Слава для Бога (СИ) - "Дед Скрипун" - Страница 52

Вторую неделю в дороге. За это время он увидел столько, сколько не пережил за всю прожитую жизнь. Ожили сказки, рассказанные когда-то в детстве бабушкой. Оказывается, его друг, с которым приехал из деревни в город — настоящий бог, в облике человека, внук самого Перуна, и Храб едет выполнять поручение громовержца в компании домового, в которого никогда до этого не верил, и огромного, говорящего светляка, сбежавшего с кромки.

Расскажи кому, не поверят, да он и сам, честно говоря, верил с трудом, считая все прекрасным, наполненным приключениями сном. Изредка, украдкой, парень щипал себя за руку, боясь проснуться, и вернутся в серую обыденность, но, к радости, все оставалось по-прежнему. Значит все, что с ним происходит правда, и жуткий кровосос — ырка, и веселые русалки с гуслями, и хам — домовой, и совсем не героический, но готовый бросится на помощь светляк, и эта дорога, а впереди еще одна встреча с легендой. Он живет в сказке, и не хочет, чтобы она прекращалась.

— Говорите с ним с почтением. Он ровесник богов, сотворенный самим Родом. Пусть ему и не нашлось места в Прави, но зато здесь он огромный авторитет. Его слово, закон для стаи. — Филька щурился, и блаженно мурлыкал, словно разговаривал ни с друзьями, а с лесом. — Даже Тара прислушивается к его советам, только Девана, дочь Перуна, дева -охотница, имеет над ним власть, даденную ей от рождения Родом, но и та не приказывает, а просит. — Домовой сладко зевнул. — Так что отнеситесь к нему со всем уважением, а еще лучше кланяйтесь да молчите, ляпните еще что-нибудь непотребное, мне потом выкручивайся, а он вспыльчивый, сначала порвет, а потом разбираться станет. — Он замолчал и через мгновение захрапел.

— Надоел, зануда. Сколько можно об одном и том же. — Пробурчал светлячок. — Словно мы дети малые. Как я только его столько лет терплю?..

— Волнуется. — Улыбнулся примирительно Храб. — Дело у нас важное.

— Волнуется. — Хмыкнул Светозар скосившись на Фильку. — Волновался бы, не дрых как сурок, словно в кровати дома, а не между ушей у лошади. Вон как храпит, аж иголки с елей осыпаются, еще и причмокивает зануда. — Светозар взлетел. — Слетаю, гляну, что там впереди, не могу на месте сидеть.

Светлячок улетел, а Храб потянулся, вздохнул полной грудью воздух, и:

— Хорошо. — Вырвался непроизвольный крик прокатившись эхом, и отталкиваясь от сосновых стволов, распугав ближайших птиц, рассыпался на мелкие возгласы.

— Не ори. Спать мешаешь. — Тут же раздался недовольный голос. Храб скосился на Фильку, но тот, как и прежде храпел. Значит говорил не он.

— Кто тут. — Парень натянул поводья и остановил коня. — Ну ка покажись.

— А я и не прячусь. — Раздался смешок. — Ты на меня смотришь, и не видишь. — Голос стал серьезен. — Вот смотрю на вас и думаю: «Странная компания, человек и два духа едут вместе. Невиданное дело доселе. Что их может связывать? Может что недоброе задумали, и почему тут едут?». Разгадаешь загадку?

— Не привык я с воздухом разговаривать. Объявись, тогда и поговорим. — Нахмурился Храб.

— Куда уж тебе, человеку с воздухом говорить, тот только с нами, с нежитью лесной, ветром разговаривает. Ты сколь не прислушивайся, все одно ничего окромя шелеста листвы не услышишь, глупый смертный. — Рассмеялся голос. — Хотя и мне непривычно, с таким как ты, лясы точить, если пошутить, голову заморочить, путь завертеть в непонятках, меж трех сосен, то это да, это ко мне, это мне по вкусу, а вот так, не таясь, с человеком разговаривать, то мне не по нутру. Но любопытство все душу изъело. Компания странная по моим владениям едет, а я ничего не знаю. Не бывало доколь такого.

— Дело у нас тут. — Сколько не пытался рассмотреть собеседника Храб, сколько не крутил головой, но ни как увидеть не мог. — Секретное, но оно не твоего ума.

— Может и так. — Согласился покладисто голос. — Вот только тут без моего согласия, ни белка шишку не грызет, ни заяц осинку, захочу, так запутаю, что кругами ходить будите, и во век дорогу не отыщите, а захочу, так короткий путь укажу. Ну так что? Расскажешь?

— Грозишься? — Хмыкнул Храб. — А я ведь понял кто ты есть такой, невидимый да любопытный.

— Ну и кто? — В голосе дрогнули нотки ехидного любопытства.

— Леший! Вот кто! — Выпалил парень.

— Догадлив. — Рассмеялся голос. — Ну так что до нашего рассказа?

— Не могу, не моя тайна. Поклялся молчать. — Вздохнул Храб.

— Ты никак головой тронулся. — Проснулся Филька, и удивленно уставился на парня, протирая кулаками глаза. — Сам с собой разговариваешь?

— Леший ко мне пристал, куда едем спрашивает. — Ответил тот, словно не заметив ехидства в голосе.

— Чего надо? Нечисть лесная? Мы тебя не трогаем, и ты отстань. — Развернулся, и рявкнул в сторону ближайшей сосны домовой.

От ствола отделилась странная фигура. Кривая, сучковатая, поросшая мхом ветка, с торчащими сосновыми иголками в районе головы, изображающими зеленые волосы, длинным тонким носом-сучком, с поросшей мхом бородавкой на конце, маленькими, близко посаженными красными глазками, в которых светилось любопытство.

Подперев руки-колючки в бока, выпятив гордо сухую, лопнувшую сухостоем посередине грудь, и выставив вперед одну заканчивающуюся лаптем ногу, с торчащим из прорехи словно выструганным из дерева пальцем, оканчивающемся коричневым ногтем похожим на частичку дубовой коры, существо рявкнуло надтреснутым, сорвавшимся голосом.

— В моих владениях находишься и дерзить смеешь?! Закручу так, что мамку вспоминать будешь и хныкать, прощения прося!

— Не в твоих владениях, не придумывай, ты тут сам в услужении, на птичьих правах. Приживала ты, а не хозяин. Тут Тара хозяйка, да еще, пока она занята, тута Ратмир командует. — Спрыгнул ему на встречу с коня, и принял угрожающую позу домовой. — Пожалуюсь оборотню, что приставал с глупыми вопросами, к тому, кто по делу едет, мало не покажется.

— Так вы к хозяину? — Леший тут же, сделал добрые глаза, и отступил на шаг назад. — Чего сразу-то не сказали? Секреты на ровном месте развезли? Туману напустили. Да только не принимает Ратмир никого. Думу думает. Беда у нас. Упыри объявились, лет двести, а то и все триста не было, а тут поди ж ты... Еще и Девана давненько стаю не навещала. Сколь не взывают к ней, а не откликается дочь Перуна, властительница волков на зов. Всю луну серые извыли.

— Нас примет. — Филька всем видом изобразил свою исключительность. — У нас дело важное, богам угодное.

— Ну ежели так, то держать не смею, даже провожу, что бы не заплутали. За мной поезжайте.

— Чего ноги бить. — Вклинился в разговор Храб. — На коня полезай, так сподручнее. Будешь дорогу указывать.

— Не уж-то на коня? — Не поверил леший. — Не бывало еще такого. Первый я на такой скотинке из всего нашего роду-племени прокачусь. Вот уважил, так уважил. Ох обзавидуется нечисть лесная. Теперь парень, ты мой друг, а я твой должник. Проси, что хошь, все сполню. — Он подскочил к стремени, и ловко вскарабкался на седло впереди Храба. — Тута можно?

— Сюда полезай, дорогу указывать будешь. — Буркнул недовольно, забравшийся на голову коня, и усевшийся там Филька, хлопнув рядом с собой ладонью. — Я потеснюсь ради такого дела.

— У нас пополнение? — Прилетел удивленный светлячок, и сел на плечо Храба. — Это чего это лешему от нас понадобилось?

— Вот, напросился в провожатые. — Буркнул и скосился на гостя Филька. — Думает видимо я его капустой угощу за это, а вот и не угадал, самому мало. И не зыркай на меня, как зять на опостылевшую тещу. — Рыкнул он злобно на лешего. — Дорогу показывай. Прилипало.

***

— Дочь, что с тобой происходит? — Перун подошел к Деване и посмотрел той в глаза. — Нельзя же столько времени страдать по тому, кто не был для тебя создан, кто недостоин даже твоей тени. Неправильно это. Ты забросила все дела. Стая чувствует себя ненужной, Ратмир не понимает, что происходит и обижается, а обычные волки нападают на людей, потеряв страх. Если так и дальше пойдет, ты окончательно утратишь паству. Ты забыла в своем горе, что ты богиня, что у тебя есть долг?