Украденный наследник - Блэк Холли - Страница 9

Как бы меня это ни злило, он прав.

– Может быть, ты заставила леди Ноури что-нибудь тебе пообещать, прежде чем она покинула Эльфхейм? – с надеждой спрашивает Тирнан.

Я отрицательно качаю головой, пристыженно глядя в пол. Леди Ноури ускользнула прочь, как только выдалась возможность. Я не успела ничего ей сказать. А когда поняла, что она сбежала, едва ли почувствовала хоть что-то, кроме облегчения.

Я вспоминаю слова, которые она произнесла перед Верховной королевой, когда Джуд потребовала, чтобы она принесла мне клятву: «Я, леди Ноури из Двора Зубов, клянусь следовать за Сурен и подчиняться любому ее приказу». К сожалению, ни единого слова о том, что она не ударит меня ножом в спину. Или что не отправит за мной Грозовую ведьму.

Тирнан хмурится, как будто то, что я не дала леди Ноури никаких приказаний, убедило его в моей ненадежности. Он поворачивается к Оуку.

– Вы знаете, что леди Ноури затаила злобу на Мадока, и неважно, заслуженно это или нет. Кто знает, какие обиды помнит эта девчонка?

– Давай не будем сейчас обсуждать моего отца, – отвечает ему Оук.

Мадок – предатель, пытавшийся завоевать Эльфхейм вместе с Двором Зубов. До этого он был Главным генералом, который нес ответственность за убийство большей части королевской семьи. А еще он являлся приемным отцом Оука.

Мадок хотел посадить Оука на трон и с помощью него править всем Эльфхеймом. Корона бы венчала голову Оука, но вся власть была бы сосредоточена в руках Главного генерала. По крайней мере до тех пор, пока лорд Джарел и леди Ноури не перехитрили бы Мадока и не отняли у него бразды правления.

Я знаю, как неустойчиво положение правителя без власти. Знаю, каково это, когда тебя контролируют и унижают. Такой могла бы стать судьба Оука. Но если принц и испытывает какую-то неприязнь по отношению к отцу, то по его лицу этого не видно.

Тирнан наклоняется к огню, чтобы кочергой достать из камина металлический чайник, а потом осторожно опускает его на сложенное полотенце. Из чайника валит пар.

Затем он достает из шкафчика несколько пенопластовых упаковок рамена быстрого приготовления и открытую коробку мятного чая. Заметив, что я наблюдаю за ним, он кивает в сторону Оука.

– Принц познакомил меня с этим деликатесом мира смертных. Конечно, тут столько соли, что ненадолго возникают трудности с магией, но не могу отрицать: хочется есть его снова и снова.

Я вдыхаю аромат еды и вспоминаю то удовольствие, которое испытываешь, когда кладешь в рот что-то обжигающе-горячее. Что-то, что только что приготовили, а не достали из мусорного ведра.

От рамена я отказываюсь, но, когда Оук протягивает кружку чая, принимаю ее. Заглядываю внутрь и вижу на дне осадок. «Сахар», – сказал бы он, если бы я спросила. Сахар там наверняка есть, но как я могу быть уверена, что они не подмешали туда какой-нибудь наркотик или, может быть, яд?

«Они не хотят меня убивать, – пытаюсь убедить себя. – Я нужна им живой».

А они нужны мне, если я хочу выжить. Раз за мной охотится леди Ноури и ей помогает Богдана, принц и его спутник – моя единственная надежда на спасение.

– Так чего вы от меня хотите? – Я горжусь тем, что произнесла целое предложение и у меня ни разу не сорвался голос.

– Отправьтесь на север со мной, – отвечает Оук, опускаясь на пластиковый стул рядом с моим. – Прикажите леди Ноури украситься бантом и преподнести себя в подарок Эльфхейму. Мы вернем кости Мэб и положим конец угрозе…

– С вами? – Я гляжу на него в упор, не сомневаясь, что неправильно его поняла. Принцы сидят во дворцах и наслаждаются кутежами, обжорством и прочими радостями жизни. Королевские шеи слишком ценны, чтобы ими рисковать.

– Со мной и моим храбрым другом Тирнаном. – Оук кивает в сторону Тирнана, и тот закатывает глаза. – Мы вчетвером, включая Гиацинта, отберем Цитадель у леди Ноури и положим конец угрозе, нависшей над Эльфхеймом.

Гиацинт. Так вот как зовут заколдованного солдата.

– А когда завершим наш поход, можете просить меня о награде, и если это будет в моих силах и не чем-то слишком ужасным, то я исполню ваше желание.

Я раздумываю, с какой целью принц делает мне такое предложение. Возможно, дело в амбициях. Если он доставит леди Ноури к Верховному двору, то сможет просить короля о награде. Более того, он закрепит свое положение в качестве наследника, успешно вытеснив будущих королевских детей из списка претендентов на трон.

Наверное, любой принц готов пойти на многое ради прямого и надежного пути к короне. Тем более если эта корона изначально должна была принадлежать ему.

И все же я вспоминаю, как спрайт говорила, что Оук не подходит на роль правителя. Слишком избалованный. Слишком буйный.

С другой стороны, она спутница глейстиг, а глейстиг – чудовище, поэтому, пожалуй, ее мнение не стоит принимать в расчет.

Тирнан достает продолговатый деревянный футляр с высеченными на нем узорами в виде виноградных лоз, после чего извлекает карту и разворачивает ее на столе. Оук закрепляет края чайными чашками, ложками и кирпичом, который, видимо, кто-то забросил в окно.

– Сначала надо отправиться на юг, – говорит принц. – К ведьме, которая сообщит нам некоторые сведения – они, надеюсь, помогут перехитрить леди Ноури. Потом мы повернем на северо-восток, пересечем море и Ревущий пролив, а затем пройдем по Каменному лесу и окажемся в ее крепости.

– Наш отряд маленький, а значит, маневренный, – добавляет Тирнан. – И спрятаться будет легче. Хотя я по-прежнему считаю, что идти через Каменный лес – глупая затея.

Оук ведет пальцем по карте, вычерчивая предполагаемый маршрут, и лукаво улыбается.

– Я глупец, который все это затеял.

Ни один, ни другой, похоже, не намерены рассказывать мне о ведьме или о хитрости, которой она должна нас научить.

Я смотрю на предстоящую нам дорогу и место, куда она приведет. Цитадель Ледяной Иглы. Полагаю, она ничуть не изменилась и все так же сияет в солнечных лучах, словно сделана из сахарной ваты. Или из раскаленного стекла.

Каменный лес и правда опасен. Живущие там тролли не принадлежат ни к одному из Дворов и не признают ничьей власти, кроме собственной, а деревья движутся по своей воле. Но, с другой стороны, сейчас опасно везде.

Я снова окидываю взглядом Гиацинта, птичье крыло и уздечку, сдавливающую его щеки. Если Оук не снимет ее, через некоторое время она врастет в лицо и станет невидимой. Тогда от нее уже будет невозможно избавиться. И он навсегда станет рабом принца.

Последний раз, когда я носила ее, леди Ноури и лорд Джарел задумали выступить против Верховного двора и лишь поэтому перерезали ремешки, оставившие шрамы, которые до сих пор виднеются вдоль моих скул. В моей памяти сохранились воспоминания о том, что со мной сделают, если я откажусь повиноваться им.

Затем они привели меня к Верховной королеве и предложили соединить меня узами брака с ее братом и наследником – принцем Оуком.

Трудно объяснить, какую дикую надежду я тогда испытала.

Подумала, что она может согласиться. Как минимум две сестры Оука были смертными девушками, и хотя я понимала, что это глупо, но не могла отделаться от мысли, что раз они смертные, значит, проявят доброту. Возможно, подобный союз принес бы выгоду всем сторонам и я смогла бы сбежать из Двора Зубов. Я старалась сохранить невозмутимый вид. Стоило леди Ноури и лорду Джарелу заметить, что их идея мне нравится, они бы сразу нашли способ превратить ее в пытку.

Оук сидел, развалившись на подушке у ног сестры. Похоже, никто не ожидал от него царственного поведения. При упоминании о свадьбе он поднял на меня взгляд, и его передернуло от отвращения.

Его старшая сестра чуть заметно изогнула губу, как будто ей было противно от одной только мысли, что я могу к нему приблизиться. «Оук не может иметь ничего общего ни с этими людьми, ни с их жуткой дочерью», – сказала тогда она.

В ту секунду я ненавидела его за то, что он настолько им дорог. За то, что его балуют и относятся к нему так, словно он заслуживает защиты, которой у меня нет.