Клыки и розы в Академии Судьбы - Княжина Елена - Страница 7

Шевеля ногами быстрее, я бросилась влево – за ускользающим потоком белых лепестков. Внезапно путь преградил торгаш в сером пальто до пят, с капюшоном, натянутым по самый кончик носа.

– Пропустите, – потребовала нервно, высматривая за его широкими плечами подругу.

– Куда торопишься, красавица?

– Мне нужно пройти, – строго сообщила я кончику носа. Большего под капюшоном и не разглядеть.

– В этот проход заглядывают или заблудившиеся, или отчаявшиеся, – вкрадчиво пояснил торговец, расстегивая пальто. – Ты из которой категории, малышка?

– Я из категории тех, кому нужно, чтобы вы отошли с дороги, сэр, – попросила вежливо, но твердо, пытаясь представить на моем месте мадам Туше. Хотя сжавшееся сердце заходилось в нервных кульбитах.

– Да что ж ты сразу по всей строгости, маленькая? – карикатурно обиделся «нос». – Я, может, предлагаю тебе изменить судьбу? Пара голден-хазов за любое зелье.

Он распахнул пальто, и я отшатнулась. Что угодно ожидала увидеть, только не кожаный жилет, облепленный разноцветными флаконами.

Ох, богиня, да это черный торговец! Отец говорит, «темной рыночной заразе» нельзя верить. Не стоит даже разговаривать с ним, чтобы не поддаться гипнозу и иному запрещенному воздействию.

– Смотри сюда, хорошая. Вот эта склянка скроет суть у Оракула. Вот эта по-настоящему избавит от звериной половины, – шептал маг, источая едкий аромат зелий на весь проход. – Вот эта очистит кровь до блеска… Даже идентификатор подтвердит! Или, может, юной мисс нужно средство от лунного оборота? Три порции на месяц за пять голден-хазов. Никакой шерсти и воя, и твои друзья ничего не узнают…

– Пустите! – вскрикнула я громче, но ни одна палатка рядом не шелохнулась. А лепестки давно скрылись за поворотом.

– Да что ты кричишь, хорошая? Зелья мои не по нраву? А может, пожертвуешь своей кровушки на новые? – он втянул воздух носом и, не дав отступить, схватил рукой за запястье. – Ты на весь базар пахнешь невинностью. Банк за унцию дает пятнадцать, я дам двадцать пять. По рукам? Все стерильно, даже не сомневайся…

– Совсем ты нюх потерял, – раздалось брезгливое за моим плечом. – Не видишь за капюшоном, кто перед тобой?

Судьба-богиня, да сколько их тут, в черном закутке столичного базара?

– Как же не вижу? Невинное создание, готовое добровольно пожертвовать ингредиенты на наши нужды… А потом, может, и на ваши пожертвует, – я прямо ощутила, как он подмигивает там, в капюшонной темноте. Только не мне, а сообщнику.

Обернулась резко и увидела знакомый оскал.

Перед глазами промелькнула вся жизнь, распланированная матушкой. Несостоявшаяся свадьба, неузнанный жених, не оконченная с отличием «Эншантель», невыученные двадцать три способа очистки серебра… Быть Веронике Честер обескровленной прямо тут, в центре оживленной столицы. Разобранной на ценные жидкости и сожранной газетным чудовищем!

Ноги обмякли, подкосились, взгляд перепуганным мышонком заметался по физиономии хищника. По резким теням, очерчивающим суровое лицо, по сверлам глаз, насмешливо ввинчивающимся в мои дрожащие губы.

– Первокро-о-овочка, – пренебрежительно протянул мужчина, поясняя мысль. – А ты ей что предлагаешь? Средство от блох и лунатизма? Вот этой кукле в блейзере с эмблемой «Эншантели»? Или думаешь, что Мадам берет к себе диких полукровок?

– У нас выгодный обмен, – стушевавшись, поспорил торговец.

Я нервно заозиралась по сторонам, переминаясь с ноги на ногу. Сзади «капюшон», спереди монстр с газетных страниц. Олив не видать, а мадемуазель Филли, возможно, давно улетела с группой в Петербург!

– Точно, – неприязненно бросил маг. – Она тебе флакон ценной жидкости, ты ей пару фальшивых монет. А потом прибегут перепуганные папаша с мамашей, потерявшие свою кровиночку, поднимут вой до небес, и Совет разберет на органы уже тебя…

Кривясь от зубной боли, мужчина двумя пальцами ухватил меня за рукав блейзера, стараясь не касаться кожи. И дернул за ткань, придав ускорения в сторону выхода.

В какую-то из сторон. Богиня, да где тут выход?

– Живо брысь отсюда! – бросил он ободряющее напутствие, и ноги мои ускорились.

Будто даже дорогу вспомнили. И через несколько минут резво вынесли меня к фонарному столбу, у которого стояли Ландра и Монис и что-то попивали из заговоренного дымящегося термоса.

Задыхаясь, я вылетела прямо к подругам, вжалась в фонарь и схватилась за ручку бордового чемодана, как за спасательный трос. Взяла протянутую чашку, сделала несколько жадных глотков, обжигая губы. Пряный «Эстер-Броул» прогрел до пяток за пару секунд, отгоняя морозные щупальца магической столицы.

Сердце, до этой секунды пропускавшее положенные удары, вновь начало биться. Если забыть про унижение, в которое окунул меня маг своим язвительным «первокро-о-овочка», в остальном я была ему даже благодарна. Секунд пять, пока прихлебывала бодрящий взвар трясущимися губами.

Мой прыгающий взгляд нашел старшую мадемуазель и кучку малышек, жмущихся к преподавательнице. Маг, что должен был встретить нас и сопроводить, все не появлялся. Филли ощутимо нервничала. За запотевшими стеклами мельтешили ее бесцветные ресницы. Женщина то снимала очки, собираясь протереть, то, забыв о намерении, возвращала их на нос.

Уши разложило, и оказалось, что Эстер-Хаз продолжает гудеть тысячей голосов. Ревела толпа, выли ездовые твари, горланили зазывалы на рынке.

Здесь предчувствие настоящей весны, уже захлестнувшее Париж, пока не ощущалось. Купол-невидимер вытягивал соки из местности и ее обитателей, промораживал до костей. Чем больше времени мы проводили у фонарного столба, тем сильнее ежились от холода.

– Нашел! – выпрыгнул из-за угла незнакомый джентльмен в мятом светло-сером пиджаке. – Мисс Филли, мы же договаривались встретиться у служебного входа главной аптеки… Я уже час разыскиваю вас по всему Эстер-Хазу!

Мужчина пыхтел, изображая возмущение, но добродушная улыбка перекрывала эффект.

– У служебного? – мадемуазель растерянно поморгала и снова схватилась за очки. – А я решила, что у главного… Так или иначе, профессор Осворт, да будьте вы благословлены богиней Судьбой! Мои курочки совсем окоченели.

Она так расчувствовалась, что чуть не повисла на плечах коренастого мага, чьи светлые короткостриженые волосы были на половину «забелены» золотистой сединой. Обилие мимических морщин подсказывало, что джентльмен неопределенного возраста (около пятидесяти или чуть больше) часто смеется.

– О, я уже благословлен! Судьба ко мне невыносимо щедра, – пробормотал он, смущенно улыбаясь. Поглядел на наши красные носы, сочувственно вздохнул, согрел в ладонях ручку самой младшей ученицы. – Так, думаю, экскурсию можно закруглять…

Я испытала сокрушающее облегчение, узнав, что нас сопровождает не жуткий тип из газет, а вот этот обаятельный месье. Видимо, в Эстер-Хазе клыкастый был по своим делам, никак с парижской делегацией не связанным.

Господин Осворт похлопал себя по карманам, бубня под нос «Да где же они?», а я вспоминала, откуда знаю его имя. Точно ведь знаю! Слышала от родителей.

Хмурясь и мысленно перебирая разговоры с матушкой, я наконец нашла искомое. Несколько фраз, брошенных Аврелией Ланге своей подруге за бокалом сладкой настойки.

«Ах, тот Ромул… Осворт? Лохматый зверь, под боком у которого пригрелась беглянка, позор рода Честер? Нет, с ним наша семья дел не имеет, не беспокойся… Мы ограничиваем детей от дурного влияния».

Я пригляделась к россыпи мимических морщин на добродушном лице. Зверь? Позор рода? Дурное влияние? Мамина характеристика никак не вязалась с приятным джентльменом!

Профессор выудил из бездонных карманов пачку открыток с изображением старинного поместья и сверток с одноразовыми жезлами.

– Все в сборе? – уточнил он, раздавая открытки и тонкие, ломкие палочки нашей стае.

– Моя подруга, мисс Омирсен… – сдавленно начала я, принимая жезл. И почему мы не можем пользоваться своими, именными?