Физрук-7: назад в СССР (СИ) - Гуров Валерий Александрович - Страница 47

— Очевидно, что при выборе места для строительства города решающую роль сыграло оборонительное значение высокого левого берега Клязьмы, которое в силу своего естественного происхождения прикрывало Суздальское «ополье» от вторжений со стороны волжских булгар, а также от не менее беспокойных соседних княжеств — Рязанского и Муромского, — сообщила Ираида Пахомовна. — Первоначально Владимир был заселен выходцами из южнорусских земель. На это указывают названия наших рек — Лыбедь, Ирпень, Почайна…

Да, казалось бы, где Киев, а где Владимир? В те времена мало кто слыхал о сельце боярина Кучки, именуемом Москвою. Главным дорогами были не лесные тропы, где промышляли залетные отряды кочевников или просто лихие люди, а реки. По ним проходили караваны челнов, груженых товарами из Византии и Западной Европы, по ним же пробирались варяги, жаждущие разграбить богатые южные города. Где могли, шли на парусах или веслах, а если глубина не позволяла, тащили бечевой. А между реками перетаскивали и суда и груз на руках. Отсюда и появились многочисленные волоки — Волоколамск, Вышний Волочок и так далее.

— В период с тысяча сто пятьдесят восьмого по тысяча сто шестьдесят пятый годы, грандиозные строительные работы совершенно преобразили облик Владимира, — в противовес моим дилетантским рассуждениям давила фактами экскурсовод. — Острым углом восточной части новых крепостных валов город вклинился в узкое междуречье Лыбеди и Клязьмы. Старый Владимир, который вырос в начале двенадцатого века вокруг Мономахова детинца, стал теперь всего лишь одним из трех городских районов — Средним, или как тогда говорили «Печерним» городом, который позже назвали Кремлем. К востоку от Кремля, но в черте городских стен, раскинулся торгово-ремесленный посад. С западной стороны к нему примкнул укрепленный «новый город», где по соседству с двором князя Юрия Долгорукого вырос новый — князя Андрея. В качестве укрепленного городища обновленный Владимир превзошел Киев и Новгород…

Она вдруг спохватилась, оглядела откровенно скучающую ребятню и покаянно произнесла:

— Перегрузила я вас научными данными, дорогие мои экскурсанты… Давайте, отдохните, погуляйте по территории монастыря…

Экскурсанты радостно кинулись врассыпную. Антонина Павловна заметалась было, чтобы придать этому массовому бегству от исторического знания хоть какую-то видимость организованности, но махнула рукой. И мы втроем побрели вдоль древних стен, которые, наверное, помнят еще нашествие монгольских орд. Пригревало весеннее солнышко и меньше всего хотелось сейчас бродить среди облагороженных руин. Куда с большим удовольствием я бы закатился в бар, чтобы опрокинуть пару кружечек пива и обсосать косточки воблы.

Собственно, никто меня ведь и не заставляет сопровождать группу на каждом шагу. Не дошколята, все-таки, вполне поддаются дисциплине и эти две женщины с ними прекрасно справятся. Увы, чувство долга порою сильнее эгоистических порывов. Никакой бар я искать не бросился, а по-прежнему вышагивал рядом Разуваевой и Завьяловой, которые хоть и щебетали по-женски о тряпках и ценах, тем не менее, поглядывали друг на дружку настороженно. Афигеть, неужели это из-за меня?

Нет, ну не то что бы это было для меня в новинку, но блин, нам ведь всем вместе еще дней пять сосуществовать. Как бы не устроили свары эти интеллигентные дамы. Особенно, когда мы снова окажемся в автобусе. Замкнутое пространство. Не слишком высокое качество советских дорог. Галдящий контингент, за которым нужен глаз да глаз. И мужик, который, явно, нравится им обоим. Прекрасная почва для конфликта. Ну ладно Ираида, она меня сегодня впервые увидела! А Тонька-то чего?

Один раз она пыталась добраться до моей ширинки, ну так-то было умопомрачение, вызванное мощным воздействием психократа Кирюши. Было и прошло. Сама же потом рыдала. А сейчас чего лезет на рожон?.. Ладно! Чужая душа потемки. А женская — тьма кромешная… Лучше мне туда вообще не заглядывать… А возможный конфликт надо предотвратить. Задавить в зародыше. И сделать это, лучше всего, при участии всех заинтересованных сторон.

— Ираида Пахомовна! — обратился я к экскурсоводше. — Завтра ведь мы отправляемся в дальнейшее путешествие?..

— Да, в девять утра, — ответила она. — Сначала — в Суздаль, потом — в Переславль-Залесский. Во Владимир возвращаться уже не будем.

— В таком случае, приглашаю вечером в ресторан. Есть у вас в городе какие-нибудь оригинальные злачные заведения, не похожие на другие?

— Есть, конечно! — ответила она и перечислила: — «Всполье», «Нерль», «Трактир».

— Звучит заманчиво… И куда можно будет попасть сегодня?

— В «Трактир», там мой брат официантом работает.

— Тогда, девочки, план такой! — сказал я. — Часиков в семь вечера распихиваем контингент по номерам, я попрошу дежурных по этажу, чтобы присмотрели. И мчимся в этот самый «Трактир». Надо же отметить знакомство, потом нам, боюсь, будет не до вечерних посиделок.

— А что, мне идея нравится, — сказала Антонина Павловна.

— Мне тоже! — откликнулась Ираида Пахомовна. — Я сейчас загляну к девочкам в экскурсбюро, там телефон… Позвоню Эдику, брату, попрошу чтобы он нам столик забронировал на сегодняшний вечер!

И она убежала к воротам монастыря, где в арке и располагалось экскурсионное бюро.

— Вертихвостка! — процедила ей вслед Тигра.

— Что это ты так сурово?

— А чего она в тебя глазками своими бесстыжими постреливает?

— А тебе ли не все равно?

— Ты мой коллега, а не ее… — не нашла ничего более умного сказать Разуваева и добавила еще более беспомощно. — И вообще…

По ее взгляду побитой собаки, я окончательно понял, что это случилась. Директорская дочка в меня втюрилась. И теперь будет страдать. Вот и построй с ними, с бабами, коммунизм! Я уж не говорю — об Ордене. Ладно, глядишь еще остынет. Придется действовать тактично… В том смысле, чтобы зря не обнадеживать, но и не отталкивать от себя. Вот и сейчас не давать никаких преимуществ ни ей, ни Завьяловой, которую она считает своей соперницей.

— Все, я договорилась! — сообщила вернувшаяся экскурсоводша. — С семи вечера столик в «Трактире» наш.

— Вот и отлично! — сказал я.

А Разуваева лишь угрюмо кивнула и пошла собирать школяров, которые разбрелись по всей территории монастыря. Потом экскурсия продолжилась. Осмотрев Рождественский монастырь, мы отправились в Исторический музей, а после него — к Золотым Воротам. Контингент изрядно устал. У него началась «музейная болезнь», когда ноги гудят, а голова пухнет от поступивших сведений. Ираида Пахомовна и сама выдохлась. Так что когда мы вышли из последнего на сегодня музейного здания, она уже только молча улыбалась.

К шести часам мы отправили своих подопечных на ужин, велев строго настрого после него расходиться по номерам. Я договорился, чтобы дежурная по этажу присмотрела за ними. В общем, осталось лишь переодеться для посещения ресторана. Завьялова смоталась к себе домой — она же местная — Тигра переоделась в спальной комнате нашего с ней номера. А мне и переодеваться особенно не во что. Ну разве что, рубашку сменить. Без десяти семь мы с Антониной Павловной покинули свой люкс, встретились в вестибюле с Ираидой Пахомовной и поехали в ресторан. Благо, наш экскурсовод сама подогнала такси.

«Трактир» на улице Столярова представлял собой сооружение, стилизованное по русскую избу, ну и внутри него, конечно, все было сделано под старину — столы, лавки, глиняные кувшины, в виде петушков. Еду здесь тоже подавали в глиняной посуде. А официанты и одеждой и манерами напоминали дореволюционных половых. Брат нашей новой знакомой встретил нас у входа и проводил к служебному столику, единственному за которым можно было сидеть втроем. Остальные были рассчитаны на большее количество едоков. Только я опустился на скамейку, как через весь обеденный зал меня окликнули:

— Санька! Данилов! Ты ли это?

Я машинально оглянулся. Хотя откуда у меня во Владимире знакомые? К нам шагал высокий парень, одетый во все фирменное, патлатый, усатый и бородатый. Я-то его точно видел впервые, а вот за того, чье тело я ношу с последнего дня августа минувшего года, ручаться не могу. Однако уходить в несознанку, бормотать: «Вы ошиблись, гражданин…», как-то не по-мужски. И все-таки я изобразил на лице вежливое недоумение, рассчитывая на то, что внезапный приятель сам расскажет, кто он такой.