Ради любви к не-матери - Фостер Алан Дин - Страница 7

• Предыдущая
• 7/51
• Следующая

– Да, – мягко ответила она, – большинство этого не умеет. И люди очень расстраиваются, если знают, что кто-то читает их чувства.

Флинкс серьезно кивнул.

– Как плохие люди?

– Может быть, – ответила она, обдумывая эту возможность. – Может быть, как плохие люди, да. Ты ведь не можешь управлять этой своей способностью?

– Да. Я пытался. Иногда это у меня в голове. Но чаще ничего нет.

Она кивнула.

– Это плохо, плохо. У тебя то, что называют Даром, Флинкс.

– Дар. – Он ненадолго задумался. Потом неуверенно спросил: – А это хорошо?

– Может быть. Но Дар может стать опасным, Флинкс. Это будет твоя тайна, твоя и моя. Никому не рассказывай об этом.

– Не буду, – прошептал он, потом энергично добавил: – Обещаю. Значит ты не сердишься на меня?

– Сержусь? – Она хрипло рассмеялась. – За что мне сердиться на тебя, мальчик? Я вернула себе кольца, а ты приобрел уважение моих соседей. Когда-нибудь ты поймешь, что на рынке это уважение бывает полезно. Посчитают, что у тебя острый глаз и еще более острый язык. Но ты не рассказывай никому, что на самом деле. Держи свой Дар при себе. Помни, это наша тайна.

– Наша тайна, – серьезно повторил он.

– А еще что-нибудь можешь, – спросила она, стараясь не говорить очень настойчиво. – Кроме того, что чувствуешь чувства других?

– Не думаю. Хотя иногда… не знаю. Во мне что-то горит, я боюсь. Не знаю, что со мной происходит и почему.

– Не беспокойся, мальчик. – Она не стала настаивать, увидев, что он расстроен. – Бояться нечего. – Она прижала его к себе.

– Пользуйся своим мозгом и всем, что умеешь. Для этого тебе и дано. Дар не отличается от других способностей. Если хочешь попробовать что-то еще, пробуй. Это твое тело и твой мозг, и никому нет до них дела.

Пара прилетела с Берли. Матушка определила это по акценту и необычно большому количеству металлических украшений. Они охотились за ручной работой. И их внимание сразу привлекла резьба по черному калдерову дереву в магазинчике матушки Мастиф. Резьба изображала панораму одной из колоний северного полушария Мота. Она занимала всю длину куска, почти два метра от одного конца до другого. Доска толщиной в полметра и отполирована до блеска.

Прекрасная работа. Матушка Мастиф не стала бы продавать ее, потому что такие вещи привлекали покупателей в магазин. Но пара загорелась, и только необыкновенно высокая цена удерживала ее.

Флинкс зашел с улицы, взял связку небольших браслетов и смотрел на спорящих мужчину и женщину. И они совершенно неожиданно пришли к согласию: они покупают эту резьбу. Она завершит убранство их гостиной, и все друзья будут завидовать. К черту цену, таможенную пошлину и стоимость перевозки! Берут! И взяли, хотя почти полностью истощили свою кредитную карточку. Позже пришли двое, чтобы доставить покупку в отель, где остановились туристы.

Вечером, когда магазин закрылся и они поужинали, матушка Мастиф небрежно спросила:

– Помнишь, мальчик, пару, которая купила сегодня резьбу по дереву?

– Да, мама?

– Они с полдесятка раз заходили в магазин и выходили снова и не могли решиться.

– Интересно, – отвлеченно заметил Флинкс. Он сидел в углу и смотрел очередной чип на переносном экране. Этим он всегда занимался очень усердно. Матушка Мастиф и не думала посылать его в школу – она в детстве сама училась на чипах, и для мальчика это подойдет.

– Да, – продолжала она. – У них едва хватало денег. Я уговаривала, отступала, делала все, что могла придумать, чтобы убедить их. Я поняла, что они серьезно заинтересованы. Но что бы я ни говорила, они уходили из магазина и продолжали спорить.

– Потом вошел ты, посмотрел на них – и вот, неожиданно, все их раздумья и сомнения кончились. Разве это не интересно?

– Нет, – ответил он. – Разве так иногда не случается?

– С таким дорогим изделием, как резьба по калдерову дереву, – нет. Так не бывает. Может, ты имеешь какое-то отношение к изменению их решения? Почувствовал их колебания и, может, как-то им помог?

– Конечно, нет, мама. – Он удивленно оторвался от экрана. – Я не могу этого сделать.

– Да? – разочарованно сказала она. – Ты ведь мне не лжешь, мальчик?

Он покачал головой.

– Зачем мне это делать? Я только доволен, что ты удачно продала вещь. Я всегда радуюсь, когда ты зарабатываешь.

– Ну, по крайней мере хоть это у нас общее, – грубовато сказала она. – С тебя достаточно чипов на вечер. Испортишь зрение. Ложись спать, Флинкс.

– Хорошо, мама. – Он подошел к ней с обязательным поцелуем в щеку, прежде чем идти в свою комнату.

– Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, мальчик.

Она еще некоторое время не ложилась, смотрела в спальне развлекательный чип на своем экране. Шоу записывали на Эвории, в нем использовалась экзотическая природа и присутствие исполнителей транкса. Было уже поздно, когда она выключила экран и собралась лечь. Быстрый душ, полчаса расчесывания волос, и она готова была лечь под термальное одеяло.

И когда она лежала в темноте в ожидании сна, у нее неожиданно возникла беспокойная мысль. Почему бы мальчик мог солгать ей о такой необычной своей способности?

Может быть, потому, что если убедил пару совершить покупку, мог убедить и других? И что же тогда произошло последней осенью, когда она торопливо шла мимо платформы аукциона по своим делам и что-то заставило ее остановиться? Может быть, совершить эту покупку, неожиданную, до сегодня необъяснимую, ей помогло мысленное подталкивание покупаемого? Почему она его купила? Никто из друзей не мог понять причины ее поступка.

Обеспокоенная, она встала и пошла в комнату мальчика. Заглянула. Он спал под одеялом, невинно выглядящий ребенок. Но что-то есть в нем, невидимое и непредсказуемое, в чем она никогда не будет уверена. Она поняла, что больше никогда не сможет полностью расслабиться в присутствии этого мальчика.

Она уже забыла о своих первоначальных сожалениях и дарила ему любовь, которую раньше никому не могла отдать. Он милый дурачок и очень помогает ей в магазине. Хорошо иметь такого рядом в ее возрасте. Но сейчас, пусть только на время, она одной рукой будет гладить его, а другую держать вблизи оружия. По крайней мере пока не убедится, что ее мозг – по-прежнему ее мозг.

Глупая старая дура, подумала она и пошла назад в свою комнату. Ты радовалась его Дару, а теперь тревожишься из-за него. Нельзя иметь и то, и другое. К тому же чего опасаться Дара, которым не может управлять его обладатель? Это признание мальчика кажется достаточно правдивым, если судить по его замешательству и расстройству.

Вторично ложась в постель, она почувствовала себя лучше. Нет, беспокоиться не о чем. Конечно, интересен этот его Дар, но так как он им не управляет, тревожиться не из-за чего.

Ясно, что тот, кто не умеет управлять такой способностью, многого не добьется.

– Хейтнес, Круачан, идите сюда!

Женщина, сидевшая перед экраном компьютера, провела все утро, роясь в массе абстрактных данных. Она пыталась разрешить очень сложную химическую головоломку. Но именно сегодня утром, как бывает очень редко, какая-то особенно важная часть головоломки неожиданно встала на место. И вместо хаотического набора цифр и непонятных схем на экране возникло совершенное симметричное изображение.

Человек, откликнувшийся на ее призы и через ее плечо заглянувший на экран, высок, с выразительным морщинистым лицом. Смуглая женщина, вскоре присоединившаяся к нему, также производила внушительное впечатление.

Помещение, в котором работали эти трое, размещалось в небольшом ничем не примечательном деловом здании малозначительного города на одной из захолустных планет. Оборудование, на котором они работали, хотя и собранное наспех, требовало огромного опыта в обращении и стоило очень дорого.

И знания, и деньги поступали из разбросанных и внешне никак не связанных между собой мест со всего Содружества. Мужчины и женщины практически жили в этом помещении, изоляция стала их почетным бременем, тайна – самым мощным оружием. Ибо они были членами уникально разбросанного и преследуемого меньшинства, которое оказалось в состоянии войны со всем цивилизованным обществом. Их сердца чисты и цели благородны – остальная часть человечества усомнилась лишь в их методах.

• Предыдущая
• 7/51
• Следующая