Сахар на обветренных губах (СИ) - Кит Тата - Страница 33

— Хотел отъехать от тебя к дальнему борту.

— Зачем?

Меня определенно заклинило.

Вадим хохотнул, обнажив верхний ряд ровных белых зубов.

— Просто… — повёл он плечами. — Хотел, чтобы ты доехала до меня сама. Технику же ты примерно поняла?

— Знаешь, на что это похоже?

— На хороший урок?

— Ага, — фыркнула я саркастично. — Такой же хороший, как бросить не умеющего плавать ребенка в озеро и ждать, когда он поплывёт.

— Меня так батя научил плавать. Только в бассейн бросал вместо озера.

— И как тебе тогда было? Понравилось?

— Ну… приятного, конечно, ноль, но зато плавать научился.

— Ты научился плавать только потому, что жить хотел, а не потому, что батя молодец, — зло отчеканила я, потому что ровно так же меня учил плавать отчим. Он просто отобрал у меня надувной спасательный жилет, когда мне было десять, и уплыл с ним, сказав, что, если я хочу сладкой ваты, которая будет ждать меня на берегу, то я доплыву и без жилета.

Сложно сказать, чем я тогда захлёбывалась больше — слезами или жёлто-зеленой водой…

С тех пор я ненавижу сладкую вату и отчима.

Научилась ли я плавать? Едва ли те движения, которые я совершаю в воде, пытаясь не утонуть, можно назвать плаваньем.

— С этого ракурса я ситуацию не рассматривал, — Вадим нахмурился и на несколько секунд явно о чем-то задумался, сосредоточив внимание на моём плече. Но затем, словно стряхнув темный морок со своих мыслей, вновь сосредоточился на мне и со свойственной ему лёгкостью спросил. — Будем тогда кататься, держась за руки?

— Как мило, — поморщилась я нарочито брезгливо.

— Знал, что ты будешь в восторге, — подмигнул мне Вадим. — Погнали?

— Ой, божечки…

— Давай. Отпусти меня, малышка, — ласково и тихо произнес Вадим. Завёл руки за свою спину, где я крепко держалась за его толстовку, мягко обхватил пальцами мои запястья, из-за чего я разжала кулаки и отпустила ткань. — Вот так. А теперь я буду придерживать тебя за руку, а ты ехать за мной. Всё просто.

— Угу. Просто.

Ворчала я, как старая бабка. Но с Вадимом, всё же, пришлось перестать так тесно контактировать, видя в нём отличную опору.

Колесников немного отъехал от меня, протянул руку и подставил свою ладонь под локоть правой руки.

— Делай шаг, или я поехал за той Барби, — кивнул он в сторону выпендрёжницы в розовой юбке.

— А я потом устрою тебе тёмную в универе.

— Давай, Алёнушка. Время идёт.

Я вновь мысленно прокляла тот момент, когда согласилась поехать с Колесниковым на каток. Но прямо сейчас я нашла в себе силы, чтобы сделать шаг… и начать падать.

Одна нога поехала туда, куда я её направила, а вот другая решила, что сейчас самое время отступить.

Вадим подхватил меня под локоть. И в эту секунду я не знала, от чего мне было больнее: от того, что я, не умея, почти села на шпагат или от того, что Колесников своими жесткими пальцами явно вскрыл порез, полученный мной сегодня ночью.

— Подожди! — я резко вырвала руку из жесткого захвата его пальцев и тут же села на лёд.

Сейчас мне было плевать, что вокруг полно людей, которые могут наехать на меня или запнуться об меня сидящую.

Стиснув зубы и спрятав зажмуренные глаза за ладонями, я ждала, когда пройдёт приступ острой боли в порезе.

Только бы не разревется…

— Ты чего? — прозвучал совсем рядом обеспокоенный голос Вадима. — Алёнушка…

Его пальцы аккуратно коснулись моего плеча.

Я взяла себя в руки и отняла ладони от лица, чтобы заглянуть в глаза парню, который, оказывается, присел рядом со мной на корточки и сейчас очень беспокойно смотрел на меня, не понимая вообще, что произошло.

— Ногу подвернула? Покажи, где болит, — он начал мягко касаться моих ног через ткань джинсов.

— Кажется, подвернула, — я старалась, чтобы голос звучал ровно. Уж слишком очевидная растерянность и чувство вины плескалось в глазах Вадима.

Пока он ощупывал ноги, которые уже меня не беспокоили, я незаметно осмотрела правый рукав толстовки на наличие кровавых пятен.

Вроде, пока чисто. Но не факт, что через несколько минут с меня на закапает на светлый лёд.

— На сегодня, наверное, хватит, — заключила я и попыталась встать.

— Подожди. Я помогу, — Вадим встал и склонился надо мной. Аккуратно обхватил меня за талию и начал медленно поднимать. — Обними меня за шею. Так удобнее должно быть.

Левой рукой я обхватила его шею и не сопротивлялась тому, как он, прижимая меня к своему боку, медленно ехал к выходу с катка.

— Расслабься, — произнесла я с лёгкой улыбкой, желая хоть как-то отвлечь явно напряженного парня. — Меня же не сосулькой проткнуло. Просто ногу немного подвернула. Ничего страшного.

— Ага, — бросил он нервно. — Не пытайся… Я в курсе, что я придурок.

— Ну, я бы не была так уверена. Что-то хорошее в тебе, похоже, есть.

— Например? — глянул он на меня сверху вниз заинтересованно.

Кто-то явно любит, когда его хвалят.

— Не бросил же меня, как бракованную. Видишь? Провожаешь с катка, хотя мог бы бросить и пойти кататься с той Барби.

— Блин! — чертыхнулся он недовольно. — Я хотел тебя просто подальше от катка оттащить, чтобы ты не мешала мне с Барби, но теперь, походу, придётся отвезти тебя домой, чтобы ты не переставала думать о том, что во мне есть что-то хорошее.

— Бедненький, — всхлипнула я притворно, при этом стараясь запомнить, что хромать мне нужно на правую ногу.

Мы сошли со льда и подошли к лавкам. Вадим аккуратно усадил меня рядом с нашими куртками и, присев на корточки напротив меня, начал расшнуровывать коньки.

— Я нормально, Вадим. Дай, я сама…

— Не лезь, — отрезал он неожиданно строго. С осторожностью снял с моей правой ноги ботинок и носок. Теплыми пальцами мягко прощупал щиколотку. — Болит?

— Немного, — ответила я с легкой улыбкой, стараясь не отвлекаться на нашествие мурашек, поднявшихся от щиколотки, которой всё ещё касался Вадим. — Уже почти отпустило.

Я быстро надела куртку, чтобы спрятать за как можно большим количеством ткани возможную потерю крови.

Рану всё ещё саднило и неизвестно, что там сейчас происходило.

Вадим обратно надел носок на мою ногу, а затем подставил под неё ботинок.

— Я сама, — остановила я его, внаглую отобрав свой ботинок, чтобы как можно скорее надеть его на ногу, которая уже не испытывала никакого дискомфорта. — Не загоняйся так, — улыбнулась я Вадиму и даже позволила себе коснуться его плеча. — Я уже нормально. Отвези меня домой.

— Прозвучало как «ты классный, иди в жопу», — в его голосе были слышны нотки обид, хоть глаза и излучали тепло и спокойствие.

— Ну… — повела я плечами. — Ты классный.

— Понял, — вдохнул Вадим и резко выпрямился во весь рост, возвысившись надо мной. Нырнул головой под мою левую руку и, приобняв за талию, помог встать.

— Это я могла бы и сама сделать.

— Это забота. Заткнись.

— Поняла, — хохотнула я коротко и, изображая хромоножку, позволила Колесникову вывести меня из ледового дворца на парковку, где он усадил меня в машину и быстро сел за руль.

До многоэтажки, в которой я жила, Вадим домчал достаточно быстро. Всё это время я следила за состояние своей руки и косилась на манжет, надеясь, что, если с порезом всё печально, кровь не выступит к запястью.

Обошлось.

Вадим припарковался недалеко от подъезда, обежал машину и помог мне выбраться из неё. Придерживая за руку, которую я ему доверила, довёл меня до подъездной двери. Выглядел он загруженным.

— Не парься. Я сама виновата, что слишком в себя поверила.

— Стрёмно получилось. Я думал, что мы нормально пососёмся у твоего подъезда, а теперь хз, за что тебя потрогать можно.

— Меня, желательно, вообще не трогать, Колесников. Я добро на распускание твоих лап не давала.

— Я спас тебя! — изрёк он нарочито возмущенно.

— Ты же меня и покалечил.

— Ну, ты хоть рано не засыпай. Я напишу.

— Посмотрим, может быть, я тебе даже отвечу.