Новые границы (СИ) - "Amazerak" - Страница 4

— Вы абсолютно правы. Разъяснения должен проводить только капеллан.

Хоть лейтенант Желтухин и соглашался со мной, не было никаких гарантий, что он перестал считать меня посланником сил зла. Мои доводы, казалось, звучат убедительно, но если человек вбил себе что-то в голову, любые увещевания бессильны.

Водители ждали нас на берегу возле машин. Мы залезли в один из «Шквалов», и оба катера на воздушной подушке помчались в обратном направлении.

Всю дорогу я продумывал варианты дальнейшего развития событий.

Что бы ни сказали эти четверо, расследования было не избежать. Гибель семи гвардейских офицеров — это не то, на что закроет глаза командование. Приедет военная полиция, начнёт разбираться. Трупов тенебрисов они не найдут, что подставит под сомнение мою версию. Можно, конечно, сказать, что тела монстров я уничтожил, но это будет выглядеть неправдоподобно. Возникнет вопрос: а зачем я это сделал?

Но расследование вряд ли стоило ожидать. Сейчас здесь главный Неклюдов. В отсутствие великого князя Дмитрия Павловича командует гвардией именно он. И что это значит? А то, что ему вряд ли понадобится разрешение каких-либо инстанция, чтобы меня арестовать, судить и приговорить к смерти. В интересах Неклюдова провернуть всё как можно быстрее. И без разницы, что скажут выжившие.

Значит, следовало готовиться к аресту сразу по прибытии. На меня наденут кандалы, после чего попытаются убить. Возможно, без всякого суда. А потому скажут, что я сопротивлялся. Если слухи не врут, то император вместе со своим братом приедут через четыре дня. Неклюдов постарается покончить со мной до того, как явится его начальство.

Но была одна проблема для моих палачей: они не знали, что на меня не действует стандартная блокировка. Они могут надеть на мои запястья кандалы, но цепи рассыпятся в прах, стоит мне этого только захотеть.

Однако терзал меня и другой вопрос: а есть ли в гвардии люди, на кого можно положиться? Стоит ли доверять Дмитрию Павловичу или полковнику Марии Романовой? Они тоже считают меня порождением зла? Или нет? Чью сторону они примут? Вступится ли за меня император?

Помнится, Романова сама говорила, что кое-кто в лагере считает меня князем тьмы. Я так и не понял тогда, зачем она дала мне эту информацию. Предостерегала? Хотела увидеть реакцию? И как она поступит сейчас? Вдруг они все заодно?

Если это так, если здесь все против меня, тогда придётся бежать. Удрать из-под стражи труда не составит, а дальше видно будет. Возможно, переберусь в Цинскую империю или ещё куда-нибудь за границу. Со своими способностями я не пропаду. Обидно только, что дядино наследство и всё своё состояние придётся бросить. Его мне точно не отдадут. Хреново, конечно, но жизнь дороже.

В общем, я ехал в неизвестность. Исход мог быть самый разный. Одно я знал наверняка — вряд ли кто-то сможет меня убить. Слишком мало в империи тех, кто способен на это.

Ещё и с сестрой были проблемы. Света вместе с Лерой до сих пор томились в плену у Михаила Озёрова. Сейчас я ничего не мог с этим поделать. Приходилось ждать отпуска, переживая за девушек каждый день. Что с ними станет после того, как я сбегу? Скорее всего, ничего особенного. Леру Михаил, вероятно, отпустит домой. Зачем она ему? А Света останется жить дома и по приказу отца выйдет за кого-нибудь замуж. Не самая ужасная участь…

Одно радовало: Катя выжила. Получив письмо от Михаила, я в тот же день позвонил Гаврилову из штаба (к нам уже провели телефонную линию), чтобы узнать о случившемся. Вот только управляющий, как оказалось, ничего не знал. И я два дня места себе не находил, пока не позвонил снова и не выяснил, что с Катей всё в порядке… почти.

Когда в квартиру, где жили девушки, вломились люди Михаила Озёрова, Катя попыталась защитить своих подопечных и получила энергетическим ножом в живот. Её добивать не стали, она выжила. Спасла небольшая способность к регенерации, не давшая Кате склеить ласты. Когда охрана Михаила ушла, девушка вызвала скорую. Сейчас Катя находилась в одной из элитных лечебниц Омска, куда её перевели по моему приказу.

И всё равно я беспокоился. Врачи уверяли, что её жизни ничего не угрожает, но раны были очень серьёзные, и она до сих пор лежала подключённая к аппаратам. Я боялся, что Кате станет хуже и она не выкарабкается. Это могло произойти в любой момент.

И вот пока катера на воздушных подушках мчались по топи, все эти мысли неугомонным роем кружили в моей голове. А когда мы приехали, я сразу же побежал к капитану Воронцову. Между прочим, он так и не отправил никого следом за нашим отрядом. И это могло говорить о разном, в том числе, о том, что он заодно с заговорщиками. Ну или просто не успел.

Я ворвался в комнату Воронцова. Тот храпел в своей кровати.

— Капитан, проснитесь, — я захлопнул за собой дверь и включил свет.

— Что? Что случилось? — Воронцов тут же вскочил и уселся на кровати, щуря глаза. — Озёров? Какого хрена? Почему врываетесь… вот так?

— Капитан, я просил вас отправить кого-нибудь за нашей группой? Просил. Вы это не сделали. Почему?

— Послушайте… успокойтесь. Во-первых, не надо так вламываться посреди ночи. Нельзя было подождать утра? А во-вторых, как я должен был это сделать? Вы сразу после нашего разговора выдвинулись. Откуда мне было знать, каким вы маршрутом поедете? И почему вы считаете, что мне выдадут СВП по первому же требованию? Их и так чертовски мало. А теперь объясните по-человечески, что у вас произошло?

— А то, о чём я говорил, — я взял стул и уселся напротив капитана. — Меня пытались убить.

— Убить? Но… зачем?

Кажется, Воронцов ещё не проснулся и плохо соображал.

— Я вам объяснял, зачем. Существует заговор. Теперь это уже очевидно. Меня отвезли хрен пойми куда и пытались убить. Само собой, у них ничего не получилось.

— Где они? — капитан ничего не понимающим и как будто даже испуганным взглядом. — Где остальные… с кем вы поехали?

— Семеро мертвы, в том числе майор Морозов и капитан Трубецкой, четверо вернулись со мной. Они не захотели продолжать бой, и я их пощадил. Надеюсь, что не напрасно. Они подтвердили, что за покушением стоит Неклюдов. Хотя это и так было очевидно. Он же спланировал всю операцию.

— Так… Неклюдов, значит… Плохи дела.

— Он нескольким офицерам мозги промыл. Внушил, что меня надо уничтожить. Теперь меня будут гасить. Силой не получилось. Значит, арестуют и подведут под смертную казнь.

Воронцов озадаченно потёр подбородок.

— И что собираетесь делать? — проговорил он.

— Посмотрим.

— Только, пожалуйста, не натворите глупостей. Уверен, вопрос можно решить.

— Тоже так думаю. Не волнуйтесь, я не буду сопротивляться. Это не в моих интересах. А вас хочу попросить, если что-то случится, расскажите всё Навроцкому. Он не из гвардии и ему, скорее всего, ему мозги не промыли. И попытайтесь связаться с кем-то из старших офицеров. Кстати, запишите телефон моего адвоката. Ему тоже обязательно надо позвонить.

Я достал из кармана мобильник и продиктовал номе господина Таубе. Похоже, опять придётся прибегнуть к его услугам, хотя вряд ли успею. Скорее всего, Неклюдов попытается решить проблему раньше, чем дело дойдёт до суда.

— Хорошо, Алексей, я свяжусь с вашим адвокатом. Насчёт остального… как получится. Ничего обещать не могу.

Такой ответ меня удовлетворил. Заодно посмотрю, на чьей стороне Воронцов. Если придумает снова какую-нибудь отговорку, почему не исполнил мою просьбу, тогда всё станет понятно.

Арестовали меня утром. Мы едва проснулись, привели себя в порядок. В новеньких модульных казармах у нас были собственные отсеки с туалетом и душевой для каждой роты — удобства, которых так не хватало во время жизни в палатках. Едва я закончил утренние процедуры, как в казарму ворвались человек десять гвардейцев и объявили, что я арестован.

На мои запястья надели блокирующие кандалы, которые соединялись цепью со стальным ошейником, и закабалив этой конструкцией, меня отвели в одноэтажную постройку, находившуюся возле самого вала. Тут были пять пустых четырёхместных камер, в одной из которых меня и закрыли.