Мне отмщение, и Аз воздам (СИ) - Панченко Андрей Алексеевич - Страница 2

Нихрена мне было не понятно, но выбора не было и у меня. Меня, с первого же дня на новом месте швырнули в самый омут неизвестного и коварного водоёма под названием «зона», в надежде, что я выплыву. И я выплыл!

Нас было всего двое целых полгода! Пенсионер так и не вышел с больничного, благополучно слиняв на заслуженный отдых, а новые кадры нам не давали. Сотрудников в зоне был большой некомплект. Зам по РОР свой отпуск использовал по полной, свалив куда-то на юга, а потом у него жена умерла, потом тёща, потом кошка, потом… На роботу он не выходил полгода. Эти полгода я и напарник практически жили в зоне прямо в кабинете, только изредка наведываясь в ведомственное общежитие, чтобы переодеть вещи. То в одном кабинете, то в другом, ибо у каждой службы в таких учреждениях есть рабочее место и за забором, и внутри периметра. Два неопытных лейтенанта, на многотысячную зону строгого режима, где сидят рецидивисты и осужденные по тяжким статьям! Талгат, что рулил до меня отделом и наконец-то пошёл на повышение, помог мне только в одном, он сгрузил мне на стол гору, размером с Эверест различных дел и дал совет.

— Гребитесь сами, как хотите, парни! Хоть конём, хоть ферзём, хоть раком! Официально я Максу уже передал дела — седой татарин ткнул пальцем в моего незадачливого напарника, который на меня виновато посмотрел и махнул головой — так что считай я никому и ничего не должен! А лучше валите отсюда к чертям собачим! Переводитесь как я или увольняйтесь. Потому что иначе у вас всего три варианта. Вы или сядете, или вас отсюда вынесут вперёд ногами, или, что вообще невероятно, дослужитесь до пенсии по состоянию здоровья. А пенсия будет именно такая, через несколько лет у вас здоровья не останется! То есть хороших исходов не будет. На меня даже не рассчитывайте, я эту работу хочу забыть, как страшный сон!

Паника, бессилие, надежда, злоба, ненависть к всему живому, робкая уверенность, что у меня всё получится, и наконец стойкое убеждение, что жить мне осталось всего ничего, ибо инфаркт и инсульт у меня скоро как пить дать будут, и потому пошли все на йух — так я могу охарактеризовать своё становление в качестве исполняющего обязанности начальника оперативного отдела колонии. Мы пили водку каждый день, вечерами естественно, но нередко и в обед начинали. Никто нам и слова на это не мог сказать. Во первых потому, что пили все, а во вторых боясь потерять и так не многочисленных сотрудников. Нам за это время не платили зарплату от слова вообще, мы перебивались продуктами с зековской столовой, продажей кустарки и подсобным хозяйством колонии. Ну где ещё таких идиотов найти⁈ Пусть пьют, лишь бы работали! Я помню своё первое знакомство с курирующим замом, которое как раз с водки и началось.

В тот день мы вдвоём, с красными от недосыпа глазами писали агентурные записки от своих агентов, либо же левой рукой, или с сильного перепоя агентурные сообщения. С этими бумагами мы всегда работали только в кабинете, что был расположен за периметром зоны. Таким бумагам в зоне не место. Записок у нас было большинство, а вот сообщений кот наплакал. Агентурное сообщение лично агентом или резидентом пишется, а так в зоне стукачи рисковать не будут, поэтому в основном всю информацию мы в виде записок и оформляли. Их как раз сам опер пишет. Вот только времени на это нет. Всё в голове и не вся информация от официальных агентов, но раз в месяц хоть убейся, но дела заполни! Бумажной работы много и её никто не отменял. Поэтому раз в тридцать дней мы брали водки, кучу разных ручек, разных листов бумаги, вплоть до кусков обоев и оберточной упаковки, и целый день или ночь сочиняли записки и ваяли сообщения.

— Открывайте мать вашу, я знаю, что вы там! — в железную дверь кабинета кто-то забарабанил. Голос незнакомый — я сейчас дверь выломаю!

— Это кто? — заплетающимся языком спросил меня Макс, тот самый бывший начальник отряда, который в одночастье, волею начальства стал опером.

— А тебе не насрать? — ответил я вопросом на вопрос, равнодушно разливая по стаканам водяру. Я как раз тогда достиг такого состояния, что мне было похер на всё. Мы работаем с секреткой и пока не спрячем бумаги в сейф, вправе хоть министра МВД игнорировать — опять, наверное, проверяющие из спецпрокуратуры, или секретчики. Чайки охамевшие! Опять, «кустарка» их начальству потребовались. Подождут пару часиков, я жопу от стула отрывать не собираюсь! Но надо будет потом всё проверить и пользованные копирки в сейф убрать.

— И то верно — согласился напарник, закусывая водку луковицей — пошли они! А копирки я сегодня поменял, старые уже до дыр стёрты.

Это был один из основных способов наезда на оперов со стороны проверяющих «секретчиков» из конторы глубинного бурения или главка. Когда они первым делом проверяли копировальную бумагу, которой сотрудники пользовались при печатании секретных документов. Неопытные сотрудники забывали, что на копирке текст полностью остаётся, и оставляли эту улику на своих столах. Мы же были с Максом уже опытные и таких косяков не допускали.

Но настырный и наглый голос нас в покое не оставил. Вскоре в замке стали шурудить отмычками. Через пять минут дверь распахнулась. На пороге стояли двое, усатый полковник и расконвоированный зек, который как раз и вскрыл дверь.

— Рыжий, пошёл отсюда нахер! — буркнул я, глядя на расконвойника и игнорируя незнакомца в форме — у тебя секунда!

— Я не причём! Меня заставили! — успел выкрикнуть расконвойник, прежде чем исчез из поля моего зрения.

Зека как ветром сдуло. Все расконвойники, как, впрочем, и большинство блатных в нашей зоне были моими или Макса агентами. Спорить тому же Рыжему со мной было не с руки. В колонии агентами добровольно почти не становятся, по крайней мере я таких случаев не знаю, в основном стукачами становятся зеки, которых на чём-то запрещённом поймали сотрудники и «простили» в обмен на их услуги.

— Бухаете⁈ Вам звездец засранцы! — у полковника при виде нас с Максом аж усы торчком встали. Он как заправский прыгун преодолел невысокий барьер, что отделял входную зону перед дверями нашего кабинета от остального пространства и через мгновение оказался перед моим столом, на котором горой лежали уголовные дела. Дела агентов я и Макс по привычке успели спрятать. Я даже не дёрнулся. Взяв со стола рюмку с водкой, я опрокинул её себе в рот и равнодушно посмотрел на зама по режимно-оперативной работе, по описанию я уже понял кто передо мной.

Лёгкое движение руки, и по кабинету пронёсся буран из сбитых на пол бумаг. Зам по РОР очистил мой стол от горы папок, чтобы лучше меня видеть.

— Я сейчас с медиками вернусь, составим акт освидетельствования и вы вылетите с работы за пьянку, как пробка из бутылки! Звездорасы! — прошипел на меня из-за усов полкан, а потом так же резко развернулся и вышел из кабинета.

— Ещё по одной? — не обращая внимания на летающие вокруг протокола допросов и постановления спросил меня Макс.

— А чё нет-то? Херли спрашиваешь? — согласился я, и вытер руки титульным листом какого-то уголовного дела — и лучка ещё подреж, и хлеб если остался. Давай за свободу тяпнем! Наконец-то отмучались!

— Дай бог! — улыбнулся Макс — надеюсь Вася Вася, слово держит!

Вася Вася, как называли заместителя начальника по оперативно-режимной работе Шульца Василия Васильевича зеки, вернулся через пятнадцать минут. Один. И молча начал подбирать бумаги с пола. Вид у него был уже совсем не боевой.

— Водку будешь Васильич? — оценил я поступок начальства.

— Сразу бы позвали, не пришлось бы дверь ломать! Всему вас учить надо, молодёжь! — сгрузил на стол кипу бумаг полковник. Ещё мне работёнки как минимум на сутки. Всё теперь вперемежку, снова всё сортировать, по папкам раскладывать, а лучше сразу прошить! — сейчас нормальной закуски принесут.

— Кто же знал, что ты сегодня из отпуска выйдешь — резонно возразил я начальству.

— На то ты и опер, что бы всё знать! Агентов не только в зоне надо иметь! — укоризненно посмотрел на меня зам — че пьёте то? Самопал?