Орлы в Диких землях (ЛП) - Кейн Бен - Страница 8

– Я просто поддерживаю беседу, а не спорю. – Зубы Азмелькарта были желтыми и заостренными, как у крысы. – Если боги благосклонно отнесутся к нам, наше путешествие будет мирным. У нас всегда так было.

«Но, не в последнем походе», – хотел сказать Тулл, вспомнив рассказы Виниция о том, как погибли его люди. Однако искушать Фортуну не было смысла, поэтому он сказал: – Что ж, если будет что-нибудь не так, я и мои ребята готовы ко всему.

– Они умеют сражаться? –  спросил Азмелькарт, разглаживая свою длинную шерстяную майку. Похоже, у него не было при себе оружия, хотя Виниций сказал, что в штанине его штанов до колен был спрятан кинжал.

– Конечно, – сказал Тулл. – Будь в этом уверены. – Тренировка, организованная на плацу, разрешение на которую он получил после того, как  поговорил со своим старым другом–центурионом из Пятой центурии, оказалась очень полезной. Люди, которых он выбрал; Луций, Эврисакий, Улыбка, Медведь, Катон и Магнус были хорошими бойцами. Он посчитал последних четверых очень опасными, именно таких Тулл хотел видеть у себя за спиной, если понадобится. Как оказалось, он познакомился с Магнусом, а также с Улыбкрй  еще десять лет назад, во время войны батосов в Иллирике. Они проявили себя во время жестокой осады Ретинума. Ветераны Виниция казались такими же надежными: старые товарищи, некоторые немного остры на язык, но крепки, как гвозди на подошвах их ботинок.

– Замечательно, –  сказал Азмелькарт. – Отличные солдаты.

«Он думает, что у нас будет безмятежное плавание, не больше, чем о том, что я танцовщица», – подумал Тулл. Однако сказать ему больше было нечего. Все на борту знали, на что он подписался.

Нравилось это кому–либо или нет, но никто не захотел  возвращаться в Ветеру.

Укрывшись среди песчаных дюн, в сотне шагов от вытащенного на берег корабля, Тулл поплотнее закутал плечи в плащ и придвинул носки ботинок поближе к маленькому костру. Низко над огнем на железной треноге висел закопченный котелок. Фенестела присел на корточки, чтобы удобнее было помешивать бульон, кипевший в котелке. Он заметил, что делает Тулл, и сказал: – Весна в эти края приходит поздно.

– Да. Я не удивлюсь, если на днях будет мороз.

Фенестела провел взглядом по небольшие группы палаток. – Хорошо, что ты настоял на армейских палатках, – сказал он.

«Он типичный финикиец, и поэтому, пытается заставить нас покупать по дешевке». Азмелькарт из за цены возражал против покупки восьмиместные палатки из козьих шкур, которыми пользовался каждый легионер в Империи, но Тулла это не устраивало. – О солдатах нужно заботиться, – сказал он. Заметив недоверие в глазах Азмелькарта, он цинично добавил: – Думай о них как о вьючных животных. Неужели ты откажешь лошади в конюшне в плохую погоду?

Азмелькарт неохотно уступил. Возможно, потому, что он видел более прямую пользу от этой покупки. Он не стал спорить по поводу списка оружия и снаряжения, который Тулл также подал ему перед их отъездом. У каждого ветерана был свой набор, но, естественно, большинству из них требовались некоторые мелочи. Германские матросы были плохо вооружены: несколькими старыми копьями и несколькими топорами; Виниций рассказал, как он несколько раз пытался заставить Азмелькарта заплатить за лучшее снаряжение, но безуспешно.

Тулл сразу же увидел, что вся команда снабжена приличными щитами, шлемами и копьями. К его удивлению, финикиец не протестовал, но спросил, почему он не вооружил их, как своих легионеров. «Потому что это было бы пустой тратой времени и денег, – объяснил Тулл. – Германские соплеменники сражаются как римские разведчики. Легковооруженные, без доспехов, они были быстроходным, смертоносным отрядом. – И я этим руководствовался – добавил он.

Азмелькарт знал достаточно о его прошлом, чтобы не расспрашивать дальше.

В животе у Тулла заурчало, и он посмотрел на котелок с едой: – Она почти готова?

– Почти.

– Я пойду проверю, как там часовые.

Фенестела отсалютовал ему ложкой.

Тулл хотел не просто пройтись по периметру лагеря. Он увидел, как Азмелькарт вышел из своей палатки и направился в их сторону. Он решил, что чем меньше времени ему придется провести с этим человеком, тем лучше. Заметив Виниция, возвращающегося из отхожего места, он помахал ему рукой. – Пошли со мной.

– Ну, как ты, доволен, господин? – спросил Виниций.

– Насколько это возможно. До лагерного вала было недалеко. Это был немногим больше человеческого роста  насыпанный пригорок, утрамбованный ботинками и лопатами. За ним пролегал ров,  земля из которого послужила основой для вала. Крошечный по сравнению даже с походным лагерем размером с когорту, он, тем не менее, обеспечивал такую же защиту своим пятидесяти обитателям. Он искоса взглянул на Виниция и спросил: – Твои люди перестали ворчать?

– О да, господин. Осознание того, что ты приказал германцам тоже копать, заставило замолчать большинство нытиков. Остальные заткнулись к тому времени, когда поняли, что разумней спать за стеной, которую патрулируют часовые.

«Забавно, как могут несколько лет гражданской жизни заставить человека забыть, что для него может быть безопасно». У Тулла был почти такой же опыт общения со своими ветеранами; Катон был самым несчастным, бормотал себе что-то под нос, и только Медведь держал себя как положено.

Виниций фыркнул и потянул себя за кольчугу: – Это не единственное, о чем забываешь на гражданке. Клянусь, эта хренотень весит вдвое больше, чем раньше.

– Тут я с тобой согласен, – сказал Тулл, улыбаясь. – Но все же я буду спать в ней под своим одеялом.  – Он вскарабкался на крепостной вал, затем протянул Виницию руку.

На каждом углу стояло по часовому, а еще одна пара обходила весь периметр, проверяя остальных. Примерно каждый час двое патрульных менялись местами с другими людьми на углах. Было еще рано, так что Тулл не ожидал застать кого–нибудь дремлющим – это произойдет позже. Понравится это кому–то или нет, но лучше это был бы один из германцев, у которых не было воспоминаний о товарищах, забитых до смерти за подобное преступление. Хотя ему было все равно, кто это бы был.

Первым часовым был Улыбка, который ухмыльнулся и доложил, что ничего не слышал и не видел. Следующим на посту стоял Эврисакий, который сказал, что ему скучно, и спросил, можно ли ему начать петь. – Я пошутил, господин, – произнес он, когда Тулл свирепо посмотрел на него и сказал, что нет, он не собирается петь. Магнус был самым бдительным, он, едва оторвав взгляд от мрака над крепостным валом, когда Тулл поздоровался с ним. Однако ему нечего было сообщить.

Следующими были двое германцев. Суровые бородатые мужчины в узорчатых брюках, они казались достаточно бдительными. Его людей, патрулировавших вал, звали Медведь и Катон. Медведь уже прошел мимо них один раз и вскоре снова появился из мрака. Катона нигде не было видно, и когда Тулл спросил, Медведь пожал плечами и сказал, что тот находится на стороне, обращенной к морю, – последней, куда пройдут Тулл с Виницием.

– Катон - смутьян, командир, по крайней мере, я никогда такого не видел, – сказал Виниций, когда Медведь ушел.

– Этот человек упрям, это точно, но я думаю, что он хороший солдат. Ему просто нужно знать, кто главный. Десять лет назад, или даже пять, Тулл устроил бы Катону взбучку и выбил бы из него всю дурь. Но недавняя драка на постоялом дворе показала ему неприятную правду о том, что он теперь не всегда сможет одержать победу, а это означало, что ему нужно было сначала приструнить Катона, чтобы тот не доставлял неприятностей, а затем завоевать его уважение другим способом.

Первоначальная часть решения была простой. Отослав Виниция подойти к здоровяку-ветерану с другой стороны, Тулл скользнул вперед на мягких, как у кошки, ногах. Он приблизился к Катону прежде, чем тот успел среагировать. Поскольку свою правую ногу Тулла выставил позади его обеих, а сильной рукой толкнул назад, тому ничего не оставалось, как скатиться назад в лагерь. Падение было несильным; чертыхаясь, он уже наполовину поднялся к тому моменту, когда Тулл спрыгнул вниз, и потянулся к  своему мечу.