Вторая попытка (СИ) - Романов Герман Иванович - Страница 28

Глава 24

— Ваше императорское величество, японцы коварны, как и все азиаты, и злобны, месть чтят, что наши горцы. Даром, что фраки с мундирами надели, но в кимоно своих всегда ходят. Но воевать будут упорно и смело, с опытом немалым, причем англичане им помогают как на суше, так и на море. Армию свою в обмундирование «защитного цвета» одели по примеру недавней бурской войны, от стрелков неприятельских она в кустах и зелени хорошо скрывает, а у наших солдат белые гимнастерки далеко видны. А перекрашивать нельзя — устав не позволяет, да и копеечных ассигнований не дают.

— Странно, почему Алексей Николаевич мне о том не докладывал. Письменный отчет подготовил, что укрепления Порт-Артура построены, и вполне к осаде подготовлены. Но ради взаимодействия с флотом в войне грядущей, от них приходится в пользу Дальнего отказаться. И все сэкономленные средства пустить на закупки необходимого оружия и снарядов, а также подготовку нашего флота к боевым действиям.

Слова ошарашили Рожественского — так пришлось в жизни, что отчет генерала Куропаткина о поездке в Японию он прочитал по своему служебному положению. И только теперь понял, что Алексей Николаевич прикрывает казнокрадов, которые являются его собственными подчиненными, а также свою собственную безалаберность — в то, что Куропаткин тоже берет, Зиновий Петрович не верил. А вот в то, что Алексеев, Стессель и прочие ему могут «втирать очки» — вполне. Но ради дела, да еще на пороге войны, приходится поневоле верить, другого не остается.

— Не знаю, государь, я укрепления Порт-Артура не рассматривал, как база флота он совершенно не подходит, за исключением легких сил. Было бы лучше, если вообще строительство не велось, и деньги бы разумней были использованы. А береговые батареи осмотрел, они пригодны, только мортиры снимать с позиций надобно из-за ничтожной дальности огня, и на перешеек переносить — там пользу могут принести.

Зиновий Петрович говорил чистую правду — он действительно не объезжал сухопутный фронт, просто зная, что Куропаткин дал указание коменданту остановить работы и все годное перевезти для строительства Дальнего и Цзинчжоуских позиций. А возведенные сооружения использовать как хранилища, склады и прочие хозяйственные объекты, выставив надежные караулы. И сейчас не хотел говорить иную правду, понимая, что она нарушит вроде бы наладившееся сотрудничество.

Молодой царь закурил папиросу, встал из кресла, кивнув адмиралу, и показал рукою на стол — Рожественский повиновался, остался сидеть, более того, сам закурил, получив негласное разрешение. Николай Александрович прошелся по кабинету, и тихо произнес:

— Адмирал, ваши приготовления к войне многие считают чрезмерными, но вы поступаете совершенно правильно. Все наши корабли, способные дойти до Дальнего Востока, должны быть там!

Рожественский пытался вскочить с кресла, но легшая на погон ладонь не дала ему это сделать. Пришлось только сказать, отнюдь не по уставу:

— Государь, в войне будут большие потери, и устаревшие корабли еще способны принести определенную пользу. Еще несколько лет, и они пойдут на слом, так зачем их здесь оставлять на «пенсионе»?

— Вы правы — незачем. К тому же японцы в самый последний момент могут получить подкрепление кредитом, и на оный приобрести новые корабли — мне неделю назад докладывали о тайных эмиссарах, побывавших в Лондоне. А ведь там еще скопище наших радикалов…

Последние слова явно вырвались с горечью, помимо воли, что говорило о многом. И без того мнительный монарх стал более подозрительным по отношению к «туманному Альбиону», с которым вот уже столетие почти непрерывно велось противостояние, вылившиеся в Крымскую войну. И крайне печальный опыт последней Николай Александрович не мог не учитывать. И Германии восточная война России была выгодна, так как она отвлекала все внимание России от западных границ. Хотя поддержка кайзера могла быть искренней — Вильгельм ненавидел азиатов, что китайцев, что японцев. А вот вроде союзная Франции не могла не желать России поражения, так как та опять была вынуждена повернутся к Германии, и подорванная экономически, оказаться в полной зависимости от французских займов.

Мысленно прикинув все возможные варианты, Рожественский решился сказать молодому императору о главном:

— Сосредоточив все наши морские силы, мы сможем добиться успеха, хотя сделать это будет чрезвычайно трудно, государь, если японцы в самый последний момент приобретут пару броненосцев, но скорее таковых будет четыре. Думаю, два своих броненосца, что на достройке, им продадут англичане. Но сами они воевать с нами вряд ли будут, скорее соблюдать нейтралитет, благожелательный к Японии. И постараются воспрепятствовать выходу броненосца «Потемкин» с крейсерами «Кагул» и «Очаков» через проливы. И скорее всего, начнут чинить препоны проходу наших броненосцев из Балтики через Суэцкий канал. Этот вариант отправки новых кораблей на помощь, я рассматривал как раз на случай внезапного усиления японского флота.

— Пожалуй, вы правы, Зиновий Петрович, такая вероятность существует. Потому я дал согласие на покупку у итальянцев двух новейших броненосцев, пусть и «второго класса». И как вы видите в таком случае войну, если японцы так неожиданно усилят свой флот?

— Все зависит от сроков — думаю, тогда они нападут позже, чем наши броненосцы под командованием вице-адмирала Чухнина придут в Дальний. А это дает надежду, что мы сможем не менее быстро отправить туда новые «Витязь» и «Ратник», им идти напрямую по Средиземному морю через Суэц — это будет последнее подкрепление. С их приходом мы будем иметь восемь быстроходных броненосцев с артиллерий в 12 и 10 дюймов, и четыре броненосных крейсера с 203 мм пушками, а также «Императора Николая», что может считаться таковым после перевооружения на германские 21 см орудия. И еще шесть тихоходных броненосцев, что дает нам совокупно 19 вымпелов против 16 неприятельских, наши старые броненосные фрегаты я не считаю, пользы от них в морском сражении не предвидится. Превосходство наше очень незначительное, скорее мнимое, так как корабли британской постройки в бою существенно сильнее русских, и японские снаряды, снаряженные шимозой, лучше — так что перевес будет на стороне врага.

Рожественский остановился, перевел дыхание, и памятуя об альянсе со своим старым сослуживцем, заговорил:

— К моему глубокому сожалению, государь, все зависит от предприимчивости и ума вице-адмирала Макарова, который должен повторить подвиги Ушакова и Нахимова. В таком случае, японская армия сможет быть высажена только на юге Кореи, и медленно, по скверным дорогам, продвигаться на север, к Сеулу. Нам надлежит успеть занять десантом Чемульпо и встретить врага на позициях, где его численный перевес в людях не будет играть роли — у нас больше полевых пушек. Но для обороны порта нужны именно корабли береговой обороны, и лучше всего подходят черноморские броненосцы, способные действовать в узостях, дать мощный носовой залп. Только одно плохо — старые пушки стреляют медленно, недалеко, чугунными снарядами…

— Не беспокойтесь, Зиновий Петрович, этот вопрос решается. Кайзер Вильгельм клятвенно заверил меня, что к четырем пушкам, снятым с «Фюрста Бисмарка», он немедленно даст требуемое число орудий, которые будут убраны с «кайзеров». Они вдвое легче наших, и установка в барбеты не займет много времени. Тем более производить работы будут германские инженеры и опытные мастеровые, что уже выехали в Николаев и Севастополь. Шесть недель, и корабли выйдут в поход — к этому времени их подготовят, тем более работы на «Потемкине» и крейсерах будут приостановлены. А турки пропустят, и препон чинить не станут, наоборот, стараются как можно быстрее пропихнуть наши корабли через проливы.

— Просто понимают, что обратно уже никогда не вернутся, государь, — усмехнулся Рожественский — османы показали, что свои интересы для них важнее всего. А тут грозный Черноморский флот практически весь уйдет, и угроза Босфору и Дарданеллам исчезнет как таковая. А помощь кайзера отнюдь не бескорыстная, причем не самое лучшее отдает.