Обычная жизнь обычного японца (СИ) - Баковец Михаил - Страница 31

— Так она старше. Точнее, уже два года в команде. А Кобра пришла к ним шесть или семь месяцев назад.

— И? — не сразу понял я, а потом сообразил. — Ясно. То есть изначально победитель известен всем?

Если верить словам Мичи, то в реслинге действуют те же правила, что в прочих сферах общества в Японии. Младший никогда не должен лезть вперед старшего.

— Ну, да, — подтвердил мои слова парень. — А как же иначе?

— Неинтересно, — вздохнул я.

— Наоборот. Посмотри, какие они… — произнёс он, не отрывая взгляда от арены. Там Кобра повалила Канарейку и легла на неё сверху, выпятив свою круглую попку, словно специально. Сцена — самое то для подобных Мияки хикикомори.

Азарт и буря эмоций первых минут поединка схлынули. Зная победителя и то, что передо мной обычный театр, я слегка заскучал. Всё реже стал смотреть на арену и чаще обращать внимание на зрителей. С удивлением заметил, что среди них были дети. Подростки лет двенадцати-четырнадцати. Как мальчики, так и девочки. Странно, вроде как на бои не допускают несовершеннолетних. С другой стороны, постановочные драки явно имеют низкий ценз.

Большую часть зрителей составляли мужчины. А среди них превалировали молодые от двадцати пяти до ближе к сорока годам. Но были и женщины, в том числе и девушки. Некоторые с вполне себе приятной внешностью. Наблюдать за ними мне в какой-то момент стало интереснее, чем за поединщицами.

Три часа. Четыре поединка. В последнем сошлись сразу шесть девушек, то кооперируясь парами, то в режиме все против всех. Мичи выглядел довольным как слон. Глаза горели, руки дрожали от переполнявших его чувств. Изначально я думал, что парню нужен собеседник для комментирования прелестей девушек-бойцов. Во время просмотра он чувствовал себя полностью счастливым в полном одиночестве. В конце я узнал зачем, всё же, он меня пригасил на бой.

— Кудо, поможешь мне взять автограф у Канарейки? — спросил он у меня жутко покраснев.

«Вот оно что! Пухляш стесняется подойти к девушкам, но очень хочет получить от них кое-что», — усмехнулся я про себя, догадавшись о подоплёке приглашения на реслинг. — Конечно. Только покажи, куда идти.

Для автографов здесь имелись специальные красочные глянцевые флаеры. Мичи дал мне сразу несколько. А ведь они не бесплатные были.

— Только нужно поторопиться. Они недолго будут со зрителями, — сообщил он мне.

— Прорвёмся, — успокоил я его.

К девушкам уже собралась внушительная толпа из сотен страждущих. Все желали получить заветную закорючку на небольшой листок с фотографией драчуньи. Мне пришлось как следует поработать, чтобы протиснуться в голову очереди.

— Простите… пропустите… служебная необходимость… я тут уже был… я важнее тебя… а в нос?.. куда прёшь?.. вас тут не стояло… вы что-то уронили, посмотрите вниз…

С такими фразами я быстро протолкался вперёд и оказался рядом с Канарейкой.

— Красавица, прошу, — широко улыбнулся я ей и протянул флаер. Когда она черкнула жёлтым маркером на листочке, то добавил. — А можно ваш телефончик? На память?

Та усмехнулась, вновь взяла листок в руки и что-то там черкнула. Когда я получил его обратно, то увидел, что она провела черту под цифрами телефона организации на оборотной стороне, где имелась краткая информация про местную ассоциацию реслинга.

— Я позвоню! — весело ответил я ей. — Жди и не унывай!

Провернув тот же маневр, я заполучил автограф ещё двух девушек, которые сражались сегодня. Всех победительниц.

Нагловато, конечно, вышло. Но я старался ради Мичи, не для себя. А это какое-никакое, а оправдание и индульгенция.

Вернувшись к приятелю, я вручил ему три флаера, которые он мне дал.

— Держи и не теряй.

— Кудо… ты!.. — у него от эмоций даже дыхание перехватило. — Я буду должен… всё, что попросишь!

— Брось, мы же друзья.

Несмотря на моё отношение к реслингу поход на женские бои неплохо поднял моё настроение. Наверное, почаще нужно выбираться из дома на подобные мероприятия.

— Только где бы денег на это найти? — вздохнул я в ответ на эти мысли.

— Вы что-то сказали? — посмотрела на меня немолодая японка, к которой я был прижат в автобусе.

— Что? А, нет-нет, это не вам.

Помня, что дома нет ни крошки еды, я перед возвращением заглянул в магазин. Перед ним на своём привычном месте сидела попрошайка. В глаза бросился её изменившийся вид. Женщина выглядела тяжело больной и истощённой. По сравнению с первым разом, когда я её увидел, она постарела лет на двадцать. Рядом с ней стояли три бутылочки с саке. Точнее из-под саке, так как были уже пустые. От самой японки шёл ядрёный духан свежего алкоголя. И при этом ни крошки от еды. Никакого намёка на то, что женщина просто закусывает выпивку, не то что вообще ест.

Глядя на неё, я испытал чувство жалости и брезгливости. Зачем она это делает? Да ещё в такой стране. За всю свою жизнь в Японии эта тётка единственная, которая подпадает в моём понимании под эпитет алкашки и бомжихи. При этом она всегда чистая, не валяется. Даже, можно сказать, что ухоженная. Вспомнился наш разговор с Кей, когда та предположила, что старушка может быть тоже ёкаем. Но глядя на неё сейчас у меня в голове не укладывалось такое: пьяница и мистическое существо.

— Вы хотя бы ели? — остановился я напротив неё.

— А никто не предлагает, — ответила на удивление ясным голосом.

«Она пьёт вообще? Или это уже последняя стадия алкоголизма, когда разум не пьянеет, но алкоголь продолжает отравлять организм?» — пронеслось у меня в голове. А затем я протянул ей пакет со своими покупками. — Вот, я предлагаю, держите. Просто поешьте и, хотя бы на сегодня воздержитесь от выпивки.

Та привстала со своего стульчика, ловко перехватила пакет, заглянула в него, хмыкнула и вновь взглянула на меня:

— Очень хорошо. Последнее отдаешь?

Я уже успел пожалеть о собственном порыве. Ей хватило бы, наверное, хлеба с сыром и сосисок. Макароны с маслом и мука точно были лишним. Но отматывать назад своё решение не стал. Сделал, значит, сделал.

— Не важно. У меня есть дома ещё, — уверенно соврал я.

И вдруг что-то случилось. Я не могу описать это ощущение. Будто в лицо и в грудь ударил невидимый поток воздуха и впитался в меня.

Пока я приходил в себя, не зная, что это было со мной, японка достала пачку с сосисками, ловко вскрыла её длинным острым ногтем, потом тем же способом содрала обертку с сосиски и откусила сразу половину. За читанные секунды она её съела.

— Добр… — сказал было я, собираясь попрощаться и оставить женщину одну, чтобы отправиться домой. Но был прерван самым неожиданным образом.

Из меня вырвалась волна, та самая, что несколько секунд назад ввела в ступор. И это точно были не мои внутренние ощущения. Воздушный поток из меня ударил в японку и заставил затрепетать её одежду и растрепал волосы.

— Наконец-то! — воскликнула она и резво вскочила со стула.

Пока я в очередной раз приходил в себя, она на моих глазах кардинально изменилась. Из дряхлой изможденной бабки она превратилась в тридцатипятилетнюю женщину, плюс-минус. Одежда превратилась в тёмно-оранжевое одеяние с шитьём в виде алых языков пламени. Волосы удлинились, опустившись ниже пятой точки. Но главное — из-под юбки торчали хвосты. Куча пушистых чёрных хвостов с белыми кончиками! Один из них пролетел мимо моего лица, коснувшись самыми кончиками волосков носа.

— За добро ты получишь добро. Всегда, — прошелестел женский голос, как будто в моей голове.

— А-апхи-и!

Когда открыл глаза, то увидел… ничего я не увидел. Не было ни японки, ни стульчика, ни пустых бутылок из-под японской водки. Только мой пакет с продуктами. Зачем-то заглянув внутрь, я увидел надорванную пачку с сосисками, а среди них пустую оболочку от одной из них.

— Хоть будет чем поужинать, — пробормотал я.

Думать над происшедшим не хотелось. По крайней мере сейчас.

ГЛАВА 20