Искра и ветер - Пехов Алексей Юрьевич - Страница 33
- Предыдущая
- 33/99
- Следующая
Краска сильно выцвела, но фигуры животных и рыб были все еще различимы. Справа из-под плесени выступил кусок какой-то темной проплешины, и, терзаемый любопытством, я вновь взялся за нож.
То, что открылось, мне резко не понравилось. Этот участок был обуглен. На нем отпечатался ярко-белый человеческий силуэт. Мужчина, судя по всему облаченный в доспех, заслонялся руками от неведомой мне угрозы.
Нечто подобное я видел в Башне. След от Сориты, которую поджарила ее ученица Тиф. И если к тому свидетельству убийства, произошедшему много столетий назад, я отнесся равнодушно, то от этого у меня побежали мурашки по коже.
«О, Мелот! – мне показалось, что это охнула едва слышно Лаэн, и я вздрогнул от изумления. – Я была здесь! Бездна! Я помню это место!»
В ее голосе было столько удивления и ужаса, что в первую уну я не понял, что эти слова мне не чудятся. Она, действительно, говорила. Говорила со мной? Как тогда, когда я не смог удержать Шена и Рону!
Мое сердце готово было вырваться из груди.
Она жива!
– Лаэн, ты слышишь меня? – прошептал я. Руки у меня дрожали. – Ты меня слышишь?
– Да, – пришел тихий ответ.
Я сел и закрыл лицо руками. Я так хотел поверить в это!
– Не могла раньше… очень… мало сил…
– Ты во мне?! Как Тиф в Порке?
Бесконечная тишина, затем снова:
– Да.
– Но как это возможно?!
– Не знаю… Помню лишь… Когда пришли к Проказе…
Я слышал, как в паузах оглушительно стучит мое сердце.
– Я поняла… кто бы ни выиграл… мы все равно останемся в проигрыше. Проклятая смеялась над ними. Убивала некроманта за некромантом… сворачивала шеи… как цыплятам… Так упивалась этим занятием, что забыла обо мне. Ящик… где лежал «Гаситель»… я всадила в тварь нож… а затем бросилась бежать… И тогда почувствовала, что пришел кто-то из них… Потом… пробудившийся «Солнечный круг» затопил сознание. Мной кто-то управлял, подсовывал плетения… говорил, что следует делать. Я слышала голос Гиноры… От меня осталась лишь самая малость… и я знала только одно – надо увести тех тварей как можно дальше от тебя. А потом… потом случилось то, что случилось… Я уснула… Но этот город…
– Что? – затаив дыхание, спросил я.
– Здесь разлито много Дара… Я никогда не была… Но помню… рисунки и выжженный на камне силуэт!.. Этого просто не может быть!
В ее голосе тихом, как шелест ветра в старых могильниках, слышался страх.
– Возможно, тебе показалось. Быть может, ты где-то читала или видела нечто подобное.
Она очень долго молчала:
– За домом должна… быть птица. Проверь, пожалуйста.
Я понял, что она сказала лишь со второго раза. Сил у Ласки, похоже, почти не осталось.
Я сделал так, как она велела, и действительно, за стеной, среди рогоза, оказался монумент в виде раскинувшего гранитные крылья сокола.
– Забери меня Бездна! – выругался я. – Как ты могла о нем знать?!
– Мне… надо… подумать… – шепнула мое солнце, и я перестал чувствовать ее.
– Что с тобой? – спросил меня Трехглазый, когда я вернулся. – На тебе лица нет.
– Устал, – соврал я.
Пройдя мимо спящих солдат и усевшись рядом с костром, я мучительно размышлял, что теперь делать.
Как жить дальше? Как поступить?
Я вновь не один, пускай Ласка и слаба. Должен ли я теперь осторожничать, больше не рисковать, чтобы не погибнуть и тем самым не убить ее во второй раз?
Это было слишком трусливо, и вряд ли бы Лаэн хотела от меня именно такого выбора. Дрожать при каждом шорохе – это не для нас.
Можно ли ее вернуть? Шен погиб. У нас не осталось никаких шансов.
Я лег на плащ, но еще долго не мог уснуть. Ждал, когда придет Лаэн…
На следующее утро мы не досчитались одного часового. Что с ним произошло, так никто и не узнал. Ничего подозрительного ночью замечено не было, но когда появился туман, парня уже и след простыл. Разумеется, мы облазили развалины вдоль и поперек, однако даже северяне и Юми ничего не нашли. Возможно, солдат провалился в трясину, если его понесла туда нелегкая. А, быть может, какая-нибудь тварь решила поохотиться, или поблизости вновь околачивались болотные жители.
Как бы там ни было, мы отправились дальше.
К полудню тропа исчезла. Тот кошмар, что оказался у нас под ногами, можно было назвать чем угодно, но только не дорогой. Каждую уну я пытался нащупать шестом опору и полз со скоростью столь позорной, что порой мне начинало казаться, будто мы стоим на месте.
Люди то и дело проваливались, их приходилось вытаскивать из крепких, жадных лап топи.
– Не спи, – сказал мне Лентяй, когда я едва не ушел в тину с головой. – Витать в облаках будешь позже. Заменить тебя некем.
Как оказалось, твари, обитавшие в болоте, были не прочь нами закусить. Какой-то бледный стручок с кучей суставчатых ног и омерзительными длинными усиками выбрался из жижи, пронзил острыми клешнями одного из северян и попытался уползти обратно с добычей, но товарищи рыжего порубили хитиновый панцирь гадины в капусту, и следующий нар у меня в ушах звучали пронзительные визги подыхающей твари.
В другой раз кочка сухой травы внезапно прыгнула на плечи милорду Рандо. Урве сбил ее себе под ноги, ударил кинжалом и едва не лишился пальцев. «Кочка», состоящая из огромной пасти и тоненьких паучьих лапок, даже в агонии пыталась кого-нибудь цапнуть.
Но больше всего хлопот причинили твари, вылетающие из-под воды. Они набирали приличную высоту, а затем, сложив перепончатые крылья, с нарастающим воем падали на нас. Их носы больше всего напоминали клинки, и приходилось быть очень проворными, чтобы избежать удара сверху. Одну носатую мне удалось подстрелить, потратив на это драгоценную стрелу, но остальных ее смерть ничуть не усмирила. Промахиваясь, они врезались в моховой ковер, пробивали его насквозь и скрывались под водой.
В одну из подобных атак солдат из десятка Квелло выставил над собой щит, «поймав» на него неугомонную «птичку». Она пробила дубовую, обитую металлом преграду насквозь, застряв в ней и ранив человека в руку. Пока Пиявка занимался перевязкой, а мы упражнялись в стрельбе, отряд потерял еще одного солдата.
Болотные твари оставили нас лишь после того, как мы вышли на более сухой участок, к чахлым березкам, на ветвях которых уже набухали почки.
Но за этой рощицей дорога исчезла.
Юми потратил больше нара, стараясь вновь найти тропу. Однако в итоге нам дважды пришлось возвращаться назад, потому что она обрывалась в «пустоту», а никто из нас не считал разумным пытаться переплыть большие водные пространства, кажущиеся обманчиво спокойными. По ним, словно корабли, величественно дрейфовали большие травяные острова.
Наконец, вейя обнаружил подходящий путь, и нам пришлось совершать утомительные прыжки с кочки на кочку. Палки, которые мы тащили для того, чтобы перекидывать мостки и делать разборные гати, помогали отнюдь не всегда. Того, кто промахивался, приходилось вытаскивать из быстро засасывающего болота. И все равно троих спасти не удалось. Я и сам «промазал», тут же провалился по пояс, и когда мне бросили связанные между собой пояса, уже погрузился по грудь.
Болото, наблюдая за нашими жалкими попытками, тяжело дышало и разражалось тоскливыми стонами. Я готовился пересмотреть свое мнение об этом месте. Раньше думал, что нет ничего хуже леса Высокородных. Похоже, Сандон проигрывал топям в своей отвратительности. И с очень крупным счетом.
– Мерзкий денек, – сказал Пиявка на очередном привале, присаживаясь рядом.
– Вот так, собака! – согласился Юми издалека, распушившись на кочке и вычищая из шерсти на брюхе комки вонючей грязи.
– Раны у двоих гноятся. Проклятая тухлая вода! Если так продолжится и дальше, то Изгою придется ампутировать руку. В здешних условиях это все равно, что убить его.
– Поговори с Юми, – посоветовал я, осматривая лук. – Парень родом из леса, что рядом с блазгскими болотами. Может, знает какую-нибудь травку.
- Предыдущая
- 33/99
- Следующая
