сидеть тихо и быть начеку. Утром небо прояснится, если будет на то воля богов, и они возобновят свое путешествие.

Не очень черствый хлеб, сыр и вяленая ветчина вскоре стали достаточно приличным блюдом для Фенестелы и Винициуса. Они выпили разбавленного вина, проявляя осторожность, Тулл разбавил его больше обычного, и они обсудили свое положение. Оба его друга не упомянули ни о каком беспокойстве, и он снова решил их не тревожить. Хотя Виниций уже совершал это путешествие раньше, он не имел представление, в какой бухте они сейчас оказались. Единственное о чем он догадывался, это о том, что они находились на территории фризов или, возможно, чауси.

– Они могут на нас напасть? – кисло спросил Фенестела. И фризы, и хавки были союзниками Рима вплоть до кампаний Германика и во время них. Теперь, когда римское влияние к востоку от Рена ограничивалось только патрулированием  западного берега, ни у того, ни у другого племени не было причин сохранять верность Риму.

Они с Туллом посмотрели на Виниция.

– Трудно сказать. Большинство контактов с ними были, достаточно вежливыми, в основном потому, что мы были хорошо вооружены. Однако, если бы там находился военный отряд, жаждущий добычи, я бы не исключал, что они на нас нападут. –  Плечи Виниция поднялись и опустились в жесте «С этим уж ничего не поделаешь?» 

Фенестела сплюнул.

– На самом деле это ничем не отличается от того, что было десять лет назад, – цинично заметил Тулл. – Этим германским ублюдкам нельзя доверять ни на йоту.

– Попробуйте только не вернуться богатыми людьми, сукины дет! – трудно было понять, шутит Фенестела или угрожает.

– Конечно, мы так и сделаем, – сказал Виниций, но в его голосе уже не было такой уверенности, как в Ветере.

Волосы на затылке Тулла зашевелились, и он оглядел лагерь. «Здесь тише, чем обычно – сказал он себе, – так что, наверное, из–за плохие видимости люди разговаривают вполголоса». Туман все еще был густым: он не мог разглядеть даже только что возведенную стену. Ближе к палаткам виднелись большие черные очертания. Призраки – легионеры и германские члены экипажа – время от времени появлялись из мрака, занимаясь своими делами.

«Скорее всего это из за густого тумана, все сейчас так», – решил Тулл.

Тянулись долгие часы ожидания, но в конце концов дневной свет, каким он ни был мрачным, начал угасать. Солнце заходило, и Тулл с нетерпением ждал, прихода ночи, а за ней и нового дня.  Ему пришлось прекратить бродить по периметру лагеря, потому что, как вполголоса заметил Фенестела, солдаты почувствовали бы его беспокойство. В конце концов, он сделал то, что было бы немыслимо для него в армии, и вздремнул. Это было не из приятных ощущений. Впервые за многие месяцы он вновь пережил тот ужас, которым был Тевтобургский залив. Грязь и бесконечная слякоть. Низкие тучи, проливной дождь. Германскими лазутчиками и их жуткий боевой клич. Копья, вылетавшие из ниоткуда, которые валили его легионеров, лишая их мужества. Дергающий ногами и утопающий в грязи мул. Поваленные деревья, загораживающее дорогу. Обнаженные берсерки, с яростью нападавшие на его людей.