Путь дракона - Абрахам Дэниел "М. Л. Н. Гановер" - Страница 8

Скитаться бы ей по улицам и задворкам Ванайев, когда бы не банк. Ее отец, к счастью, держал часть золота у магистра Иманиэля, и Китрин как наследницу здесь приняли под опеку до совершеннолетия – тогда ей будет позволено заключать контракты от своего имени и удостоверять их оттиском надрезанного до крови большого пальца. Оставалось немного. Через два лета, после девятнадцатого в своей жизни солнцеворота, она станет владелицей состояния и, как она надеялась, навсегда съедет из тесных комнат у главной городской площади, где располагался ванайский филиал Медеанского банка.

Если, конечно, вражеская армия не разрушит город.

Бредя через рынок, Китрин вглядывалась в обыденные спокойные лица – ни страха, ни опасений. Может, Безель и прав. Он говорил так уверенно… Впрочем, он всегда уверен.

Интересно, переменится ли он к ней, когда она станет самостоятельной? Китрин задержала шаг у лотка, где женщина из первокровных торговала духами, притираниями и цветными головными покрывалами. Здесь же на грубом деревянном шесте висело зеркало для покупательниц, и Китрин, глядя в него, вздернула подбородок, как другие, – будто она и не сирота вовсе.

– Ах, бедняжка, – тут же запричитала торговка. – Долго болела, да? Тебе краску для губ?

Китрин помотала головой и отступила, но торговка вцепилась ей в рукав.

– Не убегай, я не боюсь! Знаешь, сколько ко мне после болезни-то приходят? Уберем твою бледность, не стесняйся.

– Я не болела, – выдавила Китрин.

– Как так? – переспросила торговка, уже ведя ее к табурету в дальнем углу палатки. Густой запах розового масла от глиняных плошек был почти невыносим.

– Не болела. У меня мать циннийка. Поэтому… поэтому я такая.

Торговка окинула девушку жалостливым взглядом: в Китрин и вправду не было ни тонко-хрустальной циннийской красоты, ни теплого живого обаяния первокровных. Что-то среднее. Соседские дети звали ее «белый мул» – нелепая помесь, не делающая чести обеим породам.

– Ну, тогда тем более, – утешительно проворковала торговка. – Сядь, сейчас что-нибудь придумаем.

В конце концов Китрин купила у нее краску для губ, лишь бы сбежать.

***

– Лучше б вы дали ему денег. Хоть чуть, – проворчала Кэм. – Он же герцог. Будто не знаете, где его искать, если что.

Магистр Иманиэль, оторвавшись от тарелки, поднял любезное, но непроницаемое лицо. Невысокий, с жесткой кожей и редкими волосами, он по желанию мог казаться то кротким и мягким, как котенок, то холодно-яростным, как демон. За все годы, что Китрин его знала, она так и не поняла, что из этого маска, а что подлинная натура.

– Китрин, – позвал он мягким, под стать взгляду, голосом. – Почему я не ссужаю герцога деньгами?

– Если он откажется вернуть долг, вы не сможете его принудить.

Магистр Иманиэль взглянул на Кэм и пожал плечами.

– Видишь? Девчонка соображает. Таково банковское правило – не давать денег тем, кто считает зазорным возвращать долги. И, кроме того, разве у нас есть свободные средства?

Кэм помотала головой, изображая отчаяние, и потянулась через стол за солью. Магистр Иманиэль откусил еще кусок баранины.

– Почему он не идет занимать денег у баронов и герцогов?

– Не может, – ответила Китрин.

– Почему?

– Да оставьте в покое бедную девочку! – возмутилась Кэм. – Каждый раз не разговор, а экзамен!

– Все их золото – у нас, – объяснила Китрин. – Здесь, в банке.

– Да что ты говоришь? – картинно изумился магистр Иманиэль. – Неужели правда?

– К нам идут который месяц. Мы выдали векселя половине знатных семей в городе. Сначала брали от них золото, потом в ход пошли драгоценности, шелка, табак – все, с чего можно получить выгоду.

– Откуда ты взяла?

Китрин закатила глаза:

– Все об этом знают, на углах шепчутся. Знать удирает со всех ног, как крысы с горящего корабля, и банки наживаются как могут. В Карсе, Киарии или Столлборне за наши аккредитивы дадут полцены, не больше.

– Да, цену сейчас диктует покупатель, – кивнул магистр Иманиэль с удовлетворением. – Зато товар учитывать замучишься.

После ужина Китрин поднялась к себе в комнату и открыла окна. От каналов поднимался туман, в воздухе пахло льняным маслом – по осени им покрывали деревянные стены домов, чтобы уберечь от дождей и снега. Поверх всего разносился густой запах водорослей из каналов. Китрин порой воображала, будто все здания – корабли, которые плывут по огромной реке, а где-то глубоко под землей каналы незримо для глаз соединяются в один широкий поток.

Железная калитка в конце улицы, видимо, ослабла на петлях и теперь скрипела, покачиваясь под ветром. Китрин поежилась, закрыла ставни и, переодевшись ко сну, задула свечу.

Ее разбудили крики. Потом в дверь стукнула окованная свинцом дубина.

Китрин отворила ставни и выглянула наружу. В поредевшем тумане маячили больше десятка мужчин – судя по мундирам, герцогские гвардейцы; пятеро держали в руках смоляные факелы. Столпившись у двери, они орали что-то весело и безжалостно. Один, вскинув глаза, наткнулся взглядом на Китрин и довольно осклабился. Не зная, что происходит, девушка неловко улыбнулась в ответ и отступила вглубь комнаты, чуя недоброе. Тут же послышались голоса – настороженные слова магистра Иманиэля, хохот предводителя отряда и горестный вопль Кэм.

Китрин сбежала по лестнице. Летя по темному, освещенному лишь дальним светильником коридору, она краем сознания понимала, что мчаться к дверям – безумие, нужно спешить прочь. Однако голос Кэм не давал ей покоя: нужно узнать, что стряслось.

Гвардейцы уже успели уйти. Магистр Иманиэль недвижно застыл у двери с поднятым в руке светильником, лицо его словно окаменело. Рухнувшая на колени Кэм замерла рядом, закусив кулак. А Безель, несравненный красавец Безель лежал на каменном полу весь в крови – и кровь больше не текла. Крик, готовый вырваться наружу, замер у Китрин в горле.

– Позови ведуна, – велел магистр Иманиэль.

– Слишком поздно, – сдавленно прошептала Кэм сквозь слезы.

– Я не прошу совета. Позови ведуна. А ты, Китрин, помоги перенести тело.

Надежды не было, но обе женщины повиновались. Кэм, накинув шерстяной плащ, поспешила прочь; Китрин вцепилась в ноги Безеля, магистр Иманиэль подхватил его за плечи, и вдвоем они дотащили тело до столовой. Там Безеля уложили на широкий деревянный стол, и Китрин разглядела раны на лице и руках. Сквозь распоротый клинком рукав виднелся порез, тянущийся от запястья к локтю. Безель не дышал, кровь не сочилась – словно уснул и мирно спит.

Пришедший ведун втер какие-то порошки в пустые глаза Безеля, надавил ладонями на недвижную грудную клетку и призвал духов и ангелов. Безель испустил долгий судорожный вздох, но магия оказалась бессильна. Магистр Иманиэль дал ведуну три тяжелые серебряные монеты и отпустил. Кэм развела огонь в жаровне; блики заплясали по телу Безеля, и стало похоже, будто он дышит.

Магистр Иманиэль стоял в головах, глядя на тело. Китрин выступила вперед и тронула холодеющую руку Безеля. Рыдания подступали к горлу, но слез не было – страх, боль и неверие сплетались в душе, не находя выхода. Она подняла глаза и встретила взгляд магистра Иманиэля.

– Зачем было сопротивляться… – заговорила Кэм. – Лучше б отдали герцогу все, что требовал. Всего лишь деньги…

– Принеси его одежду, – велел магистр Иманиэль. – Чистую рубаху. И ту красную куртку, что он не любил.

Глаза его метались с места на место, как будто он читал слова, написанные в воздухе. Кэм и Китрин переглянулись – Китрин было заподозрила, что хозяин хочет обмыть и одеть тело для погребения, но тут же отбросила нелепую мысль.

– Кэм! – нетерпелив повторил магистр Иманиэль. – Не слышишь, что ли? Ступай!

Старуха тяжело поднялась от камина и неверными шагами двинулась по коридору. Магистр Иманиэль повернулся к воспитаннице, его щеки пылали – то ли от ярости, то ли от стыда, то ли от чего-то еще, чего Китрин не знала.

– Управлять повозкой можешь? – спросил он. – С упряжкой из двух мулов справишься?