Грани II (СИ) - Дмитриев Валентин Григорьевич - Страница 29

- Неплохо. Насколько я помню, в оригинале там три богини спорили, и их затроллила ещё одна, Эрида, - заметил Андреич. - Отчего началась Троянская война.

Фомичёв фыркнул, услышав из уст пожилого судмедэксперта слово "затроллила".

- Угу, - кивнул Костя. - В первом акте всё было хорошо. Пьеса и правда классная. А когда заканчивался антракт, я заметил, что в оркестре появилась новая виолончелистка. Смотрю, это наша дева с флэшки. Тут последний звонок, второй акт, она играет как так и надо.

Продышавшаяся Катерина добавила:

- Как будто у неё идеальный слух и профессиональное образование.

Костя согласно угукнул и продолжил:

- Я сам не заметил, когда точно всё началось. Больше смотрел, чем слушал, как и что играют. Вижу, в зале внизу какое-то шевеление. Темно же, ещё такой момент, когда на сцене света почти не было. Только платье её как будто сияет в яме. Слушаю, и понимаю, что она играет какую-то совсем другую партию, не то что было в начале. И зрители по головам друг друга к сцене лезут, как зомби. Давка, крики, короче, сюр полнейший.

Майор поднял ладонь, останавливая рассказ.

- Погоди-ка. А вас почему не накрыло?

- Не знаю. Но я включила телефон на запись, люблю виолончель... - призналась Катя. - Хотите послушать?

Фомичёв задумался, потом хмыкнул.

- Пожалуй да. Сбросьте, - он достал свой аппарат и дождался сигнала о передаче входящего файла. - Потом гляну. И что дальше было?

- Дальше... - Костя передёрнулся. - Феечка вжарила так, что и нас почти проняло. Видения всякие нехорошие. В общем, это слышать надо было. На сцене когда рассмотрели, что к ним из зала лезут, побежали за кулисы. Выскочил Фёдоров, посмотреть что случилось, и толпа как раз в этот момент добралась туда. Его прямо растерзали...

- Тишина, - сказала Катя.

- Что? - не понял Свиридов.

- Тишина сразу наступила. Только виолончель брякнула в яме. А потом крики. Люди очнулись, увидели всё что натворили. Паника, давка. Получилось повторное месиво.

Майор посмотрел на массивное здание театра и спросил:

- Кроме вас, кто-то ещё не попал под это... воздействие?

- Да, человек десять. Это те, кого мы успели заметить. Перехватили нескольких и попросили задержаться, - Костя показал на небольшую беседку метрах в тридцати, на аллее. С людьми уже беседовали двое полицейских.

Павел Андреич протянул свою неизменную фляжку.

- Хлебни маленько, попустит.

Фомичёв покосился на него, но ничего не сказал. Судмедэксперт, во-первых, был старше его по званию, ибо ряды покинул полковником, а во вторых, практический опыт за его плечами маячил колоссальный.

- Вы пока отдыхайте, мы тут сами поработаем, - подытожил капитан Свиридов, - опросим, кого надо, осмотримся.

- Есть отдыхать, - они удалились. Катю до сих пор слегка качало.

- И что мы имеем? - вздохнул Фомичёв. - Модель сработала, да?

Женя пожал плечами.

- Ладно, - снова вздохнул майор. - Давайте снимем видео с внутренних камер и сами посмотрим, что там произошло.

Через некоторое время они уселись в машину и задёрнули шторки. Ноутбук принял флэшку. Женя отыскал нужный эпизод, благодаря Катиной записи они знали точное время. Для камер, которые захватывали часть инфракрасного диапазона, в зале было светло, и все увидели, как на сцену лезет людская масса. Несколько сотен человек, ломая руки и ноги, спотыкаясь на спинках и падая в проходы, не обращая внимания ни на что, волной катились вперёд. Воображение само добавляло звук к немой картинке, и от этого становилось только жутче. Как и говорила Катерина, белое платье словно светилось в оркестровой яме, выделяя край сцены и надвигающуюся толпу. Актёры, рассмотрев людскую волну, побежали за кулисы, выскочил режиссёр-постановщик, и его тут же погребла под собой обезумевшая масса. Через несколько секунд наваждение исчезло, и вместе с этим пропала засветка от белого платья. На одном кадре есть, а на следующем уже нет.

- Я бы сказал, что эта тварь набирает силу, - заметил Женя. - Уходит от личных физических действий.

Майор провёл по лицу ладонями. Предстояло что-то писать наверх.

- Так, мужики. Есть дело. Мне нужно помещение, которое отпирается только снаружи. Внутри должен быть надёжно закреплённый стул, а ещё лучше койка. Меня надо к ней привязать покрепче, широкими ремнями, и поставить чей-нибудь телефон на штатив. Чтобы снимал, что со мной будет, и сразу писал куда-нибудь на внешку, на всякий случай. Получится?

Капитан кивнул:

- Устроим.

- Добро. Закрываете меня, я голосом даю команду на воспроизведение, и ждём. Сколько там, минуты три с небольшим она играла? Надеюсь, переживу.

Москва, ФСБ. Октябрь 20.. года.

Оперативный штаб операции "Принцесса"

- Вы уверены, что это стоит показывать... более широкому кругу?

- Однозначно. Предупреждён, значит вооружён. Хотя бы понимание возможной опасности уже даст некоторое преимущество.

- Ну что же. Не сочтите за труд пригласить, - распорядился директор.

Кабинет заполнился людьми, причастными к вопросу, поползли на окна плотные занавеси, пригасли светильники.

- Товарищи офицеры, должен предупредить. Часть звуковой дорожки при подготовке материала в Степногорске изъяли с моего ведома и согласия. Неизвестно, есть ли среди нас заведомо устойчивые к такому воздействию. Давайте посмотрим, на все вопросы я отвечу потом.

Движение пульта, и на экране появилась обычная камера, какие бывали в городских отделениях для временных постояльцев, имеющих проблемы с законом. Мелькнула рука, следом в кадре появился майор Василий Фомичёв, недавно отправленный для поддержки смежников по делу, напрямую связанному с "Принцессой" и Водопьяновым.

- Как меня видно? - спросил он, глядя, ясное дело, в установленный на штативе телефон.

- Всё отлично. И видно, и слышно, - прозвучал голос невидимого собеседника. - Сохраняем в реальном времени.

- Значит, приступаем. Я, Фомичёв Василий Леонидович, находясь в здравом уме и трезвой памяти, добровольно и самостоятельно приступаю к следственному эксперименту. Объект - звукозапись части музыкального сопровождения постановки Степногорского драматического театра, во время которой произошёл массовый психоз среди зрителей. Запись самого события, снятая внутренними камерами наблюдения, будет приложена вместе с описанием. Цель - натурная проверка воздействия специфического исполнения на психику человека. Сейчас я пристегнусь к койке и дам голосом команду на воспроизведение.

Фомичёв потыкал в экран, отошёл на пару шагов, улёгся на откидные нары, зафиксировал ноги и пояс заранее заготовленными ремнями. Надел на левое запястье наручник и вторую половину ловко набросил на торчащую из стены скобу. Рука оказалась вытянутой наискось за голову, и теперь он мог освободиться только позвав кого-нибудь на помощь.

- Диктофон, - чётко произнёс он. - Файл Концерт. Включить.

Фоновый шорох аудиодорожки исчез. Появились субтитры.

Звуки оркестра.

Майор лежал спокойно.

Резко вступает виолончель.

Фомичёв слегка приподнял голову, как это обычно делает прислушивающийся человек.

Ритмичные, необычно низкие ноты/протяжные риффы.

Руки и ноги Фомичёва дёрнулись в попытках встать, всё тело содрогнулось. Свободная правая ладонь потянулась к наручникам, но закономерно не дотянулась.

[Ф: Какая красота... Это невероятно... Стой! Подожди!]

Долгий мелодичный проигрыш, переход в рваный резкий ритм.

Майор скрутился, пробуя повернуться на бок. Усилия, отразившиеся на его лице, говорили понимающим зрителям, что сейчас он тянется на пределе прочности связок и мышц. Но ремни и цепь были прочнее. По левому запястью побежала тёмная струйка. Зашевелились губы.

[Ф: Не уходи. Куда ты?..]