Дикари (ЛП) - Энн Шеридан - Страница 34

Я опускаю руку к его груди, и чувствую учащенное биение его сердца под ней, зная, что это все имеет абсолютное отношение ко мне. Встретившись с его глазами, я пристально смотрю в них, разрушая свои стены и позволяя ему увидеть истинную, уязвимую меня, живущую внутри.

— Этого не случится, — шепчу я, чувствуя, как его пальцы сжимаются на моей талии. — Ты и Маркус, черт возьми, может быть, даже Роман… Вы все открыли мне глаза на этот безумный, темный мир, который пугает меня до чертиков. Это грубо и пугающе, но я хочу быть здесь, потому что быть здесь означает, что ты будешь со мной, и я бы ни на что это не променяла. Я лучше умру, чем проживу еще один день без вас всех, — говорю я ему. — Сидя в той камере в пустыне, я начала думать, что, возможно, я никогда больше тебя не увижу, и сама мысль об этом сломила меня. Я знаю, ты не хотел, чтобы это произошло, и я чертовски уверена, что тоже этого не хотела, но ты проник в мою душу, несмотря на этот безумный, напряженный мир, и заставил меня влюбиться в тебя, и я никогда не собираюсь покидать тебя. Твое сердце принадлежит мне, нравится тебе это или нет. Возвратов нет. Обмена нет. Дело решено.

— Ты уверена в этом? — спрашивает он. — Потому что, если ты просто издеваешься надо мной, чтобы отомстить за твое похищение и пытки, я буду чертовски зол, и каждая клеточка внутри меня будет говорить мне трахнуть тебя, но я не смогу этого сделать.

Я наклоняюсь и оставляю нежнейший поцелуй на его восхитительных губах.

— Нельзя подделать что-то подобное, — шепчу я. — Я знаю, ты чувствуешь это так же, как и я.

Мягкая улыбка растягивает его губы, когда он обнимает меня за талию, снова опуская на твердый пол тренировочного зала.

— Как я и сказал, — бормочет он, его темные, проницательные глаза впиваются в мои. — От тебя одни неприятности.

— Чертовски верно, — ухмыляюсь я. — Но неприятности — это весело, а ты любитель хорошо провести время.

— Я, блядь, от тебя без ума.

Его губы обрушиваются на мои, полностью поглощая меня, и не оставляя места для споров. Наши языки сражаются за доминирование, и несмотря на то, что я знаю, что его упрямый характер заставит его продолжать, пока он не победит, я, возможно, не сдамся, по крайней мере, пока.

Его рука скользит вверх по моему торсу и проскальзывает под ткань моей майки, прежде чем стянуть ее через голову, заставляя наш поцелуй прерваться.

— Господи, — выдыхаю я, пытаясь отдышаться. — Что, черт возьми, мы скажем внукам, когда они спросят, как мы познакомились?

Леви смеется, его дыхание касается моих губ.

— Мы скажем им правду.

— О да? — Я смеюсь, когда его губы опускаются к моей шее. — И какую же?

— Что я питаю слабость к женщинам в цепях и нижнем белье, а тебе нравится заключать сделки с дьяволами, и эти двое просто как бы… слились воедино, а остальное уже историей.

— Правда? — Спрашиваю я. — А я-то думала, что это как-то связано с мрачным засранцем, который похитил меня прямо из моей квартиры, хотя я могу вспомнить миллион других мужчин, которые похищали меня за последние несколько месяцев. Сложновато уследить.

Его рука скользит вверх по моему телу, пока его пальцы слегка не обхватывают мою шею. Он нежно сжимает ее, а его губы растягиваются в злой ухмылке.

— Не смей путать нашу первую ночь вместе с теми любительскими попытками других мужчин. Эта ночь для меня особенная.

— О, держу пари, что так и есть, — поддразниваю я, прекрасно помня ту ночь, и более конкретно, как этот мудак прятался в моем шкафу, наблюдая, как я кончала… ну, пыталась кончить, видя, как Тарзан решил вспылить и попытался поджечь мою киску. Я приподнимаюсь ровно настолько, чтобы коснуться своими губами его губ, более чем осознавая, как от моего движения его пальцы сжимаются на моем горле. — Скажи мне, какая часть этого особенно возбудила тебя? Наблюдение, как я кончаю, пока ты шпионил за мной через дверь шкафа, или преследование меня по коридорам?

Низкое рычание вырывается из его горла, когда он трется своим твердеющим членом о мою сердцевину, мои вопросы заставляют его глаза сверкать, как у какого-то дьявола.

— Знаешь, что действительно возбуждает меня? — спрашивает он, отпуская мое горло и проводя пальцами вниз по моему телу, пока не обхватывает мою киску. — Смотреть, как твоя тугая киска сжимает мой член так, словно никогда его не отпустит.

Меня охватывает трепет, и я снова ловлю его губы своими.

— Правда? — Я вздыхаю. — Не понимаю, о чем ты говоришь. Тебе придется показать мне, что ты имеешь в виду.

В его взгляде сквозит голод, и через несколько секунд он уже стоит на ногах, обхватив сильными пальцами мою лодыжку. Он сильно дергает меня, и я скольжу по полу тренировочного зала, как хоккейная шайба по льду.

Леви кружит меня, разворачивая к себе, пока я не оказываюсь лицом к зеркальной стене в дальнем конце комнаты. Он опускается позади меня и широко раздвигает мои ноги, наблюдая через большое зеркало, как моя киска сжимается в предвкушении.

Он тянется за спину, и в следующее мгновение я вижу острое лезвие, блестящее в свете комнаты. Его глаза впились в мои через зеркало, и чем дольше он удерживает мой взгляд, тем больше я возбуждаюсь. Черт, он собирается заставить меня кончить еще до того, как прикоснется ко мне.

Его руки обвиваются вокруг меня, и он хватается за плотную ткань моих тренировочных лосин, прежде чем без усилий разрезать их лезвием. Материал спадает с моих ног, и он, не колеблясь, делает то же самое с моим черным кружевным нижним бельем. Не буду врать, я немного разочарована, что он не сорвал его просто зубами. Хотя нищим выбирать не приходится.

Желая, чтобы у меня был беспрепятственный вид на мою киску через зеркало, он слегка приподнимает меня и вытаскивает порванный материал из-под моей задницы. В тот момент, когда оно исчезает, я вижу ее — мою киску, блестящую от моего возбуждения во всем ее обнаженном великолепии.

Я сжимаю зубы, и, черт возьми, усмешки, растягивающей его губы, достаточно, чтобы свести меня с ума.

— Видишь, какая ты, блядь, сногсшибательная? — говорит он мне, переворачивая лезвие в руке, позволяя острому кончику впиться в ладонь, когда он прижимает изогнутую рукоятку к моей ключице.

Я слежу за его движениями, тяжело дышу, когда он проводит гладкой рукояткой по моему телу. Он скользит вниз между моих сисек, достаточно медленно, чтобы свести меня с ума от желания. Моя киска трепещет в предвкушении, и если он не прекратит это дерьмо и не прикоснется ко мне в ближайшее время, мне придется сделать это самой.

Леви цокает на меня, качая головой, когда ловит мой взгляд в зеркале.

— Терпение, — предупреждает он, медленно проводя ножом вниз по моим ребрам, заставляя меня судорожно вздохнуть, когда от этого легкого прикосновения по моей коже пробегает волна мурашек.

Я внимательно наблюдаю за ним, полностью загипнотизированная каждым его движением, пока он продвигается все дальше и дальше, пока, наконец, гладкая, холодная ручка не касается моего обнаженного клитора. Мое тело содрогается, и я ахаю, не ожидая, что окажусь такой чувствительной.

Он делает это снова, на этот раз немного тверже, водя скользкую ручку узкими круговыми движениями.

— О, черт, — выдыхаю я, протягивая руку за спину и обхватывая его сзади за шею. Что такого есть в наблюдении, что делает его намного более напряженным?

Он опускает рукоятку ниже, смешивая ее с моим возбуждением, и я задерживаю дыхание в ожидании, наблюдая, как он медленно вводит рукоятку глубоко в мое лоно. Мои пальцы вцепились в его волосы, крепко сжимая их, пока моя киска сжимается, ощущая прохладу рукоятки, когда она трется о мои стенки.

Леви медленно вытаскивает его из меня, и рукоятка блестит от моего возбуждения.

— Это, — бормочет он, припадая губами к моей шее, все еще наблюдая за мной через зеркало, — то, что я вижу.

Мое дыхание учащается, моя потребность в большем горит так сильно внутри меня, что я не могу взять себя в руки, чтобы сформировать какой-либо ответ, поэтому вместо этого я просто наблюдаю, голод в моих глазах говорит ему именно то, что ему нужно знать.