Рысюхин, шампанского! (СИ) - "Котус" - Страница 29

— Я тут подумала и решила, что Улька со своей гармошкой будет вполне уместна. Если пустить её тем же темпом, что и вокал. И на встречу завтра вдвоём пойдём, чтобы вообще ни у кого соблазна не было сплетни распускать.

В общем, весь вечер разговаривали и репетировали, в разных вариантах и сочетаниях: гитара с фортепиано и баяном, гитара с трубой и баяном, гитара с саксофоном и фортепиано… Поужинали холодной курицей, варено-копчёной, с хлебом, хреном и горячим чаем, после чего продолжили репетиции. Как-то так увлеклись, что Ульяна в итоге осталась ночевать у нас, в гостевой спальне, она же потенциальная детская.

Утром я едва не столкнулся с ней в дверях ванны в полном неглиже, выручили большое полотенце, отсутствие свидетелей и то, что мы сделали вид, будто ничего не произошло и вообще никто никого не видел. Правда, гостья слегка порозовела щёчками, но это я тоже сделал вид, что не заметил.

Вообще вторник оказался даже более «убийственным», чем обычно, настолько, что я по дороге в лабораторию даже вынужден был немного подзарядиться от макра в автомобиле, а то совсем опустошил резерв, он же в таком состоянии заполняется очень медленно, надо хоть чуть-чуть «залить для затравки». Зато заявки на экспертизу порадовали новым перлом, я даже зачитал его вслух:

— Вот, некий поручитель просит: «Определить было ли распитие приложенной жидкости способом убития покойного или просто случайно вышло». «Убитие» — это новое, такое я ещё не встречал.

А вот Пескарский отреагировал неожиданно резко:

— Так, это моя вина, что пропустил, давайте сюда заявку, эту экспертизу мы делать не будем, во всяком случае — пока не перепишет запрос.

Он обвёл присутствующих взглядом, вздохнул, и счёл нужным объяснить:

— Плевать на это «убитие» и прочую безграмотность. Сама постановка вопроса недопустима. Мы не имеем права делать такие выводы, вообще, в принципе! Наше дело — установить фактическую сторону дела, и только! То есть — могло ли употребление жидкости стать причиной смерти. Можно — с учётом дозы, мол, отрава, но количество её в теле ниже летального. Максимум — те развёрнутые анализы, что делает Юра Рысюхин, с констатацией факта, что состав примесей в таких-то образцах идентичен, что допускает их происхождение из одного источника. Кто, зачем, как, почему — это вопросы НЕ к нам, а только и исключительно к следователю!

Начальник лаборатории сделал паузу, чтобы подчеркнуть последующие свои слова:

— Мало того, что подобные выводы мы не можем делать, поскольку не знаем, не можем и не должны знать детали дела, которые определяют построение причинно-следственных связей. Мы не имеем право их делать — это прямое нарушение закона, то есть — преступное деяние. И, наконец, третье — такие вот хитрожж…жёлтые господа легко и запросто скинут на вас все свои ошибки, мол, эксперт ввёл в заблуждение, и он будет весь чистенький, а вы — по уши в том самом веществе, что может служить удобрением. Всем всё понятно?

Дождавшись утвердительного ответа от каждого, он взял послужившую поводом для лекции заявку и куда-то с ней ушёл — возможно, ругаться. Мы же, коротко обсудив ситуацию, вернулись к работе. А перед отъездом я оставил три бутылки «экспортной» акавиты с этикетками на шведском, как благодарность за науку и просто экзотику на полку. Но, думаю, долго она там не простоит — во всяком случае, полная.

Вечером дома меня снова ждали трое — Мурка, Мявекула и Ульяна. Причём вторая вольготно устроилась на коленках у третьей. Интересно получается. Не то, чтобы я был против, но как-то резко они с Машей отношения сближать начали. За ужином — обед у меня был в столовой академии перед отъездом на работу — они на два голоса рассказали про результаты сегодняшней встречи с музыкантами. И так, главное, слаженно, словно репетировали. Суть договорённости в следующем: музыку пишет Маша, остальные играют по нотам, могут предлагать варианты, но принимать их или нет решаем мы с женой и решение окончательное. Репетиции два раза в неделю, когда нет выступлений, оплата сдельная за каждую сессию, фиксированная, независимо от числа занятых в репетиции музыкантов — мол, остальные не могут репетировать неполным составом и теряют время. Ставка оказалась щадящая, особенно если высчитать почасовую на каждого, где-то на уровне квалифицированного рабочего, чуть больше.

На этот раз, учтя мою «убитость», девочки на репетиции не налегали. Пару раз сыграли, причём одним и тем же составом инструментов, обкатывали варианты аранжировки, и полчаса посвятили обсуждению получившегося, на чём закончили. Но Ульяна всё равно осталась ночевать у нас — я после репетиции ушёл в кабинет, отчасти на самом деле разбираться с делами, отчасти — подремать немного в кресле. То есть, конечно же, помедитировать, да. Девочки же остались болтать в гостиной. Но когда я выбрался из своего логова, чтобы готовиться ко сну — увидел, что Ненасыть ещё здесь и никуда не собирается. Ну, пока меня не выгоняют в гостевую спальню, оставаясь ночевать вместе — переживать особо не о чем. Ведь так же?

Утром вчерашняя ситуация повторилась зеркально — на сей раз Ульяна выходила из ванной, заматываясь в полотенце на пороге. Причём какое-то маленькое полотенце, и заматывалась она чуть медленнее, чем могла бы. Или мне это только кажется? Вообще они что-то странное затеяли — особенно если учесть хихиканье на два голоса, которое я услышал до того, как зашумела вода. И две хитрые мордочки за завтраком. Вот не буду даже пытаться угадать, что они затеяли — а явно затеяли, как дед говорит — к гадалке не ходи. У меня реальных дел и задач хоть отбавляй, чтобы ещё себе новые выдумывать. Или сами скажут, или им надоест отсутствие реакции.

По дороге восполнил энергию в накопителе автомобиля, чтобы он всегда был по возможности полным — на всякий случай, благо, у нас сегодня занятия преимущественно теоретические, чтобы восстановиться после вчерашнего. А в перерыве ко мне опять подошла делегация «застрявших» с повторением просьбы об охоте у меня на изнанке, они даже платить собирались, по ставке для частных старателей. Попросил не маяться дурью и рассказал о вариантах того, как можно добраться до места, со всеми особенностями. Девчата и ребята, общим числом девять человек, собрались ехать уже в эту пятницу, ночным поездом, и их даже не остановила необходимость как-то переждать в Минске два с лишним часа до первого поезда на Смолевичи, причём не летом, а в начале второй декады октября. Ну, боги им судьи, я предупредил. Надо будет ещё предупредить Беляковых и Силантьева о грядущем нашествии.

Направляясь домой гадал — увижу я у нас в гостях Ульяну или нет? Не то, чтобы меня это беспокоило — но интересно. Немного…

Ещё было интересно, почему молчат военные из Борисова. Передумали обзаводиться новыми «игрушками»? Или перебирают варианты? Вообще-то мы не заключали соглашения о том, чтобы связываться именно по средам. Но дед прав — мне проявлять инициативу не стоит, да и не хочется: я им нужен гораздо сильнее, чем они мне.

На улице стемнело и подмораживало. Вот эти постоянные переходы из «второго лета» на изнанке, где вовсю рос второй урожай, в тёмную и мокрую осень при выезде на лицо, а потом из тёплой и уютной кабины — на холодную и слякотную улицу, они утомляли и раздражали, сильно. Дед говорит, что такие переходы и на здоровье сказываются, но, как уже говорилось, мага хотя бы третьего уровня простой простудой не пронять. Да и не совсем простой — тоже, нужна специфичная зараза.

Ульяна была у нас. Я только хмыкнул, когда на моё «Здравствуйте, девочки!» ответили сразу три голоса, один из которых звучал одновременно как «мяу» и как зевок. Но вот после ужина не удержался от вопроса, задавать который начал демонстративно манерным тоном:

— Ульяна свет Харитоновна! Не сочтите за грубость, я никоим образом и ни в каком смысле не имею ничего против ни вас лично, ни вашего присутствия у нас в гостях, но не могу не поинтересоваться. Уль, тебя из дома, что ли, выгнали⁈