Правильный выбор (СИ) - Ренсинк Татьяна - Страница 43

Он упрямо смотрел лишь на свою возлюбленную, верно исполняющую романсы. Он старался не слушать ухмыляющегося рядом Краусе, а наслаждаться ласковым пением и встречными к нему взглядами милой.

И настало время, объявили последний романс:

— Романс! Бедный певец! На слова Василия Андреевича Жуковского! Музыка Михаила Ивановича Глинки!

Милана, видя глаза взволнованных слушателей, пела под тоскливую музыку и тоже переживала, прослезилась, но и тут выступила прекрасно на гордость и присутствующему автору…

О красный мир, где я вотще расцвел, Прости навек, прости навек! С обманутой душою Я счастья ждал — мечтам конец; Погибло все, Умолкни, лира; Скорей, скорей в обитель мира, Бедный певец, бедный певец!

Что жизнь, когда в ней нет очарованья, Когда в ней нет очарованья? Блаженство знать, к нему лететь душой, Но пропасть зреть меж ним и меж собой, Но пропасть зреть меж ним и меж собой; Желать всяк час и трепетать желанья…

О пристань горестных сердец, Могила, верный путь к покою, Когда же будет взят тобою Бедный певец, бедный певец?

— Алексей Николаевич, — подошёл государь Николай, когда вокруг Миланы, остающейся пока у фортепиано, собрались с комплиментами остальные слушатели. — Ваша протеже прекрасна! Вы правы, что желаете ей помочь вернуть имя и состояние. Я, пожалуй, ускорю это дело лично, — говорил он воодушевлённо. — Благодарю, Ваше Величество, — кивнул Алексей и добавил в доброй к ней улыбке. — Милана теперь и моя невеста. — Вот как?! — удивлённо взглянул он на него, а потом и на неё, и добавил. — Поздравляю, князь, выбор достойный, должен признать.

И тут, взгляд Алексея изменился. Подошедший к Милане граф Краусе почтенно поклонился ей и, нежно поцеловав руку, стал что-то говорить, отчего Милана расплылась в улыбке. Было видно, что о чём-то шутливо рассказывающий Краусе производил на неё приятное впечатление.

Алексею стало тошно. Всю душу будто прижало тяжёлым камнем, но он понимал, что когда любимая узнает истинное лицо этого графа, она непременно будет избегать его общества… Алексей собирался направиться к ним.

Видя его взволнованность, государь немедленно отлучился с подошедшей к нему супругой. Но перед Алексеем вышла в красоте всего вида: и наряда, и лица молодая дама… Красота неординарных черт и плавность движений обращали на себя внимание, но и это никак не отвлекло Алексея от наблюдения за невестой.

— Князь Нагимов? Алексей Николаевич, — улыбнулась дама. — Как давно мы не виделись!

Он поклонился ей и поцеловал протянутую руку.

— Неужели забыли Мари? — улыбнулась она. — Мари, — удивился Алексей и снова взглянул на Милану, увлечённо слушающую рассказы вокруг, но тоже бросающую ему взгляды в ответ. — У меня есть новости, — приблизившись, зашептала далее дама. — Пройдёмте на уединение… Новости касаются ваших друзей.

Услышав про друзей, Алексей со вниманием взглянул ей в глаза. Дама ждала и намекала следовать за ней, что Алексей и сделал. Видя его, удаляющегося с неизвестной и очень красивой женщиной, Милана стала тоже переживать. Находиться в зале далее она уже совсем не желала. Душа рвалась следовать за милым. Находящийся возле граф Краусе прекрасно это заметил и тут же предложил:

— Не желаете немного проветриться? — Да, пожалуй, — затаила она дыхание, подав руку, и последовала с ним к выходу.

Она торопилась по следам любимого и видела, что он уже скрылся за углом.

— Милана Александровна, — заставил остановиться следовавший рядом граф Краусе. — Вы сказали Александровна?! — удивлённо взглянула она. — Яковлевна. — Да, временно, — кивнул тот спокойно, вновь взяв её руку и поцеловав. — Я знаю вашу историю, и мне так же известно, что вам и вашему брату очень скоро вернут всё. — Откуда вам известно?! Что вы знаете? — насторожилась она. — Я смогу вам помочь. Я служу в канцелярии, как и князь Тихонов, — пояснил граф, но Милану сейчас больше волновало, где Алексей, и она вновь отправилась в путь.

Граф следовал вместе с ней. Когда они завернули за угол, то услышали голоса из-за чуть открытой двери. Смело шагнув туда, Милана распахнула дверь и застыла на пороге… Алексей был в объятиях той прекрасной дамы, с кем ушёл. Их губы были на миг слиты вместе в поцелуе, но появление Миланы со спутником заставило их отойти в разные стороны.

— Классически, — вымолвил в шоке граф Краусе, оглядывая осуждающим взглядом то даму, то Алексея, тут же мотавшего головою. — Нет, Милана, всё не так, — высказал он, не отрывая глаз от её застывшего взгляда. — Пойдёмте, Милана Александровна, — звал её за собой граф Краусе. — Оставим недостойных с их грехами.

Послушно Милана отправилась с ним. Она не чувствовала пока ничего, кроме окаменелости всего тела и души, словно в жуткий мороз. Как это всё произошло, почему, так ли всё это, или нет — вопросы закружились в её голове, унося от реальности далеко. И вдруг наступившая темнота заставила закрыть глаза и… пасть в бессознательность…

Граф Краусе подхватил Милану на руки и, проходя мимо подбежавших к нему офицеров, приказал:

— Арестовать князей Алексея Нагимова и Дмитрия Тихонова! И чтобы без шума! Очень тихо!

Арест был тут же осуществлён под согласием и самого Бенкендорфа, когда тот вышел вместе с Дмитрием из зала. Никто не желал шума, а ничего не подозревающие гости и императорская семья продолжали свой музыкальный вечер…

Переданные в руки жандармов Алексей и Дмитрий были выведены к ожидающей на дворе тюремной карете.

— Готовы были, как смотрю? — усмехнулся Дмитрий жандармам, указывающих руками, чтобы они залезли в карету.

И никто им ничего не говорил, увозя далее. Очень скоро Алексей и Дмитрий увидели, что их привезли на гауптвахту… Их вели…. толкали по узкому коридору, а там… закрыли в одной из камер…

Алексей оказался в камере вместе с Дмитрием, и с ними был ещё один, который, забившись в угол на своей кровати, сидел в кандалах неподвижно и молчал. Признаки жизни были видны лишь от моргания глаз. Видно, этот человек сидел там давно, и явно связан с восстанием, которое было в декабре прошлого года.

Но друзья молчали, переглядывались и оглядывали ужасающее их место… Камера была сырой и пахло копотью от стоящей на столе масляной лампы. Единственное окно было закрашено так, что свет проходил лишь через маленький кусок чистого стекла. Всюду чувствовался сквозняк и из щелей лезли насекомые.

Чем дольше друзья находились здесь, тем больше разных видов противных им насекомых видели, тем сильнее ощущали голод и одиночество. То, что им приносили поесть, — никак не пробуждало аппетит, но зов ноющего желудка заставлял есть уже плесневеющий хлеб, запивая кружкой нечистой воды…

Переглянувшись снова с другом, Дмитрий кивнул. Он взглянул на соседа и, наконец-то, решил говорить:

— Даже такая угрюмая тень не спасает от жары…

Но сосед молчал, демонстративно отвернув взгляд в сторону. Молчал и Алексей… С тех пор как их здесь заперли, прошло несколько дней. Дни тянулись… Алексей сидел в углу и уже не знал, как остановить разрывающее душу переживание. Скрыться, убежать некуда. И он понимал: предчувствия Дмитрия тогда не обманули… Судьба старалась всё время намекать о приближающейся беде уже хотя бы тем, что к их домам давно были представлены наблюдатели…. за каждым их шагом следили жандармы…

— Не успели мы, — тихо сказал Алексей, и Дмитрий прочитал его углубившиеся в разбитые мечты мысли. — Милана думает, что предал. А ту даму подослали ко мне специально… Теперь я понял это. — Какую даму? — не понимал Дмитрий. — Некую Мари, не знаю её, — покачал головой Алексей, продолжая глядеть в пол. — Ты, если сможешь, передай Милане, что не предавал… И чтобы никого не слушала. — Я уверен, здесь как-то замешан Краусе, а доказать не могу. Мы можем ждать лишь милосердия, — ответил Дмитрий. — Ты заблудший, а не виновник для государя.

— Виновник, — выдал из себя обиду тот. — Я защищал их на допросе, я всё знал и не донёс! — напоминал он. — И даже если бы знал, что буду схвачен, не предал бы. Как выбрать, кого предать? Себя, родину, друзей? — А я выдал тебя и Сашку, будто вы мои помощники, чтобы узнать всё о тайных обществах, как поручила мне тогда канцелярия, — высказался Дмитрий. — Вы здесь допытаться ещё каких признаний от меня? Потому отдельно от остальных и посадили? — вдруг влез в их разговор молчаливый сосед, глаза которого разгорелись в гневе. — Позовите жандармов и убирайтесь отсюда, прихвостни…. холуи!