Закон пустыни - Жак Кристиан - Страница 50
- Предыдущая
- 50/80
- Следующая
Ни Денес, ни Чечи не двинулись в места – химик не посмел вмешаться без приказа сообщника. Наконец судовладелец открыл дверь и кинулся наружу, Чечи выбежал за ним. Кузница заполыхала.
28
Прежде чем открыть очередное заседание суда перед вратами храма Птаха, Пазаир написал зашифрованное послание для Сути. С Ашером покончено. Рисковать понапрасну нет смысла. Немедленно возвращайся.
Судья отдал записку посыльному стражи, одному из доверенных Кема. В Коптосе тот передаст его стражникам пустыни, развозящим рудокопам почту.
На сегодняшнем заседании рассматривалось несколько мелких преступлений – от отказа возвратить долг до неоправданного отсутствия на рабочем месте. Обвиняемые признались в своих проступках, присяжные были снисходительны. Среди них был Денес. По окончании заседания судовладелец обратился к судье:
– Я вам не враг, Пазаир.
– А я вам не друг.
– На самом деле вам следовало бы больше остерегаться тех, кто выдает себя за ваших друзей.
– Что вы хотите этим сказать?
– Вы иногда доверяете не тем, кому следует. Сути, например, не заслуживает вашего доверия. Он сообщал мне о ваших расследованиях и о вас самом, и делал это за деньги, которые никогда не умел зарабатывать.
– Моя должность строго запрещает рукоприкладство, но я могу и не сдержаться.
– Однажды вы скажете мне спасибо.
Как только Нефрет пришла в лечебницу, ее тут же позвали на помощь лекари, которые уже полночи боролись за жизнь обожженной женщины. В квартале, где живет простой люд, случился пожар: там загорелась кузница, где тайно велись какие-то работы. Несчастная жертва, скорее всего, пострадала по неосторожности; но шансов на спасение у нее практически не было.
На изуродованную плоть врачи наложили черную грязь, смешанную с экскрементами мелких животных, высушенными и истолченными с перебродившим пивом. Нефрет стерла в муку поджаренный ячмень и горькую тыкву, смешала ее с сушеной смолой акации и залила все ингредиенты растительным маслом; из полученной смеси она сделала компресс и наложила его на ожоги. Менее серьезные раны обработала с помощью охры, добавив к ней сок смоковницы, горькую тыкву и мед.
– Теперь ей будет не так больно, – объяснила она коллегам.
– Как же ее кормить? – спросила сиделка.
– Пока это невозможно.
– Но мы должны как-то предотвратить обезвоживание.
– Разожмите ей зубы, вставьте стебель тростника и вливайте по каплям медную воду. Не оставляйте ее одну. Если что-то случится, немедленно позовите меня.
– А примочки?
– Меняйте их каждые три часа. Завтра мы попробуем смесь из воска, растопленного говяжьего жира, папируса и цератонии. Ей понадобится большое количество бинтов, самых тонких.
– Вы все же надеетесь, что все обойдется?
– Честно говоря, нет. Известно, кто она? Необходимо предупредить близких.
Этого вопроса дежурный боялся. Он отвел Нефрет в сторону.
– Как бы у нас не было осложнений. Эта пациентка – не простая.
– Кто это?
Он показал великолепный серебряный браслет, почти не поврежденный пламенем, на внутренней стороне которого было выгравировано имя владелицы: Хаттуса, супруга Рамсеса.
Горячий ветер из нубийской пустыни раздражал нервы. Он поднимал песчаную бурю и обрушивал ее на город. Люди старались заткнуть малейшую щель в окнах и дверях, но мелкая желтая пыль проникала повсюду, вынуждая женщин беспрерывно ее вытирать. Многие жаловались на затрудненное дыхание и часто обращались к помощи лекарей. Пазаир тоже чувствовал себя неважно: выписанные Нефрет капли смягчали раздражение глаз, но он быстро утомлялся. Что же до Кема, то неблагоприятные климатические условия влияли на него не больше, чем на его павиана.
Двое мужчин и обезьяна отдыхали в тени смоковницы, возле бассейна с лотосами; Смельчак после некоторого колебания вспрыгнул на колени к хозяину, однако не спускал с павиана глаз.
– Никаких новостей об Ашере.
– Перейти границу страны он не сможет, – заметил судья.
– Он может затаиться где-нибудь и просидеть там долго, но если у его сообщников дела пойдут неважно, они выдадут его. Приказ визиря звучит для них угрожающе. Почему все-таки полководец повел себя так?
– Потому что понял, что на этот раз он проиграет процесс.
– Значит, сообщники его бросили?
– Он им больше не нужен.
– И что отсюда вытекает?
– Что не было ни военного заговора, ни попытки вторжения.
– Но как все-таки царевна Хаттуса оказалась в Мемфисе…
– Ее тоже следует исключить! Заговорщикам не нужна была ее помощь. Что вы узнали в ходе расследования?
– Кому принадлежала потайная кузница, неизвестно. А кухней, что рядом с ней, пользовались служащие Денеса.
– Ну вот же! Ничего лучше и не надо.
– Но формально мы ни в чем не можем его обвинить.
– Мы же натыкаемся на него на каждом шагу! А случившийся пожар наверняка был результатом поджога.
– Видели каких-то убегающих людей, но никто не может точно сказать ни сколько их было, ни как они выглядели.
– Кузница… Скорее всего, там работал Чечи.
– Может, они заманили Хаттусу в западню?
– Сжечь женщину заживо – в это трудно поверить. Или мы имеем дело с чудовищами?
– Если это так, то нас ждут тяжелые испытания.
– Я полагаю, излишне просить вас принять дополнительные меры безопасности в отношении старшего судьи царского портика.
– Даже если бы я не был начальником стражи, даже если бы вы дали мне противоположные приказания, я бы усилил вашу охрану.
В тайну Кема Пазаиру не проникнуть никогда. Спокойный, всегда держащий дистанцию, прекрасно владеющий собой, он не одобрял образа действий судьи, однако всегда самоотверженно и безоговорочно становился на его сторону. Других друзей, кроме павиана, у него не было; перенесенные им телесные раны, несомненно, мучили его меньше, чем душевные. Справедливость? Пустая болтовня. Однако Пазаир верил в нее, а Кем доверял Пазаиру.
– Вы предупредили визиря?
– Я направил ему подробный доклад. Похоже, Хаттуса никому не сказала о своей поездке в Мемфис. Нефрет не отходит от нее.
На пятый день Нефрет использовала примочки из маслянистой мази на основе горькой тыквы, желтой охры и частиц меди. Она наложила снадобье на раны и осторожно забинтовала. Хаттуса очень страдала, но ее организм оказался цепким.
На шестой день ее взгляд стал осмысленным. Казалось, она очнулась после долгого сна.
– Держитесь. Вы находитесь в главной лечебнице Мемфиса. Все самое тяжелое уже позади, и каждый вырванный у смерти час приближает вас к выздоровлению.
Прекрасная представительница племени хеттов была сильно обезображена. Несмотря на помады и мази, ее ослепительная кожа отныне останется испещрена розоватыми шрамами. Нефрет боялась того момента, когда царевна попросит зеркало.
Хаттуса подняла руку и уцепилась за запястье молодой женщины.
– Я знаю эту болезнь и умею ее лечить, – пообещала та своей пациентке.
Пазаир смотрел на свою спящую жену.
Она наконец-то согласилась немного отдохнуть. Нефрет поставила себе целью спасти Хаттусу, она лично накладывала повязки и готовила лекарства, которые мало-помалу заживляли ужасные ожоги.
Его любовь к ней все росла и росла, она распускалась, как крона над пальмой. Каждый новый день придавал этому чувству новый оттенок, неожиданный и прекрасный; Нефрет обладала способностью делать жизнь еще лучезарнее и нести свет даже в самые темные закоулки ночи. И если Пазаир не жалел сил в борьбе со злом, то разве не для того, чтобы снова и снова доказывать ей, что она не совершила ошибки, соединив свою жизнь с ним? Преодолевать свои слабости ему помогала уверенность, что их союзу не страшны ни время, ни привычка, ни испытания.
Солнечный луч скользнул в спальню и осветил лицо Нефрет. Она проснулась.
- Предыдущая
- 50/80
- Следующая
