Выбери любимый жанр

Русская война 1854. Книга пятая (СИ) - Емельянов Антон Дмитриевич - Страница 36


Изменить размер шрифта:

36

В теории воплощением наших идей могли бы заняться и люди на местах, но… Кто же им доверит такое дело. Поэтому после запрета лететь под Новую Ладогу самому я отправил туда своих академиков, а для силовой поддержки выделил Акима с его ветеранами. Они как раз успели пожить в Стальном, примерно представляли, как я хочу вести дела, плюс могли вразумить не только словом, но и телом, в смысле кулаком. В общем, все вместе они должны были справиться. Да уже справлялись, если судить по письмам, что приходили из Покровки каждый день.

— Александр Иванович пишет! — Евгений еще до завтрака ворвался ко мне в комнаты.

Они с сестрой тоже следили за процессом и не забывали регулярно заглядывать в мою мастерскую на Волковском, где я и остановился. Правда, Александра как более взрослая старалась держать себя в руках, а вот мальчишка радовался любой мелочи.

— И что пишет? — я перевел взгляд с Евгения на его вошедшую после небольшой паузы сестру.

— Завоз техники и материалов для начала работы закончился еще во вторник, так что вчера они весь день проводили собрания с обществом. Рассказывали об освобождении, о том, что теперь будет, отвечали на вопросы.

— И что люди? Что первое спросили?

— Что с землей? Все как вы и говорили, — Александра улыбнулась. — И как Бутовский ответил им, что «без», так все сначала чуть в отказ не пошли. Мол, зачем нам. Тем более, тут Эстляндия недалеко, там же часть народа освободили без земли еще после войны с Наполеоном, так их теперь арендными платежами душат. Хоть обратно в крепость иди, но ведь нельзя же. Наши в курсе, считать умеют и в обиду себя давать не хотят.

— А дальше?

— Дальше Александр Иванович рассказал, что аренды не будет, а будет совместное с помещиком хозяйство. Мы вкладываем землю, инструменты, сами все потом продаем и платим за работу исходя из прибыли. А люди вкладывают свой труд, получая либо минимально гарантированную плату за это, либо больше — с учетом распределения 5% от доходов, результаты которых будут обнародоваться каждые три месяца.

— И люди?..

— Ну, про прибыли или технику они пока не поняли, но слова «совместное с помещиком хозяйство» их заинтересовали.

Я невольно улыбнулся: кажется, совхозам при Александре II все-таки быть. Хотя система после доработок моих академиков лично мне еще и напоминала какие-то азиатские корпорации, которые занимаются всем подряд, и где рабочие — не наемники, а что-то вроде семьи, когда это не просто рынок, где тебе в любой момент могут дать пинка под задницу, а гарантии.

Итак, что мы придумали или, правильнее сказать, повторили — земля принадлежит совхозу, в центре которого есть механическая станция, которая обеспечивает всех его членов техникой. Это база, основа имения. Помимо нее есть дополнительные промыслы, которые могут привлекать тех, кому интересно и кто освободится от обработки земли за счет механизации. Рыбная ловля, кожевенное дело, работа с лесом, то есть то, чем занимались крестьяне Романовских и раньше, только теперь мы могли эти процессы с помощью техники упростить — раз. И превратить полученные ресурсы во что-то более ценное — два.

Так, например, для леса поставили пилорамы, и теперь мы могли возить в Санкт-Петербург не кругляк, а более дорогие доски. Или, больше, сразу на месте делать из них мебель, для себя или опять же на продажу. Так же и с кожей. А вот с рыбой было сложнее — построить линию для консервов было не так уж и трудно, но это требовало времени. А для заморозки нужно было дополнительное оборудование не только у нас, но и в точках продажи. И снова время и ресурсы.

А они почти все были вложены в запуск новых промыслов. Самое простое, что пришло мне в голову — это чаны с электронными датчиками контроля температуры, которые должны были дать возможность делать сыры и другие молочные продукты длительного хранения. Бутовский попытался доказать, что это не имеет перспективы при текущем уровне смертности скота, но я только добавил новое направление — ветеринарию. А еще я узнал, что рядом есть большое месторождение известняка, и это стало решающим моментом для последнего крупного производства.

— Что там с цементом, есть подвижки? — спросил я у Александры с разом поскучневшим Евгением. Мальчик не очень любил углубляться в детали.

— Про него пишет тот студент, которого мы отправили им заниматься, Менделеев, — ответила девочка. — Говорит, что опыты Луи Вика 1817 года он уже повторил, подтвердив возможность получать цементный клинкер. А вот с добавлением силикатов, как в портлендском цементе Джозефа Аспдина, уже сложнее. Там же нужно обойти его патенты 1824 года, но ваш студент заверяет, что справится.

Еще бы, чтобы Менделеев и не справился. Тем более что именно силикатами он пока в основном и занимался. А если получится… Я невольно прищурился, представляя: цемент — это же бетон, добавим стальную арматуру, и вот перед нами возможность быстро возводить капитальные строения практически в любом климате.

— Спасибо вам, — я еще раз поблагодарил детишек, принимая у них последние письма. Теперь надо будет самому их еще раз перечитать, добавить свои заметки, а потом… Идти заниматься тем единственным, что я пока могу. Работать.

— Вам спасибо, — тихо ответила Александра. — Раньше, когда я бывала в Покровке, казалось, что время там остановилось. А теперь оно даже не идет, а несется, и люди… Обычно они ведь этого не любят, но там… Они ждут нового, им интересно. Нам обязательно нужно справиться, не подвести их.

Я только кивнул.

Как можно было почувствовать что-то подобное всего за неделю, я не знаю, но дети и девушки — они в таких вещах разбираются лучше нас, мужиков. А тут два в одном!

— Кстати, а вы знали, что вас все какой-то немец ищет? — неожиданно сменил тему Евгений. — Я уже пару раз его рядом с Волковским заводом видел, ходит, спрашивает о вас. Только его жандармы каждый раз не пускают: вежливо так, но берут и разворачивают.

Я даже опешил. И кто бы это мог быть? Впрочем, кому бы я ни понадобился, это хорошо. Если у меня самого пока не хватает ресурсов, чтобы помириться с Константином, возможно, их достанет у того, кому я понадобился.

* * *

Отто фон Бисмарк всего неделю назад прилетел в Санкт-Петербург на новой русской воздушной машине. Конструкцию потряхивало, и шла она ненамного быстрее шустрой лошади, зато сел на нее и без всяких пересадок добрался до нужного места. Чудесная вещь, не зря морское ведомство, запустившее недавно завод таких вот малых «Китов», как они их называют, сразу же гордо повесило на них свой флаг. И эти новинки с передовыми русскими двигателями были не только в небе…

Когда Отто вернулся в родной Шенхаузен после прошлой поездки, то первое, что он увидел в своем тихом уголке, так это святого отца Готтлиба, который перекапывал землю вокруг церкви Святой девы Марии и Святого Виллиброрда. Перекапывал с помощью плуга, привинченного к каркасу машины с тем же самым русским двигателем. Отто всегда был консерватором в глубине души, и защита юнкеров, олицетворяющих тихую прусскую глубинку, казалась ему делом всей его жизни. И вот даже здесь загрохотали сталь и пар.

Он тогда спросил, зачем Готтлибу все эти новинки, а тот вместо того, чтобы, как раньше, повспоминать о былой жизни, принялся рассказывать слухи о новом русском моторе. Совсем маленьком, но который можно заправлять хоть угольной пылью. В тот момент Отто так и не понял энтузиазма святого отца, но после долго размышлял об этом и, уже вернувшись на новый прусский завод под Санкт-Петербургом, неожиданно осознал.

Свобода, вот что так привлекло всех старых пруссаков в новом изобретении. Свобода, которую оно давало. До этого города год за годом отбирали ее у глубинки, привязывали к себе. Говорили: да, ты нас кормишь, но вот все остальное есть только у нас. Хочешь новые красивые вещи — покорись. И глубинка покорялась. Раньше… А теперь эти двигатели могли все изменить. Поставь их в каждый дом, и любой уже сам сумеет делать себе все, что угодно. Нет, не себе. А как раньше: появятся мастера, которые с помощью этих двигателей смогут тягаться даже не с мануфактурами, а с целыми заводами.

36
Перейти на страницу:
Мир литературы