Маша и Медведь 3 (СИ) - Войлошников Владимир - Страница 3

Дамы как-то сдавленно переглянулись.

— Сожалею, но я никак не смогу оставить его сейчас, — поторопилась вставить я. — Состояние слишком нестабильно.

— На вид вполне здоровый медведь, — осторожно высказалась Надежда Генриховна, — я бы даже сказала, великолепный… мнэ-э-э… экземпляр.

— Вчера он выглядел гораздо хуже, уверяю вас, — пробормотала Агриппина.

— Спасибо, дамы! — осклабился Баграр.

— Перестань, ты их пугаешь! — прошипела я. — Надежда Генриховна, я могу вернуться в гимназию только лишь при условии, что вы найдёте помещение для размещения этого медведя.

— Милая, но это же невозможно! — хором воскликнули обе.

— Почему? — ехидно спросил Баграр.

Кажется, на него напало настроение поразвлечься.

— Но… он же страшный… — ответила директриса, не вполне понимая, кому. — Это же дикий зверь, огромный, с когтями…

— Да ладно! — махнул лапой Баграр. — Я⁈ Я же не страшнее овечки. То ли дело вы, мадам. К примеру… Оу, у вас такие опасные зубы! — Баграр мастерски сделал испуганное лицо. — Я так боюсь, что вы броситесь на меня и покусаете!

— Прошу вас, прекратите! — директриса возмущённо перехватила свою сумочку. — Совершенно очевидно, что ваши зубы гораздо крупнее и опаснее моих!

— А-а, так вы измеряете опасность исключительно размерами? Не хотите же вы мне сказать, что на том простом основании, что в среднем мужчина крупнее женщины, вы всех их без исключения боитесь?

В комнате повисла неловкая пауза. Агриппина Петровна, молчавшая, спрятавшись за директрисино плечо, мучительно покраснела.

— Что, прямо вот так? — развёл лапами Баграр. — Н-ну, ладно.

И на глазах двух изумлённых дам он начал стремительно уменьшаться, пока не сделался мне до плеча. Потом до локтя.

— К-как?.. — выдавила директриса.

— Это особенности моего вида, — задушевно сказал Баграр и расплылся в радушной улыбке.

Я подумала, что даже при нынешних пропорциях директриса вряд ли согласится положить палец в зубы этому медведю.

— А… н-наоборот вы тоже можете? — совсем тихо спросила Агриппина.

— Ну, конечно, мадам!

— Ну, всё! Хватит их пугать и баловаться, — я решила прекратить уже этот цирк. — И вообще, ты уже три бусины израсходовал, а толку ноль. Давай закреплённое внушение. Ты хороший, жить можешь в дальней пустой сторожке рядом с храмом, никому не помешаешь. И поставить на довольствие!

— Маша⁈ — изумилась Агриппина Петровна, и тут Баграр начал работать.

02. ВОТ ВСЕ ПО ШВАМ И ПОЕХАЛО

БЫЛИ КОГДА-ТО И МЫ РЫСАКАМИ…

Отец Сергий был, почитай, чуть не в два раза моложе Макария, но сейчас он понимал, что двинуться в ночь, по заметённому снегом просёлку, с едва-едва затянувшимися ранами в животе, было весьма самонадеянным решением.

Он лежал и смотрел в предутреннюю облачно-ватную тьму зимнего неба. Над землёй висело абсолютно неподвижное безветрие, все звуки затихли, и ему казалось, что совсем немного, и это огромное ватное одеяло накроет его и спрячет под собой без следа. Хорошо, хоть исповедаться перед смертью успел…

Отец Сергий прикрыл глаза… и тут же широко распахнул их. Шаги! Очень лёгкие, осторожные. Волки⁈ И ещё какой-то шорох. И как будто скрип? Что-то глухо пристукивало, но не в такт шагам, а в каком-то собственном ритме. Он попытался приподнять голову, но толку от этого титанического усилия получилось мало — из ложбинки, в которую он по недосмотру завалился, да так и не смог встать, видно было мало что.

Звуки, однако, приближались. Вот из-за бугра показался клок мохнатой шерсти, и Сергий вздрогнул, но в следующий момент с превеликим облегчением понял, что это старец Макарий и его обтрёпанная шапка, которую тот обычно называл странным словом «малахай».

Макарий вскарабкался по склону и ехидно спросил Сергия:

— Чё, природами любуисся? Бегун-марафонец… Чай-то буишь? А то, думаю, некрасиво как вышло: гость умчался, чаю не попимши, надо бы догнать, напоить…

Горячий травный чай оживил его настолько, что руки и ноги начали слегка шевелиться. Сколько времени они возились, чтобы вытащить его из злополучной ямки и взгромоздить на макариевские санки, Сергий не смог бы сказать.

— Ну чё. Поди, до городу уж ближе, — Макарий поправил сползший на глаза малахай. — Тока, барин, сильно не гони, рысак я уже не тот.

Ни смеяться, ни каяться у Сергия сил уже не осталось. Он лежал в санках, помышляя о том, как бы не вывалиться на кочках. У самого восточного края горизонта небо сделалось едва заметно белёсым, намекая на нескорый зимний рассвет.

ВСЁ ЗРЯ

Костя

Настроение у Кости было препаршивейшее. Если кто-то и собирался совершать некие теракты или нападать на группу морских курсантов, то ничем и никак эти специалисты себя не проявили. Впечатление было, что не в меру рьяных сотрудников услали от греха подальше, пока контора… что? Что «пока», было совсем не ясно. Но то, что что-то должно было произойти, представлялось Константину совершенно отчётливо. В последние дни он столько раз перебрал в уме недавние события, что у него возникло несколько очень неудобных вопросов.

Вот, к примеру.

Отец Сергий обнаружил лису в кабинете начальника третьего отдела имперской безопасности. Верно? Безусловно! Однако, к этому моменту она неизвестное время находилась внутри и, следовательно, имела возможность воздействовать и на начальника ИБ, и на начальника управления магобезопасности всего Заранска всеми доступными ей способами. В том числе, между прочим, внушением, наличие коего в арсенале лисы можно считать фактом доказанным.

Вопрос: что и кому из этих троих (или всем троим) она успела внушить в своих интересах? Не отстранение ли досаждающих ей въедливых оперативников?

Услали также и Фёдора, который был лучшим техником, работающим на портативной аппаратуре. Почему именно его? Маголокационные снимки — вещь отличная, но обработка их требует времени, и это всегда отставание от событий на два-три часа.

Теплоход подошёл к пристани, начались какие-то непонятные манипуляции, раздражающие необходимостью стоять и ждать. От воды тянуло стылой сыростью, что добавляло бодрости, но не оптимизма.

Наконец объявили высадку, и Костя помог Феде выволочь на берег следящую аппаратуру, цепляющуюся за порожки трапа своими маленькими колёсиками. Как на Федьку смотрели столичные! У них-то, поди, не ящики с кадку размером — аккуратные ранцы, микротрубки скрытого ношения, маленькие экраны данных, замаскированные в книжку. Не знаешь — не догадаешься, сидит себе человек, читает. Ручка в руках — вроде как, пометки делает. Наша тумба на их фоне смотрелась архаикой. Федька злой был до побеления. А что ты скажешь? Столица.

— На встречу с оркестром рассчитывать не приходится, — хмуро огляделся Федя. — Пошли, нас с этой бандурой ни в одно такси не посадят. Дотопаем потихоньку.

Они почти пересекли привокзальную площадь, когда из переулка выскочил знакомый фургон и подкатил к ним, затормозив со скрипом. С пассажирского сиденья кабины выскочила Лидочка и побежала открывать задние двери:

— Привет, мальчики! Грузите сюда свою технику!

— Мы уж и не ждали, — заулыбался Федя.

— Да мы тоже не в курсе были, когда вы приедете. Мне надо было утренние снимки срочно завезти в контору, — Лида показала глазами наверх, подразумевая высшее начальство. — А Мариам говорит: заскочи́те на вокзал, заберите ребят. Мы сперва чуть на ж/д не уехали вместо речного, — Лида захихикала, забавно морща носик, — потому и опоздали. Но вы никому не говорите, обсмеют нас!

— А по какому поводу срочность со снимками? — Костя, предчувствуя близость ответа на многие свои вопросы, требовательно заглянул Лиде в лицо.