Бастард рода Неллеров. Книга 4 (СИ) - Усов Серг - Страница 33

— Четыре десятка одним махом. — вслух комментирую результат.

Вижу, как под воздействием моего плетения отряд северян почти в полном составе замертво валится на землю.

— Они сигналят отход. — сообщил мне милорд Монский.

Кузина взяла меня за локоть.

— Эх, сейчас бы иметь хоть один кавалерийский полк в резерве, мало бы кто из виргов ушёл из-под стен обители. — с сожалением произнесла она.

— И всё же это победа, Юль. — обнимаю её за плечи и прижимаю к себе.

Хорошо я погулял, вспомнились слова знаменитого тёзки, когда смотрю с высоты стен на в спешке отступающих виргийцев. Сколько я их прибил? Сложно сказать, но больше половины точно.

С учётом потерь, которые нанесли северянам мои маги и бойцы, смело можно утверждать, что две трети врагов, пришедших разгромить мой монастырь, осквернить — проклятые богохульники — святой источник Создателя и убить или пленить милорда Степа Неллерского, сейчас лежат под стенами обители и на пространстве перед нею бездыханными либо стонущими от ранений.

Даже здесь на площадке слышны крики раненых, впрочем, не только вражеских, но и наших. Защитники монастыря тоже, к сожалению, понесли потери.

Не зря Михаил Юрьевич завершил своё Бородино строками: «Тогда считать мы стали раны, товарищей считать». Вот и сейчас, вижу, лейтенант Макс спешит ко мне с каким-то вопросом, неровно вышагивая, качаясь — ранен что ли? — между парапетами стены, на ходу выкрикивая приказы об ускорении докладов про потери и расход стрел, болтов, ядер, дров и масла.

Да, хорошо я погулял. Только Стенька Разин произнёс эти слова на эшафоте прямо перед своей казнью, а я так мыслю, будучи живым и здоровым, хоть и вымотавшимся основательно.

Ерунда, руки-ноги целы, голова на месте, а усталость быстро пройдёт. Чёрт побери, а ведь солнышко-то даже половину своего дневного пути не совершило, а такое чувство, будто бы неделя прошла, не меньше. А сестрица Агния мне как-то молвила, что якобы в битвах время летит мгновенно. Ничего себе мгновенно.

— Ваше преподобие, благословите! — бухается наставник передо мной на колено.

Его примеру следуют все окружающие, и те, кто рядом со мной стоят, и те, чьи лица издалека даже рассмотреть не могу. Понятно. Не столько благодать им от меня нужна, сколько выражают свои восторг, спасибо и почтение к тому, кто им выиграл битву.

Одна кузина не следует общему порыву. Лишь опять прижимается ко мне.

— Ты победил, Степ! — в который уже раз говорит она.

— Это поражение всегда сирота, Юль, а у победы родителей много. — открываю ей очередную истину родного мира. — Один бы я успеха не добился. Брат Макс, вставай уже. — я благословляю несколькими жестами и его, и преклонившихся рядом, и остальных. — Ты только за этим сюда так спешил?

— Нет, милорд. — встаёт он, поправляя латы и амуницию. — Разрешите отправить трофейную команду? Верёвки уже приготовлены.

— Конечно отправляй. Вряд ли вирги вообще вернуться, а уж сегодня-то точно будут раны свои зализывать псы поганые. — соглашаюсь не раздумывая. — В воротах-то вообще свалка поди? Пусть начинают разгребать.

Вход в обитель укрепили самым простым способом — забаррикадировали всякой всячиной, от старой мебели и рассохшихся дубовых бочек до сломанных повозок.

Как выяснилось, не зря. Одному из виргийских одарённых удалось, скрывшись в рядах наступающих солдат, приблизиться на десяток ярдов к входной арке и сплести не очень мощное, но быстро созданное заклинание воздушного тарана, выбившее нам одну из створок ворот. Там под аркой и так-то была куча-мала, представляю, что сейчас в проходе творится.

— Слушаюсь, ваше преподобие. — низко кланяется наставник. — Отправлю рабов с конюшни, они всё разберут, пока наши плотники ворота починят.

И вновь кланяется, да что б тебя! Вот так и теряют друзей, приятелей, товарищей, взбираясь к вершинам могущества. Нет, не хочу быть одиноким как сыч.

— Эта, брат Макс, ты давай обращайся ко мне как прежде, ладно? — прошу его с улыбкой. — Я же не вытягиваюсь лицом и не смотрю тебе под ноги только из-за того, что ты умело владеешь мечом? Вот и тебе не стоит постоянно думать о моих магических силах. Ну, выдал мне Создатель их щедро, и что, по этой причине я перестал быть твоим учеником и товарищем? Нет уж, наши занятия не прекратятся, не надейся даже. И земные поклоны — это то, что мне меньше всего от тебя нужно. Да, и я жду доклады о наших потерях. Кстати, трофейщикам скажи, чтобы всех там не добивали, пару-тройку пусть оставят, хотелось бы несколько вопросов уточнить.

— Разрешите мне с ними отправиться? — попросился Эрик. — Наверное, стоит, как только разберут завал, взять лошадей и отправиться с моими парнями на разведку?

Дельная мысль, сам бы до неё дошёл. Мало ли, что командиру разгромленных сейчас северян может прийти в голову от отчаяния. Люди-то разные бывают. Подстраховаться не мешает. Киваю, соглашаясь, сержанту. Пусть проследит за противником.

Чешется, можно сказать, зудит отправить его с подчинёнными к виргийцам в тыл пространственной магией, да не даёт моя извечная осторожность, не люблю показывать сразу все свои карты. Сохраню-ка пару тузов в рукаве.

Ветер сменился, и на нас понесло дым пожарища. Поджечь предместье обители у виргийцев не дошли руки, не до того им оказалось, а вот нашу деревушку Монастырку всё же спалили сволочи при отступлении. Ну, да там ума много не надо — соломенные крыши и стены из навоза, кизяка и палок загораются, стоит лишь факел поднести, и прошедший накануне ливень не спас.

Ладно, легко уничтожается — легко восстанавливается. Крестьяне вернутся, я распоряжусь насчёт помощи для них. Хорошо, что зимы тёплые, устойчивый минус по Цельсию случается редко.

Кстати, о температуре. Идею с термометрами подсказать не сложно, труднее объяснить, для чего они нужны, что даст измерение температуры и, главное, как такая мысль могла возникнуть в голове вчерашнего юного босяка.

— Я в лазарет. — сообщила кузина.

Действительно, некогда почивать на лаврах или витать мыслями в облаках, на смену ратным делам идут целительские.

— Дай мне полчаса прийти в себя, и я к тебе присоединюсь. — говорю Юлиане, спускаясь следом за ней со стены.

Мой портшез так и остался на площадке. Хотел было распорядиться насчёт него, но, думаю, и без меня сообразят.

Внизу меня и кузину ожидает целая делегация — мой заместитель баронет Михаил, поедающий взглядом Юлиану, управляющий Георг, казначей Алекс, капитаны копейщиков и арбалетчиков, а позади топчется лейтенант сыска Николас.

Надо же, как быстро собрались. А кто в лавке остался? Шучу конечно же.

Точных сведений о наших потерях пока ещё нет, но меня уже, что называется, сходу огорчили тридцатью четырьмя убитыми, среди которых трое монахов, включая брата Андре, нашего управляющего конюшнями, серьёзная утрата, очень пожилой монах общался с лошадьми, будто сам родился жеребёнком.

Погибших, понятно, всё, не вернуть к жизни, а вот за остальных получивших раны в бою мы ещё поборемся, тяжёлых среди них около двух с половиной десятков и втрое большее количество средней и меньшей тяжести.

Вот мне ещё один наглядный урок относительно моего якобы всемогущества. Массой могут задавить любого. Если бы не стены, лежать бы мне сейчас бездыханным или примерять на себя вериги.

А ведь возникала мысль, что уж хотя бы от узилища аббатская сутана защищает. Ага, чёрта с два она от такого спасает. Ладно, что есть, то есть. На Земле у нас, насколько помню из истории, церковнослужителей тоже в подземельях или порубах держали.

Хуже всего из моих бойцов пришлось тем, кто оборонял западный участок, тот, где виргийцам удалось несколько раз прорваться на стену. Там, на левом фланге у нас оказались самые большие потери, почти половина из понесённых.

— Брат Симон? Он уже в лазарете. — ответил на вопрос миледи преднастоятель. — Позвольте, я вас туда провожу?