Артист (СИ) - Никонов Андрей - Страница 34

— Только моргни, и я его под монастырь подведу, — Плоткин грубо захохотал, уселся на диван, но и её не отпустил, заставил сесть к нему на колени. — Небось хмырь какой, такую кралю профукал. Вот, держи, это тебе.

Он достал из кармана золотой браслет, протянул женщине.

— Только сейчас не надевай, — предупредил он, — мало ли что. Одного лишенца недавно прижали, награбленное у народа прятал, гнида, так пока что лучше этим не светить.

Хорошо, — женщина не сопротивлялась, когда руки уполномоченного залезли ей под платье, — спасибо, Мишель, ты такой щедрый. А я всё разузнала.

— Ладно, говори, — Плоткин поморщился, пощупать и погладить ему позволяли, а вот дальше не пускали, уполномоченный страдал и злился.

— Смотри, — Мурочка слезла с коленей, достала из ридикюля бумажку, протянула Плоткину, — Базиль сказал, они уже готовы, но всё зависит от охраны. Если людей будет слишком много, то они подождут следующего раза, ну а если только человек десять, то нападут вот здесь.

И она ткнула пальцем в бумажку.

— Колония Аривас? Да, место удачное, не удалось узнать, откуда они появятся?

— Об этом мне ничего не известно, ты же знаешь, их главный, Завадский, очень скрытен. Но если я скажу, где и когда товар будет, их человек проследит за погрузкой во Владикавказе, а потом телеграфирует сюда. Вы перехватите телеграмму, и точно будете знать, что они клюнули.

— Хорошо, время подготовиться ещё есть, — Плоткин больше не делал попыток прижать Мурочку, — но если что-то не так пойдёт, ты и твой братец не отвертитесь.

— Перестань, я не больше тебя люблю этих бунтовщиков. И вообще, ты сегодня какой-то грубый и мрачный, что-то случилось?

Плоткин не хотел ничего говорить, но у его осведомительницы был дар вызывать людей на откровенность. И он рассказал ей об обидчике, который, по его словам, приставал к женщине в поезде, и о том, что здесь он его отыскал. И что зовут этого хама Сергей Травин.

Услышав знакомую фамилию, Мурочка вздрогнула.

— Я этого голубчика так прижму, — уполномоченный грохнул кулаком по столу, — что он не отмоется. На десять лет засажу, чтобы знал, по всей строгости. Сегодня же его арестуем, а потом допросим, у меня и не такие раскалывались, как младенцы рыдали.

Женщина молчала, кивая головой и прокручивая в голове, что лучше сказать. Арест Травина пока что в её планы не входил.

— Я его, кажется, знаю, — посмотрев в окно, произнесла она.

— Кого?

— Этого Травина. Здоровый такой, в сажень ростом, светлые волосы, улыбка глупая.

— Точно он. И откуда ты его узнала? — подозрительно спросил Плоткин.

— Он приятель хозяина квартиры, телеграфиста. Они вместе в царской армии служили, а теперь он в Пскове начальником почты работает.

— Я так и знал, — просиял Плоткин, — точно белогвардейский шпион, теперь этому подлецу не отвертеться. Что там арест, сразу к стенке.

— Подожди, — женщина погладила уполномоченного по щеке, — здесь по-умному надо сделать, чтобы он не оправдался. Пусть Базиль его с Завадским сведёт, им такой человек сейчас пригодится. Если честный откажется, и побежит их сдавать, они же его и прикончат, а если, как ты думаешь, он из шпионов, то тогда вместе со всеми и возьмёшь. А пока я за ним прослежу.

— Великолепно, — Плоткин просиял, — я ведь именно так и хотел сделать, ты меня просто опередила. Хорошо, значит, тут получается не просто беляцкий заговор, а связь с заграницей. Этот твой субчик, у него наверняка знакомые в Эстляндии или Польше, это ж самая настоящая шпионская сеть получится. Вот Бушман умоется у меня, а то смотрит свысока, подумаешь, инспектор особого отдела. И где твой отдел, инспектор? Я! Я их поймаю, Михаил Плоткин.

Перед глазами уполномоченного промелькнули все те блага и награды, которые он получит. О доступе к Мурочкиному телу он позабыл, женщина не стала его отвлекать, погладила по щеке и ушла. Выйдя на улицу и завернув за угол, она вытерла лицо и руки надушенным платком, брезгливо поморщилась.

— Жадный безмозглый идиот, — сказала Мурочка, и отправилась на рынок за продуктами.

Женщина сошлась с Плоткиным больше года назад здесь, в Пятигорске. Тогда они с Василием, её двоюродным братом, были на мели, украденные в Москве богатства впитались в южную богемную жизнь, как в песок, миллионы всё никак не появлялись, и приходилось заниматься чем попало. Нэпманы, если их не убивать или не пытать, не очень охотно расставались с деньгами, найти такого, чтобы у него свободные капиталы лежали под рукой, оказалось непросто. В момент встречи с уполномоченным Мурочка влюбила в себя одного советского буржуя, которым, так уж совпало, интересовалось ГПУ. Плоткин предложил ей или в камере посидеть, или выложить, что там эксплуататор рассказывает. Совбур оказался полным дураком, мало того, что был не так богат, как хвастался, так ещё и наговорил себе на пять лет с конфискацией, и Мурочка стала штатной осведомительницей. Она сама решала, что выдать Плоткину, а что придержать для себя. Уполномоченный особым умом не отличался и больше разбалтывал, чем слушал, Мурочка была в курсе всех дел секретного отдела и смогла этим воспользоваться. Несколько раз подозреваемые из отдыхающих пропадали бесследно, но на курорте их никто не считал и не искал.

Весной она случайно познакомилась с Завадским. Слухи о тайном обществе бывших царских офицеров ходили уже несколько лет, в ГПУ ничего не смогли узнать, а вот у неё, а точнее — у Базиля, получилось. Мурочка чуть приукрасила действительность, стоило только намекнуть об этом Плоткину, и тот сразу почуял возможность выслужиться, утереть нос секретному отделу и особенно ненавистному инспектору Бушману. Тут уж она могла из уполномоченного верёвки крутить.

Плоткин проследил, как осведомительница прошла мимо окна, и даже высунулся вслед за ней, но ничего подозрительного не заметил.

— Лярва.

Он сказал это без злости, просто констатируя факт. Достал из тумбочки початую бутылку водки, поболтал в руках и убрал обратно, сегодня уполномоченный не просто так зайдёт к нему в кабинет, а с готовым планом действий. Но если начальник оперсектора запах учует, не посмотрит, что давний приятель, такую взбучку закатит, мама не горюй. Вот уже несколько месяцев дело с этой шайкой беляков шло ни шатко, ни валко, полтора десятка людей собирались где-то на хуторах и мечтали о самодержавии. Плоткин уже было подумывал, не взять ли Мурочку в камеру и допросить с пристрастием, но тут сначала появилась идея, как этих беляков выманить, а потом и обидчик пригодился. Мужчина протёр шею влажным полотенцем, оделся, и отправился на службу в хорошем расположении духа.

Видавший виды Студебеккер стоял возле «Бристоля», шофёр, молодой парень со светлыми волосами подхватил у швейцара чемоданы, привязал их к кабине. Остальной багаж отправили утренним поездом, и он должен был ждать Малиновскую в Москве, с собой она захватила только самые необходимые вещи. Только что прошёл дождь, выглянуло солнце, водитель откинул кожаный верх. Неподалёку собралось человек двадцать, глазеющих на то, как знаменитая артистка покидает гостеприимный Пятигорск, к ним подходили всё новые и новые зрители. Возле входа в гостиницу прохаживался милиционер, поигрывая свистком на шнурке, он старательно отводил взгляд от Малиновской, но и ему тоже было любопытно, что здесь происходит.

— Позвольте представиться, — водитель, разобравшись с чемоданами, подошёл к артистке, — я — Генрих Липке, представитель комсактива нашего района. Не представляете, как мы вас ждём.

— Но куда я еду? У вас что там, завод или фабрика?

— Строительный комбинат, — Генрих улыбнулся, лицо у него было открытое и честное, а улыбка — настоящая, не приклеенная. — Так вы не одна едете?

— Нет, со мной помощница. Это не составит проблему?

— Будем только рады, — водитель распахнул дверцу автомобиля, помог Варе занять место на заднем диване, туда же усадил Зою, — товарищ, не хотите ли заснять даму в автомобиле?