Лесной хозяин (СИ) - Криптонов Василий - Страница 15

Но поговорить с Катериной Матвеевной, безусловно, надо. Тем более — соскучился. Только не сейчас. Сейчас у нас на повестке дня — защита усадьбы.

* * *

Вернувшись в Давыдово, я позвал Захара. Вдвоём с ним мы протянули вдоль частокола заговоренную бечёвку. На обычное открывание-закрывание ворот амулет не реагировал. Включаться должен был, если ворота пытались взломать. Например, тараном. То же самое относилось к частоколу.

— Готово. Краш-тест! — скомандовал я.

Захар и Данила подхватили с двух сторон бревно. И с разбегу ударили в закрытые ворота.

Ого! Нормально отшвырнуло. Метров на пять.

— Сорян, мужики, — покаялся я. — С меня компенсация.

— Владимир Всеволодыч! — Данила вскочил на ноги. Глаза его сияли. — Ух, и крепкая же штука! Дозвольте, я ещё раз тресну?..

Обеспечив таким образом безопасность усадьбы, я засобирался в гости. В имении Дорофеева моего Знака пока не было. Для визита пришлось закладывать карету.

В Дорофееве я не ошибся. Задавать дурацкие вопросы из разряда «откуда это у вас, господин Давыдов, как с куста появилось аж пять лошадей на продажу» он не стал. Мы спокойно обсудили цену. Сошлись на той, которая устроила обоих.

После чего я сказал, что давно интересуюсь соколиной охотой. Слышать — слышал, наблюдать не доводилось.

Дорофеев расплылся в довольной улыбке.

— О, я страстный поклонник этой забавы! Идёмте. Покажу вам своих красавцев.

И меня отвели в птичий сарай. Может быть, у этого помещения было более удачное название, но вслух граф его не произнёс, а спрашивать я не стал. Довольно просторное помещение, в котором тусили по-настоящему шикарные птицы. Большие, коричневой расцветки.

Они сидели в огромных клетках, отдельно друг от друга. Видимо, чтобы не передрались. Пусть и на одного хозяина работают, а всё же хищники.

На чужака птицы уставились с подозрением. Замерли на насестах, будто в ожидании команды «фас».

— Ну вот, — сказал, надувшись от гордости, Дорофеев. — Каковы, а?

— Великолепны, — честно признался я. — А как у них с дальностью полёта?

— Невероятно сильны и выносливы! А главное — быстры, — воздержался от точных цифр граф. — А уж какие охотники!

Он взял откуда-то жёсткую кожаную перчатку. Длинную, по самый локоть. Вытянул руку и как-то по-особому свистнул, открыв одну из клеток.

Обитавший там сокол стрелой метнулся и замер, вцепившись когтями в перчатку. Дорофеев поднёс птицу ко мне.

Предупредил:

— Гладить не рекомендую. Птицы знают только хозяина, чужака могут и покусать.

Я мысленно скастовал Знак, подсмотренный у пацана в Нижних Жопках. После чего смело погладил сокола по голове.

Птица зажмурилась от удовольствия и потёрлась о мою ладонь.

— Владимир Всеволодович, вы когда-нибудь перестанете удивлять людей⁈ — воскликнул Дорофеев.

— Проще людям перестать удивляться, — усмехнулся я. — Кажется, я ему понравился.

Словно подтверждая это высказывание, сокол перепрыгнул ко мне на руку. Ух, бллллл… ин. Ну и когти. Моя-то перчатка явно не для таких испытаний предназначалась.

— Что ж, похоже, мне придётся подарить вам этого красавца, — рассмеялся Дорофеев. — Будем считать, что это — мои пять копеек в счёт вашего будущего увлечения. Соколиная охота — это, смею заверить, на всю жизнь!

— Охотно верю, — сказал я, уворачиваясь от сокола, который придумал тереться головой о мой подбородок. — Мне кажется, это — начало прекрасной дружбы!

— А вы, позвольте полюбопытствовать, планируете использовать птиц для обычной, человеческой охоты? Или… Ну, вы понимаете, о чём я?

— Буду честен, — сказал я. — Он мне пока вообще не для охоты. Скорее для быстрой почтовой связи.

— Боюсь, этому они не обучены…

— Так они и к чужакам ласкаться не обучены.

Дорофеев только головой покачал.

В итоге он подогнал мне в комплект к соколу специальную перчатку — и дело пошло веселее.

— А как вообще это происходит? — заинтересовался я. — Ни разу не видел соколиной охоты.

Дорофеев улыбнулся.

— Желаете посмотреть?

— Не отказался бы.

Понятно, что мне-то птица нужна для других целей. Но чтобы максимально полезно использовать девайс, надо знать его характеристики.

— Что ж, если угодно. Прямо сейчас устроить серьёзную охоту не получится, для этого нужна подготовка. И время не самое удачное, на охоту выезжают рано поутру. Если изволите задержаться, хотя бы на день — другой…

— Да мне серьёзная и не нужна. Жратвы дома хватает, слава тебе господи, без дичи уж точно обойдусь. Мне просто посмотреть, как работает.

— Это — пожалуйста, — снова улыбнулся Дорофеев. — Это можно устроить.

И подошёл к другой клетке. Любовно посмотрел на сидящую в ней птицу. Позвал:

— Демид! Снаряди-ка мне Скворушку. На охоту пойдём.

Пока подошедший Демид упаковывал птицу в снаряжение, Дорофеев ознакомил меня с теоретической частью.

Посредством соколов охотились на любых других птиц. Уток, тетеревов, куропаток, перепелов и так далее. А также на зайцев или даже лис — словом, любую живность, которую сокол мог поймать и притащить хозяину, или же удержать до его прихода.

«Скворушка» выглядел так, как будто без проблем поймает и удержит, например, меня. А Захара — так и хозяину притащит, было б там чего тащить.

Чтобы хозяин понимал, куда идти искать сокола после того, как тот поймает добычу, к птице привязывали колокольчики. Звенят — значит, цель достигнута. И всё, что нужно сделать хозяину — идти на звук.

Колокольчики, как я понял, были основной частью птичьего снаряжения. Помимо них, на Скворушку надели кожаный нагрудник, а на ногах закрепили кожаные кольца, Дорофеев назвал их обножками. К одному из колец прикрепил шнур. Получилось что-то вроде поводка. Серьёзно всё, прям по-взрослому.

Снарягу для моего сокола Демид принёс в отдельном мешочке. Видимо, шла в комплекте. Я, хоть и был уверен, что едва ли мне это добро пригодится, взял. Не обижать же нового друга.

Глава 8

Дорофеев сказал, что охотиться мы будем на утку. На что-то другое, как я понял — долго и муторно. Ну, мне какая разница. Утка так утка.

К лесному озеру, где водились утки, мы ехали сначала на Дорофеевских лошадях. Оставшиеся метров сто прошли пешком — чтобы не спугнуть. Скворушка смирно сидел у Дорофеева на плече. Пугать (Дорофеев сказал «поднимать») уток следовало не абы как, а по определённому алгоритму. Чем и занялся его подручный, когда мы подошли к озеру.

Утки взлетели. Дорофеев выпустил Скворушку.

Тот взмыл вверх со скоростью орудийного снаряда. Дорофеев по дороге рассказал, что прежде чем спикировать на добычу, соколу надо набрать высоту. Делал он это быстро, однако и утки оказались на удивление неглупыми. Спорхнув с берега, пролетели над озером и скрылись в кустах.

Впрочем, сокола это не особо расстроило. Дорофеев рассказывал, что этих птиц отличает невероятная острота зрения. Я увидел, как Скворушка камнем упал с неба в кусты. И скоро до нас донёсся звон колокольчика.

— Странно, — обронил Дорофеев. — Уток Скворушка обычно приносит сам…

— Сбегать, ваше сиятельство? — встрепенулся Демид.

— Не надо. Мы с Владимиром Всеволодовичем пройдёмся. Хочу показать ему, как Скворушка удерживает добычу.

И мы поломились сквозь кусты на звон колокольчика. Который, к слову, звенеть не прекращал.

— Так и должно быть? — спросил я. — Он и должен постоянно звенеть?

— Вообще, нет. — Дорофеев по-прежнему казался удивленным. — Птице не очень приятен этот звук. Скворушка умён и знает, как нужно подавать сигналы. Странно это всё…

Ох, и не люблю я странности!

Колокольчик звенел всё настойчивее. Когда мне показалось, что слышу в звоне панические нотки, скомандовал Дорофееву: