Русская война 1854. Книга пятая (СИ) - Емельянов Антон Дмитриевич - Страница 35

— Вы же что-то подобное сейчас строите в проливах? — великий князь решил показать свою осведомленность и… Как будто полное отсутствие интереса. Но что изменилось?

— Там, к сожалению, будет лишь жалкое подобие, — я покачал головой. — Увы, если деревянный корабль обшить сталью, это кардинально ничего не изменит. А этот линкор будет полностью сделан с учетом всех новейших открытий!

— Что ж, я подумаю, — Константин показательно отвернулся, а потом неожиданно спросил совсем о другом. — Кстати, тот доспех штурмовика с паровой пилой… Вы сказали, что их можно будет использовать для устрашения, и он действительно выглядел как создание ада. Где их можно применять на поле боя? Может быть, абордаж?

Я представил под сотню Акимов с чадящими нефтяными пилами, которые переваливаются на чужой корабль и просто вырезают все на своем пути. Порой в прямом смысле слова…

— Не думаю, что с учетом роста силы и дальности орудий современных кораблей это будет возможно, — ответил я вслух. Константин поморщился, и я, напомнив себе, что это ради дела, принялся фантазировать. — Впрочем, сражения в ограниченном пространстве, где враг полагает, что ему хватит легкого оружия для отражения любой угрозы, возможны не только там. Штурм замков, крепостей, отдельных элементов линий укреплений.

Очень хотелось сказать, что все это чушь, и лучше заняться нормальным автоматическим орудием, но великий князь, кажется, закусил удила. Еще минут пять пытал меня про адских штурмовиков, потом снова сказал, что подумает, и молча ушел. Все же мои вопросы, про мир между нами или про его планы на Волковский завод, он просто проигнорировал. Козел, в общем. Настроение стремительно испортилось, но неожиданно меня нашли старые знакомые.

Детишки с фамилией Романовские и неожиданно знакомый с ними Браун Томпсон подошли ко мне, заметив, что я оказался один.

— Григорий Дмитриевич, атака самолета была совсем как в вашей книге, когда вы описывали налет на землян-колонистов! — Александра была очень воодушевлена.

— А когда «Медведь» полз прямо сквозь пламя!.. — вторил сестре Евгений. — Я, когда вырасту, обязательно стану командиром броневика и буду так же вести его в бой.

Тут мальчишка засомневался, а точно ли справится, и начал тревожно сопеть, словно раздумывая, стоит ли уже плакать или лучше сначала еще немного пожалеть свои разрушенные мечты.

— Лучше не один, — подбодрил я его. — Командуйте целой армией. Представьте: тысячи таких «Медведей» под прикрытием с неба прорывают позиции противника. Враг пытается остановить вас ударом с фланга, но у вас все учтено — встречная атака! Бой идет уже несколько часов, но наши солдаты самые храбрые, а наша техника самая крепкая…

— И мы снова победим, — к нам все с той же улыбкой вернулась Елена Павловна. — Вы, кажется, хороший командир и инженер, Григорий Дмитриевич, но… Как я понимаю, договориться с Константином у вас не получилось?

— Пока не получилось, но мы точно стали лучше понимать друг друга и… Вы же видели, как моя техника может помогать людям. Машины для работы с лесом, машины для обработки полей и урожая.

— Тем не менее, — великая княгиня покачала головой, — вы не справились, а ваш эксперимент без готовности к реформам всей России не имеет смысла. Для них ведь нужен совсем не полковник. Поэтому, пока вы в столице, а вы пока тут — я знаю, о чем именно вы договорились с Александром — походите, пообщайтесь с умными людьми, подумайте. Возможно, через какое-то время вы осознаете, в чем на самом деле долг любого разумного человека.

Какой намек. Жирный, словно слизняк, кем я буду себя чувствовать, если соглашусь.

Глава 16

Стою, пытаюсь сдержаться и не наговорить лишнего.

Елена Павловна же, подарив мне пару секунд, чтобы одуматься здесь и сейчас, отвернулась и ушла дальше. Словно почувствовав, как закончился наш разговор, десятки людей, которые до этого хотели ко мне подойти, разом нашли другие дела. Шакалы, держат нос по ветру… А мне что теперь делать? Точно не раскисать, но… Так понадеялся, что знание истории решит любые мои проблемы!

Мне потребовалась вся сила воли, чтобы взять себя в руки и заставить думать. Если не Елена Павловна, то кто мне тогда поможет найти крестьян для эксперимента? Как показать, что реформы могут идти не только с потерями, но и со взаимной выгодой? Использовать для этого семейное поместье Щербачевых? Так там всего под сотню душ — лучше, чем ничего, но вряд ли результат на таком скромном поприще кого-то впечатлит. Да и мало такого количества людей для моей задумки. Попросить Меншикова? Тот у нас один из крупнейших землевладельцев империи, но… Он хоть и поддерживает меня лично, но в то же время категорически против самой идеи раскрепощения. Может, и пойдет навстречу в качестве одолжения или назло «малому кружку», но так не хочется залезать в долги.

Идеального ответа все не находилось, когда меня неожиданно дернули за рукав.

— Александра? — я с удивлением посмотрел на девочку.

— А что вы хотели от Елены Павловны? — молодая княгиня смотрела на меня снизу вверх.

Не хотелось отвечать, но я уже привык, что сестра с братом, эти два стихийных бедствия, стоят того, чтобы относиться к ним как к взрослым. И все рассказал. Про идею раскрепощения, про механизацию и промышленный скачок как способ свести на нет все потери, про возможные проблемы, которые нужно отработать на земле и…

— А давайте я вам свое имение отдам, — неожиданно предложила Александра.

— И мое, — тут же закивал Евгений.

— У нас обоих в Покровке под Новой Ладогой почти четыре тысячи семей. Этого хватит?

— Более чем, но… — я не знал, что ответить. — Ваши родители не будут против?

Кажется, последний вопрос был лишним, и ведь мог бы догадаться.

— Папа умер, мама живет своей жизнью, — Александра отвела взгляд в сторону. — Если что, свою часть наследства она уже продала, а у нас помимо поместья есть еще и деньги за баварские земли. Так что, даже если ничего не получится, мы справимся. Но у вас же получится, Григорий Дмитриевич?

Вот ведь! Взять землю у великой княгини, которой это совсем ничего не стоит, мне было бы легко. Даже у Меншикова было бы проще… А тут — пусть это и не последняя часть их наследства, но все равно страшно. Нет! Я же уверен: все получится, и тогда я не потеряю их земли и средства, а наоборот, преумножу. Да! Именно так!

— Получится! — я решительно кивнул и махнул рукой своим.

Собираемся! С цирковыми представлениями покончено! Теперь занимаемся делом и только делом!

* * *

Прошла неделя с выступления в Михайловском.

Дел было много, и все они за день настолько забивали мозг, что по ночам снилась всякая чушь. Так, сегодня я вел орду дирижаблей на Париж, почему-то заходя на него откуда-то с юга. Впрочем, меня ничего не смущало, и я просто отдавал команды одну за другой. Высадить наземные группы с техникой, выпустить истребители с дирижаблей-авианосцев. Несколько часов ожесточенной схватки, пока мы перемалывали силы врага, захватывая превосходство в воздухе, и вперед пошли уже бомбардировщики. Ад в небе сменился адом на земле, и, наконец, когда сопротивление начало затихать, мы скинули тяжелых штурмовиков с бензопилами и огнеметами. Даже во сне захотелось возмутиться, но великий князь Константин давно рвался в бой, и я не смог ему отказать…

В итоге я проснулся весь мокрый от пота и по неизвестно где подхваченной привычке перекрестился. Опять мне снится война… А все из-за того, что ребята там, сражаются, делают все, чтобы отстоять Россию, а я — тут. Кого-то отправляют в ссылку из Санкт-Петербурга, а меня, наоборот, заперли в городе. Даже когда просто собрался полететь в Покровку запускать обещанные реформы, к дирижаблю подошел неприметный господин и тихо напомнил о сделке с царем. Сначала решить проблемы с Константином, потом только думать о том, чтобы выезжать из столицы.

Великий князь же словно скрывался от меня, и только работа помогала об этом не думать. К счастью, революцией в одном отдельно взятом имении можно было заниматься и дистанционно. Слуга Романовских привез последние отчеты по Покровке, мы с Бутовским, Остроградским и юристом Баршевым засели за них и буквально за сутки родили черновой план, который можно было допилить уже в процессе.