Клыки и розы в Академии Судьбы - Княжина Елена - Страница 8

– Я тут! – нырнула мне под руку Олив и невинно улыбнулась, что-то быстро пряча в карман плаща.

Я негромко зарычала на Олли – меня из-за нее чуть не обескровили! – но промолчала. Она ведь просила не ходить следом, и каждый имеет право на маленькие секреты.

Осворт обстоятельно объяснил, как пользоваться открыткой с привязкой телепорта. Добавил, что благодаря одноразовым жезлам наше перемещение не отследят. Зубы стучали, под ребрами застывали льдинки, так что вопросов никто не задавал.

– Итак, по моей команде… – профессор убедился, что вся группа занесла палочки над золотыми штампиками. – Идем!

Массовый вихрь, закрутившийся у столба, сдул капюшоны с нескольких торговцев и повалил одинокую палатку. Но нарушителей покоя уже и след простыл. Притихшая делегация из «Эншантели», подхватив чемоданы, вывалилась на крыльцо Санкт-Петербургской академии.

Шлепаясь друг на друга, вся толпа резво перекочевала на верхнюю ступеньку. Прямо в сугроб, застеливший парадное крыльцо пышным холодным ковром.

Не иллюзорный сугроб, не магический… Настоящий, снежный!

– Шурховы отродья… – проворчал профессор, по колени увязший вместе с нами в холодной белой массе.

– Тут зима? – удивленно пискнула самая младшая, Хлоя.

– Нет, нет, милая… Весна, как и везде. Тут… другая проблема, – вздохнул Осворт, отходя от снежной зоны на сочно-зеленую травку и отряхивая брюки. – Чудовищ полная академия, а страху у студентов нет! Ночью подморозило, но не настолько же…

Похоже, кто-то прознал о визите «курочек из Эншантели» и решил в шутку замариновать делегацию в снегу. Для аппетита и сохранности.

На полях, окружавших академию, трава серебрилась инеем, но дорожки были расчищены и просушены бытовыми чарами. Уж понятно, куда сгоняли изморозь шутники. Прямо на парадное крыльцо, поближе к порогу, включенному в телепортационную сеть!

И да, судя по символу на двери, она прекрасно работала и про карантин не слыхала.

– Как снег на голову… – проворчал знакомый голос, высадившийся чуть правее и потому не угодивший ботинками в снежную кашу.

Газетный монстр презрительно оглядел кучку испуганных девиц. Особо красноречивый взгляд достался Ландре: она оплакивала промокшие туфли настоящими слезами.

– Карповский даже не представляет, во что ввязался! – темные глаза яростно разгорелись, смахнув показную холодность с хищного лица. Спалив ее до черного пепла и обнаружив кипящую начинку.

– О, господин Валенвайд… Боюсь, Андрей Владимирович как раз очень хорошо себе это представляет, – закашлялся в кулак профессор Осворт, оставив мокрые брюки в покое. – И полностью готов к мучениям, связанным с их обучением.

Эрик Валенвайд

Шурша мокрыми юбками, стая французских дурочек тащила отяжелевшие чемоданы по парадному фойе. После телепортации бытовые чары слетели с их багажа, а прочесть новую формулу никто из растерявшихся куриц не рискнул. Так и тянули поклажу за ручки, шлепая размокшими туфлями по белому мрамору, разнося по усадьбе Воронцовых визг крошечных колес и собственные усталые стоны.

Раньше эта картинка могла позабавить Эрика, но с некоторых пор он предпочитал другие развлечения. А сегодня вообще все вставало поперек горла. И раздражающее цоканье каблуков лишь подливало магмы в яростный вулкан.

Мышцы на лице хищно дергались, контроль давался с трудом. Еще немного – и Валенвайд при свидетелях оправдает свою кошмарную репутацию зверя, слетевшего с катушек.

Все потому, что сегодня он встретил его. Видел так отчетливо, будто и не было защитного слоя между настоящим упырем и Эриком, замершим у дороги.

Отражающие чары прекрасно справлялись с задачей, зеркала отводили взгляды от любопытной начинки… Но потомственного вампира не обмануть: экипаж с ним еще не поравнялся, а запах гнили уже пробрался в трепещущие ноздри. Отравил сознание жаждой сомкнуть челюсть на одной конкретной толстой шее.

Нестерпимым стало желание заглянуть в холодные, пустые рыбьи глаза, хозяин которых с чего-то возомнил себя властелином увядающего мира. Сглупил, поставив себя на вершину пищевой цепи.

Но Эрик знал, чьи клыки в финале покажут ублюдку истинный расклад.

– Я видел его, – брезгливо сообщил Валенвайд сестре, позволяя Эвер затащить себя вглубь больничного крыла.

Она опасалась, что старший брат, злобно зыркающий глазами, сорвется и обескровит какую-нибудь цокающую малолетку.

– Кого? – Эвер поджала губы, пряча аккуратные клычки, и выкатила на Эрика темно-ореховые глаза с характерной бордовой ноткой.

– Его, – с нажимом прошипел Валенвайд, передергивая плечами. – Проклятье, Эвер, я еле сдержался, чтобы не…

– Тише! – зажала его лицо холодной ладошкой.

Он почти прыгнул. Почти пробил шурхово зеркало. Почти схватил за грудки драного аристократа, что посмел превратить род Валенвайдов в посмешище.

Пережив многих, включая Блэра, Эрик из уважаемой высшей твари превратился… во второй сорт. В занятное чудище, которым можно пугать идиоток из «Эншантели», чтобы те примерно себя вели.

С пьедестала древнего вида вампиров сбросили в грязь, в низшее болото, где уже бултыхались прочие полукровки. И теперь каждая родовитая первокровочка смела воротить свой хорошенький носик, прекрасно зная, что она под защитой Совета. А «высшая зубастая тварь» рождена лишь затем, чтобы ей служить.

– Что ж не бросился? Что ж не разодрал его прямо там, в центре столицы, при сотне свидетелей? – возмущенно запыхтела Эвер, постукивая кулаком по груди магистра. – Что ж не лишил меня брата, что ж не отправился в темницы под Эстер-Хазом? Там как раз клетки пустуют! Уверена, тебе понравится сидеть на цепи…

Привязанности дурно влияли на сестру. Долгая жизнь ее, похоже, так и не научила думать лишь о себе. После череды предательств Эвер продолжала доверять этим… этим. Даже умудрилась выйти замуж. Зачем-то. Отчего ее мозги окончательно размякли.

– Отвлекся… на одно бледное недоразумение, – бросил Валенвайд, кривясь в неприязни. Парадное фойе наполнялось запахами дамских духов, и голову разносило в клочья.

Он предпочитал ароматы страха и чистой кожи, а это парфюмерное безумие прикончит тонкое вампирское обоняние за пару вечеров.

И все же «милые куклы» за цветочным дурманом пахли невинностью и испугом. Это прояснилось стремительно, когда барышни принялись взбираться по мраморной лестнице на второй этаж. Молодняк поселили на первом, а вот старших отправили выше.

– И прекращай скалиться на новых студенток, – строго шикнула Эвер, с некоторых пор носившая фамилию Кесслер.

– На кого? Ах, на этих… Пополнение рациона? Витаминный весенний комплекс? – едко протянул Эрик. – Ректору пойдет на пользу.

– А тебе?

– А я в этом бреде не участвую.

– Ну конечно!

– Карповский сам заварил кашу, пускай князь ее и выскребает потом из всех углов… Я не для того передал ректору информацию по «Эншантели», чтобы потом за это же страдать, – проворчал холодно, пытаясь хоть тоном заглушить пожар под ребрами.

Мгновение – и Эрик мог решить проблему за один укус. Никакие бы защитные экраны не спасли того, кто прятался в экипаже, сливаясь с чужими отражениями.

Это все дрожащая нижняя губа. Все она! Он только пасть открыл, а девица побелела аж до обморока. Две жертвы – явный перебор. Эрик еще от прошлого скандала не отмылся.

– Я подглядела твои часы, – Эвер принялась внимательно изучать мраморные узоры на полу. – Ректор поставил тебе «Вводный курс истории магического сообщества» для наших гостий… в рамках обмена опытом…

– С нашими совершеннолетними гостьями, Эвер, я согласен только на обмен жидкостями, – он навис над красноволосой сестрицей. – Желательно ценными. Или как повезет.

– Эрик!

Да большинство рафинированных эншантелевских барышень падают в обморок от вида вервольфа в обороте! От оскала вампира их хлипкие душеньки сами отрываются от тел и устремляются в небеса. Матушки с молоком передали им страх и покорность. Это шурхова генетика, которую не изменить.