Бяк-бяк-бяк-бяк (СИ) - Номен Квинтус - Страница 71

— Но вы же говорите, что двигателей нет и не предвидится?

— А он предлагает для таких испытаний поставить на самолет двигатели от УР-100. У них тяга с запасом, а то, что топлива хватит на полчаса полета… для этих испытаний времени будет достаточно.

— И за чем дело встало?

— По предварительным оценкам доработка самолета для таких испытаний обойдется в сумму не менее двух миллионов, даже если не считать стоимость ракетных двигателей. Товарищ Шахурин поэтому против этой работы.

— А вы как считаете, эти расходы окупятся? С точки зрения обретения новых знаний и приобретения опыта?

— Сейчас товарищ Марков приступил к разработке новой машины, сверхзвуковой. Но у него уже возникло множество вопросов, ответа на которые ЦАГИ дать не может. И никто их дать не может, но на некоторые, причем с моей точки зрения самые важные, такие испытания ответ дадут. Сразу скажу: Дмитрий Сергеевич и сам ответы найдет, но все же я думаю, что испытания ему помогут получить ответы года на два быстрее. Минимум на два года. Еще раз: это мое личное мнение, но все же обещать, что Марков сконструирует свою машину быстрее, я бы не стал. Не потому, что он плох, а потому, что не на все вопросы испытания помогут дать исчерпывающие ответы…

Два новых завода для производства ракет Челомея строились в небольших городах, причем «вдали от больших дорог: один в Муромцево на севере Омской области, другой — в специально выстроенном новом городе на середе области уже Вологодской. Причем в относительной близости от этих заводов начали строиться уже заводы по производству ракетных двигателей, а столь 'странная география» получилась из-за решения «по защите особо важных производств от ядерного нападения». То есть все такие производства по возможности рассредоточивались таким образом, что «одной бомбой два завода не накрыть». Ну а то, что пришлось одних железных дорог для такого рассредоточения проложить больше тысячи километров, никто «излишними затратами» не посчитал, ведь кроме самих заводов дороги целые регионы обеспечивали удобным транспортом.

Грузовым в основном транспортом, поскольку пассажирские перевозки, в особенности «в отдаленных районах», переходили на воздушный транспорт. В то же Муромцево из Омска теперь выполнялось ежедневно по три рейса (а по субботам четыре и пять по воскресеньям), а всего из аэропорта «Омск-областной» ежедневно выполнялось больше сотни вылетов. Ну и прилетов, конечно, и основной машиной «второго омского авиаотряда» стал «МАИ-2Т», который производился тут же, в Омске, силами рабочих «Второго омского авиазавода». Просто когда расширялся «первый», часть вспомогательных цехов построили на другом берегу Иртыша, затем туда переведи производство «студентов», а когда окончательно стало понятно, что эти два производства почти никак не связаны друг с другом ни по комплектации, ни по техпроцессам, то в министерстве их было решено разделить на два «независимых» предприятия. То есть «почти независимых»: отдел капстроительства остался общий, ставшие уже практически «обязательными» подсобные сельские хозяйства тоже. Общими остались партийная и профсоюзная организации, но они даже формально не были частью именно заводов.

Однако Омский авиазавод стал очень редким исключением, все же в рамках «противоатомной защиты» строительство различных вспомогательных производств на расширяемых (постоянно расширяемых) заводах велось в некотором отдалении от основных цехов, часто буквально в небольших селах. Что вызывало весьма сильное недовольство со стороны руководителей заводов ВПК:

— Алексей Иванович, — жаловался министру Слава Вишняков, — но вы-то можете закрыть глаза на то, что мы не будем этот указ выполнять? Ладно, расходы на перевозку сырья и продукции на двадцать километров невелики, хотя и их не учитывать нельзя. Но как мне этих колхозников заставить… нет, хотя бы заинтересовать, чтобы они продукцию качественно и в срок делали? Жилье ему пообещать — так у него свой дом имеется, премию — а он больше с приусадебного участка денег выручить может. А вот как раз заставить — нет у меня таких полномочий!

— Усилить работу с кадрами… — неуверенно ответил Шахурин.

— Ну да, усилишь тут. В деревне-то все друг другу родственники, друзья и знакомые, в ОТК на приемке сидит такая баба Глаша, и на брак, который ее племянник делает, штамп свой ставит: ну как родню-то без премии оставить! А нам приходится всю эту продукцию повторно проверять, и до трети ведь отбраковывать приходится! А ведь это не только перевод деталей, нам езе и людей для повторной отбраковки нанимать приходится!

Сидящий на этом совещании Пантелеймон Кондратьевич до этого момента только слушал претензии уже довольно многочисленных директоров и главных инженеров радиозаводов, но тут решил и свое слово в «дискуссию» вставить:

— Вы, Вячеслав Николаевич, очень уж городской человек, и, гляжу, не понимаете деревенских. А там иные методы использовать надо. Вот, к примеру, чего в деревне не хватает? Я всю деревню ввиду имею. Например, газа в домах не хватает. Пусть МАП пообещает в таких селах газовые станции поставить и по домам газ провести — но только если заводик сельский за год брака больше, скажем, полупроцента не даст и планы полностью выполнит. Полпроцента всяко придется заложить, ведь что-то по дороге сломаться может, потому как те же лампы немного некондиционные попадутся. Я к чему: если эта баба Глаша будет точно знать, что если она брак пропустит, то у нее в доме газа не будет, то она лично с племянника своего шкуру спустит за плохую работу.

— А откуда я газовую…

— А вот об этом пусть товарищ Шахурин подумает. Газоочистные агрегаты ваше же министерство выпускает?

— Ну да, и планы по этой позиции министерства выполняет. С трудом…

— Посмотрите, что вы еще сможете по этой части сделать. А я, со своей стороны, попрошу товарища Патоличева вам оказать максимальную помощь…

Дальше обсуждать этот вопрос ни у кого желания не возникло: все прекрасно знали, как может помочь, причем практически в любом деле, товарищ Патоличев. Если решение какой-то производственной задачи решало какую-то проблему, то откуда-то сразу появлялись и люди, и сырье, и — если возникала необходимость — иностранные деньки, на которые покупалось даже то, что в СССР в принципе продаваться не должно было. А если проблема не решалась…

Ходили слухи, что у Николая Семеновича была своя секретная «служба исполнения наказаний». Настолько секретная, что никто вообще не знал о том, чем она занимается. А о том, что кого-то «наказали», народу тоже, естественно не сообщалось, но о таком «наказанном» как-то особо незаметно пропадали любые упоминания и в партийных или правительственных документах, и в прессе. Новая информация, а на старую просто переставали обращать внимание. То есть никто старее газеты из библиотек не изымал, энциклопедии не переписывал — но человек все равно «исчезал» из информационного пространства. И, как подозревали многие достаточно высокопоставленные товарищи, исчезал «вообще». Например, о том, куда пропал товарищ Куусинен, даже спрашивать ни у кого желания не возникало…

С другой стороны, почти такая же тайная «служба исполнения поощрений» хотя деятельность свою и не афишировала, но результаты ее работы видели очень многие. У инженеров появлялись большие благоустроенные квартиры в новеньких домах, личные автомобили (в зависимости от заслуг от «Волги» до «Мерседеса» в представительской версии), комфортабельные дачи… И не только у инженеров, многие рабочие (правда с разрядом не ниже шестого) тоже внезапно обретали удивительные блага — и о том, что кому-то все эти блага предстояло обрести, не знали ни на самих заводах и в институтах, но даже в министерствах: кому что дать решали как раз «секретные поощрители». А кто именно работал «поощрителем» и что служило причиной решения о поощрении, как раз и было тайной.

Не для всех, конечно. Точнее, некоторые товарищи были в курсе, кто этим занимается в их «угодьях». Алексей Иванович был в курсе, что в МАП — но лишь по части работы конструкторских бюро и основных заводов — «контролером» является начальник службы военной приемки полковник Баранов. Инженер-полковник Баранов, человек весьма образованный (за плечами у него был мехмат МГУ) и исключительно требовательный. ПО должности он занимался именно «военной приемкой» летающей техники, выпускаемой по заказам армии и флота, но «пряники» от него получали больше «инициативники», причем не менее половины таких «поощренных» трудились как раз на вспомогательных (или «непрофильных») производствах. Так, например, в Уфе таким образом «поощрили» многих инженеров и рабочих новенького автозавода, но в том городе явно не один Баранов работал: примерно половину квартир в двух «домах повышенной комфортности» получили городские врачи и учителя. Впрочем, на проложенной улице, на которой эти два дома были выстроены, место оставалось еще для десятка таких же — что очень стимулировало у уфимцев повышенный трудовой энтузиазм. Да и не только у уфимцев: подобное по всей стране творилось…