«Неотложка» вселенского масштаба (СИ) - Агатова Анна - Страница 24

Я отбросила ненужные разговоры и потребовала:

— Туника!

И снова с затаённым восторгом наблюдала, как мелькнули и сомкнулись вокруг моего тела белые пластины лат, в мгновение становясь невидимыми. А потом перевела взгляд на собачищу, сделала шаг вперёд и присела рядом.

Пёс зарычал и приподнял голову.

— Чш! Тихо! — строго приказала я, копируя тон нашего псаря, и наклонилась поближе.

На тёмной шерсти более светлым оттенком поблескивала рана. Из неё торчало что-то белое, и даже на вид острое. Косточка. Тонкая, плоская. Ребро?

Я сглотнула подкатившую к горлу муть. Отвернулась. Нет, не хочу! Не умею! Не получится!

— Ольга! – строгий голос в голове.

— Нет!

Я так и сидела — отвернувшись и давя дурноту, строя планы отступления.

— Сканируй! — вывела меня из оцепенения Всёля.

— Как?! — голос сорвался и захрипел. – Может, не надо?

— Надо. Руками проведи вдоль всего тела. Начни с морды. Между ладонями представь то зеркало, в которое ты смотрела в своей ванной комнате. Давай.

Спокойный голос Всёли отсёк мои эмоции и привёл меня в то монотонное состояние, в котором размеренно что-то делаешь, и посторонним мыслям, эмоциям, страхам места уже не остаётся. Я будто со стороны следила за своими ладонями, которые развела по обе стороны от головы собаки. Вот между ними возникла едва заметная сияющая светло-голубая полоска. Растопырив пальцы, я растянула её в плоскость. А проводя ею через тело огромного животного, видела повреждения так же, как тогда, в первый раз, когда смотрела на себя в зеркале ванной комнаты.

— Передняя лапа справа сломана, даже в двух местах. В правом боку рваная рана, и там ещё рёбра сломаны. Два ребра.

Это не я, это Всёля обозначила то, что я увидела, но не знала, как назвать.

— Что делать? – вопрос мне.

— Надо соединить обломки рёбер, зашить кожу, затем собрать кости на лапе, магией заживляющей... или чем? — столь же отстранённый ответ. Вот только слово не смогла подобрать, слово, которого не знала: — ...Заживить?

— Верно, — согласилась Всёля. И в голосе снова послышались оттенки эмоций. — Только мы будем не магией, а лекарствами.

Я уловила удовлетворение и одобрение. И улыбнулась. Неожиданно и приятно получить одобрение просто за то, что подумала и ответила.

Собака хрипло вздохнула и зарычала. И рык этот перешёл в стон.

— Всёля! — испугалась я. — Её надо к нам, где инструменты, где светло, где лечебные растворы!

— Лекарства, — поправил меня бесстрастный голос. – Правильно соображаешь.

— Но как? Я её не дотащу! И потом... — я снова рассматривала торчащие из раны на боку обломки рёбер. — Нельзя её волочить. Можно хуже сделать.

Собака больше не поднимала голову, но время от времени угрожающе рычала.

— Тоже верно. И что делать будем?

— А нельзя её как-то доставить к тебе? Внутрь?

— Как? — в голосе я услышала отчётливый интерес.

Подумала, пытаясь представить, как же можно такую огромную тяжёлую тушу передвинуть хоть на пол-ладони в сторону. Ничего, кроме как приподнять её на ровной поверхности и на ней же переместить куда нужно, в голову не пришло.

— Поверхность из чего? — уточнила Всёля с нотками деловитости.

— Да хоть из воздуха! — рявкнула я, чувствуя, как по спине бежит струйка пота от переживаний за собаку и волнения — а что, если я не справлюсь?

Тело псины немного приподнялось над землёй. Я уставилась на него, не веря глазам.

— Что это? — пробормотала. — Я не владею магией воздуха...

— Ты владеешь способностью сильно желать, Ольга. По твоему желанию я уплотнила воздух под животным, и сейчас мы двинемся на станцию. Вот такой транспорт.

— На станцию? Транспорт? — спросила ошарашенно, наблюдая, как медленно плывёт собака, всё так же лежа на боку и тихо порыкивая.

— Да. Станция — то, что ты считаешь нашим домом, материальное воплощение Вселенной, м о ё материальное воплощение. Транспорт — способ перемещения собаки на станцию.

Я кивнула, завороженно наблюдая полёт лежащего огромного животного, и двинулась туда, откуда пришла. Делала шаг за шагом следом за транспортом и волновалась — мяла пальцы и облизывала пересохшие губы. Всё ли я сделала? Или что-то забыла?

Собака снова вздохнула, почти как человек, и я вспомнила:

— Всёля, надо ей сделать не больно!

— Обезболить, — подсказала моя помощница или, правильнее, наставница? — Не подождёт?

— Ей же больно! — я почти ревела, представляя, что на долгие эти минуты продлила страдание живого существа, когда могла бы уже что-то предпринять.

— Да, конечно. Что нужно?

— Тот пистолет с иголочками и это... — я опять пощёлкала пальцами. — Лекарство, чтобы не больно.

— Инъектор с анестетиком.

— Да, верно. Можешь?.. — я вытянула руку ладонью вверх.

С коротким «да» в мою ладонь опустился знакомый блестящий пистолет. Едва не уронив неожиданную тяжесть, я крепко перехватила рукоятку.

— Опусти транспорт, — попросила и приблизилась к собаке.

Животина спустилась, и я смогла приставить пистолет к туловищу рядом с раной. Нажатие кнопки под пальцем, новое место с другой стороны, снова нажатие, опять новое место... Так я обколола вокруг всей раны на боку и прикоснулась пистолетом, то есть инъектором, к лапе в районе перелома.

Собака мотнула громадной головой так, что капли слюны вылетели из пасти, и уставилась на меня таким злобным, налитыми кровью глазами, что мелькнула мысль бросить всё и убраться внутрь Всёли. Но едва плотный воздух снова приподнял псину и понёс, она расслабилась. И даже задняя лапа безвольно повисла и болталась при движении, цепляясь за кусты и траву. Пришлось её придерживать, игнорируя тихое рычание зверюги.

Почувствовав, что мы уже близко, подняла глаза и поразилась тому, как величественно выглядела Всёля снаружи: не очень высокая, но широкая, какая-то необъятная для взгляда, блестящая металлом, рассылающая по лесу лучи отражённого солнца.

— Как же ты красивая, Вселенная!

— Спасибо, Ольга, но нам сейчас важно обратить внимание на собаку.

— Да, конечно, — заторопилась я следом за транспортом внутрь.

В середине первой, самой большой комнаты уже высился белый куб, который сверху освещало кольцо яркого света.

— Давай её сюда.

Транспорт приподнялся и завис, плавно опустился и... растворился. А я стояла, смотрела на развороченный бок животного и кусала губы. Что мне теперь делать?.. Я же никогда таким не занималась! Глянула на руки — они дрожали.

— Ольга! — повелительный голос внутри заставлял прислушиваться. — Перестань думать! Просто смотри и желай!

— Чего желать, Всёленька?! — глотала я слёзы и всё смотрела и смотрела на слипшуюся от крови шерсть, на торчащие из раны обломки костей, на ходящий ходуном беловатый пузырь кишки.

— Ты же после сканирования всё правильно рассказала. Давай по тому плану. Желай помочь, и у тебя получится!

Сглотнула, вспомнила план и пожелала.

Сначала — чтобы слипшаяся шерсть убралась. Стоило протянуть палец, как коричневатая, тёмная кожа оголилась, а мешавшие волосы будто растворились.

— Хочу видеть лучше! — и картинка будто шагнула навстречу, приблизилась — я рассмотрела не только волоски в ране, но и мелкие трубочки — сосуды — закрытые капельками свернувшейся крови. А ещё — не перечесть всякого мусора.

Пальцами не снять — что-то бы тонкое, узенькое. Лучше — вымыть мусор. И в одной руке появился инструмент с узкими кончиками, а в другой — сосуд с жидкостью. Наверху — наконечник, из которого жидкость вылетала маленькими каплями.

— Это пинцет и распылитель, — пояснила умная Всёля.

— Хорошо, — я бормотала уже не думая, а только рассматривая увеличенную картину раны, смывая волосинки, кусочки коры и листьев, комочки земли и прочий мусор. Даже не заметила, когда в пинцете появился свёрнутая белая ткань, которой удобно было промакивать лишнюю жидкость — ведь мне так захотелось.