Ревизор: возвращение в СССР 21 (СИ) - Винтеркей Серж - Страница 19

И он быстро оделся, запер кабинет и стремительно бросился прочь из университета, держа наготове ключ от машины.

И надо же было ему уже около самого выхода нарваться на проректора по воспитательной работе, у которого тут же обнаружились к нему многочисленные вопросы по подготовке к празднованию годовщины Великой Октябрьской революции… И ведь от него не отвяжешься, сославшись на срочное дело, слишком уж большое начальство… Может и спросить, что у него за срочное дело такое, не говорить же правду, что спешишь предупредить любовницу о неожиданном визите ее родителей. Прямо тебе наглядный пример для учебного пособия «Что такое не везёт».

Святославль. Городское управление милиции.

Уставившись в одну точку на потолке, Фёдор Бондарь мысленно прощался с семьёй, с домом и со свободой. Он только жене рассказал о том парне, что приезжал в прошедшее воскресенье. Это была его единственная надежда, очень призрачная, но, хоть, такая. Больше ему, вообще, не на кого было рассчитывать.

Филимонов решил за его счёт решить свои проблемы, и он это сделает. Никто не станет слушать какого-то работягу с завода, да еще и с условным сроком. Сколько Фёдор не прокручивал в голове варианты выхода из создавшегося положения, ничего толкового придумать не получалось. Положение было безвыходным.

Если парень тот просто трепался, что так это не оставит, — думал Бондарь, — пойдёшь ты, Федька, по этапу, как миленький.

Вдруг в коридоре началась какая-то суета, дверь в камеру открылась и вошел прокурор, такой лощеный, что явно неместный, не из Святославля. Он оглядел камеру, Бондаря и потребовал его в допросную.

Началось, — подумал Фёдор, — сейчас будет обещать скостить срок за признание.

— Добрый вечер, первый заместитель прокурора Брянской области Красин, — представился тот и начал задавать совершенно неожиданные вопросы. Про Филимонова. Про его требования дать показания на Шанцева. Спросил, почему Бондарь на это пошёл. Фёдор рассказал. А чего ему терять? Тем более, что его впервые порадовало направление задаваемых ему вопросов. До этого его кололи сугубо на признание в оговоре Шанцева и Аллироева с целью ввести в заблуждение систему советского правосудия…

Красин подробно расспрашивал, что говорил Филимонов, как принуждал, чем угрожал.

— Посажу, сказал, и всё, — ответил Бондарь. — У нас же сами знаете как, был бы человек, а статья найдётся. А у меня ещё и условка.

— Ну, так уж и посадил бы? — с сомнением в голосе ответил Красин. — Есть же суд.

Бондарь так хмыкнул в ответ, что Красин поспешно добавил:

— Да, есть суд. Кроме городского суда, есть ещё и областной.

— Директора завода чуть не посадили, а тут какой-то я, маленький человечек… Да кто бы меня слушать стал?

— Вот потому, что все думают, что их голос ничего не значит, у нас такое и творится! — в сердцах ответил зампрокурора.

Москва. МГУ.

У Нины Георгиевны сдали нервы, и она расплакалась, выйдя из кабинета Самедова. Муж отвёл её в уголок, закрыл спиной от посторонних взглядов и подождал, пока она вытирала платочком глаза, требуя при этом побыстрее прийти в себя, чтобы поехать к дочери.

— Ты подумай сама, этот хмырь явно не обрадовался нашему визиту. А что если он ей прямо сейчас звонит, чтобы она оттуда уехала? Снова никакого толку не будет с поисков…

Сильная мотивация, чтобы перестать плакать… Но все же переживания последних дней сильно измучили Нину Георгиевну. Глядя на её осунувшееся лицо и полуобморочное состояние, Степан Михайлович, выйдя из университета, остановил такси и назвал новый адрес дочери.

Поездка тянулась мучительно долго. Наконец, Быстровы оказались во дворе нужного им дома. Почувствовав вдруг слабость, Нина Георгиевна вцепилась в руку мужа, который сам чувствовал себя неважно. Так они и пошли к подъезду вдвоём, поддерживая друг друга, не зная, как встретит их родная дочь.

Москва. Малая Семёновская улица.

Вернувшись из университета, Регина продолжила раскладывать вещи и прибираться в новой квартире. Только вчера Рашид перевёз её сюда. Ей нравилось здесь всё — и высокие потолки, и большая площадь комнаты, и старинные, с патиной, бронзовые ручки на дверях. Было похоже, что здесь некоторое время никто не жил. Пыль собралась на старой мебели с ножками в виде львиных голов.

Прибравшись, Регина занялась собой. Сегодня после работы обещал заехать в гости Рашид и устроить настоящее новоселье. Ей очень хотелось устроить ему и себе праздник.

В дверь позвонили, и она поспешила открыть, поправив лёгкий полупрозрачный халатик, что подарил ей вчера Рашид, под которым была одна шёлковая комбинация. Наконец-то он хоть что-то стал ей дарить…

Но радостная счастливая улыбка тут же сползла с её лица. Вместо Рашида на пороге стояли родители и потрясённо смотрели на неё. Первой опомнилась мать.

— Ты что себе позволяешь⁉ — завизжала она на весь подъезд. — Ты как одета⁉ Ты что, не понимаешь, что когда в МГУ узнают, что ты любовница Самедова, тебя отчислят к чёртовой матери⁈ Тем более у тебя уже есть строгий выговор! Куда ты потом с такой характеристикой от комсомола поступишь? Коровам хвосты крутить будешь всю жизнь?

— Если ты не будешь так орать, — огрызнулась Регина, — то никто и не узнает.

— Уже знают. У меня в министерстве так точно, — пришёл в себя отец.

— Уходи из МГУ сама, пока тебя не попёрли из комсомола и не отчислили с позором! — продолжала истерить мать, пытаясь пройти в квартиру. — Возвращайся домой! Зачем тебе всё это нужно?

— Отстаньте от меня! — воскликнула Регина, не пропуская ее внутрь. — Я уже взрослая! Имею право жить, как я хочу!

— Дура! — сорвалась мать и залепила дочери пощёчину.

Регина захлопнула перед родителями дверь, поспешно повернула ключ в замке и прижалась к дверному полотну спиной, как будто была уверена, что родители попытаются выломать дверь.

Какое-то время в подъезде слышны были удаляющиеся рыдания матери, но Регину больше беспокоили её слова о том, что её отчислят с позором из МГУ. Что, правда, такое может произойти? Из-за чего, из-за того, что гуляла с женатым?

Медленно оседая, она сама не заметила, как села на корточки, прижавшись спиной к двери.

В таком положении её и застал Самедов, когда попытался открыть дверь своим ключом.

Святославль. Профком Механического завода.

— Здорово, Михаил Иванович, хорошо, что застал тебя на месте, — заглянул в профком начальник инструментального цеха и прикрыл за собой дверь. Председатель профкома молча протянул руку вошедшему. — Ну что, был у Шанцева?

— Был, Юр, — кивнул председатель профкома. — Ты прав. Да он и сам признался, что с каждым днём всё сильнее накатывает.

— Вот! Я же говорил. Он нервный стал, психованный. На всех волком смотрит. Как будто мы виноваты, что с ним такое произошло. Не нравится мне всё это. Как бы он дров не наломал. Слушай, ты же с ним в хороших отношениях, подскажи ему отпуск взять недельки на две-три. Пусть съездит куда-нибудь, в тайгу, например. Там, как раз, сейчас похолодало, комаров нет. Поохотится или порыбачит. По лесу походит, орехов кедровых поест… Заодно и мозги проветрит.

— Сам уже об этом думал, — ответил Михаил Иванович. — Попробую предложить, — пообещал он и удовлетворённый посетитель ушёл.

А Михаил Иванович проворчал:

— Попробуй тут предложи ему отдохнуть!.. Ему же вожжа под хвост попала расследованием срочно заняться, кто кляузы писал… Еще с него станется подумать, что я его отвлекаю от этого расследования, чтобы скрыть что-то. Шерлок Холмс доморощенный…

Москва. Квартира Сосо Гурцкая.

Сосо приехал с рынка с полными сумками. Жена подала быстренько кушать, а сама занялась разбором того, что принёс муж. Сосо быстро поужинал, достал из холодильника бутылочку импортного пива и принёс газету под астраханского вяленого леща, которым сегодня его угостил приятель на рынке.