Княжий удел - Сухов Евгений Евгеньевич - Страница 35
- Предыдущая
- 35/108
- Следующая
– Ну будет тебе, Василий. За женушкой своей последи, рожать ей скоро, а она печалится. Люди не без глаз, говорят, что у тебя зазноба появилась… Уж не дочка ли это боярина Всеволжского? – сказала княгиня и пожалела тотчас.
– А это, матушка, мое дело! Могло и по-другому все получиться, а Всеволжский стал бы моим тестем! Верные люди меня известили, сказали, что это ты Марфу в монастырь упекла. Сына малого куда-то упрятала. Грех ведь это великий. Только ведь уже не поможет, присох я к ней! А теперь оставь меня, матушка, – приказал великий князь, – мне перед сном помолиться следует.
Утром Василию Васильевичу сообщили, что к Москве вместе со всем двором идет Дмитрий Шемяка.
– Без полков? – подивился московский князь.
– Да.
– Что ему нужно? – спрашивал великий князь, когда постельничий боярин помогал Василию вдеть руки в кафтан.
– На свадьбу тебя зовет.
– Не до свадьбы мне теперь. Пошел вон!.. Хотя постой, – остановил Василий гонца у двери. – Зови Шемяку ко мне в покои.
Вошел Дмитрий в палату Василия и в поклоне коснулся пальцами дубовых половиц.
– Здравствуй, государь московский, на свадьбу я тебя зову. Анастасию в жены беру, дочь Романа Семеновича.
Василий Васильевич стоял к брату спиной. Дмитрий разглядывал колонтарь великого князя, стянутый на плечах кожаными ремнями. Пластины поблескивали, играя в темных углах солнечными зайчиками.
Василий повернулся и скрестил руки на груди. Он поймал себя на том, что именно так встречал отец ослушавшихся слуг. Неожиданно для себя он вдруг понял, что унаследовал отцовскую манеру держаться, перенял даже жесткие интонации его голоса.
– На свадьбу приглашаешь? Там и Васька Косой будет? Так что, я с ним за одним столом сидеть должен? А может, ты своим братом в Москву как лазутчик подослан?
– О чем ты говоришь, князь?!
– Мне ли доверять Юрьевичам?! Отравить меня хотите на свадьбе, чтобы самим княжить!
Дмитрий Шемяка был моложе московского князя на пять лет, кому, как не ему, называть Василия старшим братом.
– Государь мой, старший брат! Разве я не отказался от Васьки Косого, когда он после смерти батюшки без нашего позволения сел на московский стол? Разве не мы с Дмитрием отписали тебе повинную грамоту? И если бы я был виновен перед тобой, посмел бы тогда явиться перед твоими очами? Единственная вина моя в том, что я доверял Ваське Косому. Ты же знаешь, брат, характер Васьки. Невозможно с ним тянуть одну повозку, того и гляди, перевернет!
– Разве ты с ним не встречался под Устюгом? – напомнил Василий Васильевич, давая понять, что ему многое известно о той встрече. – О чем вы там говорили? Уж не замышляли ли с силой супротив меня собраться?
Дмитрий Шемяка сумел перебороть смущение, стало быть, и об этом Василию известно. Видать, кто-то из бояр нашептал, но ответил уверенно:
– Ничего дурного я против тебя не замышлял, князь. Как ты считаешь, если бы я доверял Василию, разве пошел бы я к нему с ратью?
Довод был разумным.
– Однако Васька Косой под Москвой с полками стоит. Погостишь ты у меня, Дмитрий Юрьевич. Хозяин я гостеприимный, выделю для тебя просторные хоромы. Рынды! – заорал московский князь.
На крик Василия Васильевича вошли два дюжих молодца с бердышами.
– Уюта, князь, не обещаю, но сыт будешь. Взять князя! – ткнув пальцем в Дмитрия Шемяку, приказал Василий. – Бросить его в темницу!
– За что, князь, бесчестишь? – попытался вырваться Дмитрий.
– Держать в темнице до тех пор, пока с Васькой Косым не сквитаюсь! – Рынды нерешительно застыли: дело ли, самого князя взашей толкать! А Василий Васильевич уже прикрикнул на нерадивых: – Ну чего рты раззявили?! В холодную его… держать на воде и хлебе!
Полки Василия Васильевича прошли по нешироким улочкам посада, и скоро лес поглотил растянувшуюся колонну.
Вместе с великим князем шли Иван Можайский и литовский князь Баба Друцкой. Иван Можайский ехал рядом с Василием и временами поглядывал на сумрачное лицо великого князя, пытаясь разгадать причину его печали.
Не приходится удельным князьям выбирать господина, чаще служат тому, за кем большая сила. Год назад был Иван Можайский вместе с Юрием Дмитриевичем, теперь со своими полками влился в дружину Василия Васильевича, только так и возможно сохранить удел. Конечно, между ними уже не существовало той прежней сердечности, какая связывала двоюродных братьев в юношестве, однако он в числе первых признал старшинство Василия после смерти Юрия Дмитриевича, а значит, Иван не случайно ехал с московским князем стремя в стремя.
Иногда Ивану Можайскому казалось, что Василий поглядывал на него недобро, и тогда холодело внутри от страха. Сейчас Василий Васильевич в силе, самое время вспомнить прежнюю обиду, когда Иван Можайский отказал в помощи московскому князю, переметнувшись к его врагу, Юрию Дмитриевичу. Василий может приказать своим стражам, не отстававшим от великого князя ни на шаг, схватить его и стеречь в Коломне вместе с Дмитрием Шемякой. Поохают бояре, попричитают и примут от московского Васьки нового князя. Московские князья не умеют прощать обид. Они могут держать при себе сотоварищей, но только до тех пор, пока этот союз не противоречит собственным интересам. Стоит только разойтись в малом, как из друзей они превращаются в опаснейших врагов.
Московские князья сгубили тверских князей в Орде, когда решался спор, какому городу на Руси быть первым. Шепнули хану, что против него недоброе дело тверичи замышляют, отсыпали дорогих камней хитроглазым мурзам, и приговор свершился. Иван Можайский знал: сейчас Василий нуждается в его поддержке, оттого и идут их лошади голова к голове, но как только разобьют они Косого, припомнятся старые обиды. Ивану Можайскому подумалось, а не лучше ли для него, если бы Василий Васильевич потерпел поражение, а московский стол занял Васька Косой. Уж как-нибудь он с галицкими князьями поладил бы!
Иван посмотрел на Василия, который, не догадываясь о тайных помыслах можайского князя, трепал по шее лошадь. Конь охотно откликнулся на хозяйскую ласку и тянулся губами к ладони хозяина.
Нужно помочь Василию Косому, но действовать придется хитро, чтобы о тайных замыслах Василий Васильевич и подумать не смел.
Полки Василия остановились далеко за Москвой, в широком поле, и, куда ни глянь, всюду синь небесная. Поднялась в лугах высокая трава, мешает идти, путаются в ней ноги. Василий Васильевич спешился, взмахнул мечом, хотел срезать зеленые колоски, да одумался – пускай живет себе озорница. Запестрели шатры на зеленой траве. Сотники уверенно распоряжались, заставляя ратников надевать доспехи. Дружинники облачились в кольчуги, подвязывали колонтари, чинили боевые топоры и бердыши, затачивали стрелы.
– Старшой, – обратился Иван Можайский к Василию. – Может, мне к Ваське Косому съездить? Образумить нечестивца, от брани отговорить?
Вздохнул Василий Васильевич глубоко, закружилась голова от вольного воздуха, и запах полыни показался ему чересчур горьким. Недоспал, видать, государь, все в седле да в седле, и Ивана Можайского вдруг кольнула непрошеная жалость: «А может, поберечь московского князя?» Но Василий Васильевич сурово глянул на брата, и Иван Можайский понял, что не ослабел великий князь ни духом, ни телом, а с полками своими окреп еще более.
– Поезжай! – безразлично махнул Василий Васильевич. – Если дурня образумить сумеешь… спасибо скажу.
Василий Косой был во хмелю. Чертова сивуха мутила голову. Поднял он окосевшие глаза и спросил у рынды, стоявшего в карауле:
– Кого это вы привели?
– Не привели, государь, это князь Можайский, от Василия Васильевича пришел.
– Иван?! – подивился Василий.
– Он самый.
– Чего это ты пришел? Поначалу к отцу моему приставал, а теперь за Василием коня под уздцы водишь.
– Опозорить меня хочешь, князь. Не заслужил я такого обращения. Я и батюшке твоему верой служил. Поднимись он сейчас из гроба, так ни в чем меня упрекнуть не смог бы.
- Предыдущая
- 35/108
- Следующая
