Русская война. 1854 (СИ) - Емельянов Антон Дмитриевич - Страница 26

Я ждал, что же мне ответят.

[1] Самая западная деревня на побережье Англии.

[2] Из-за внешнего вида так называли в народе орден Святой Анны 4 степени. Самый низкий в иерархии, но без него нельзя было получить другие награды, и это придавало ему особый шарм.

Два молодых мичмана сопели облачками пара, помогая погрузить бочонок с порохом на подводу. Вчера вечернее собрание у Волохова закончилось самым неожиданным образом. Новенький офицер проявил трусость в бою, прячась от пуль и ядер, но в то же время… Он столько знал, он не побоялся бросить вызов князю Вяземскому, пусть и столь неожиданным образом.

— Все же он странный, — сказал Алексей, залезая на повозку вслед за бочонком.

— Он просто хам, и ничего более, — не согласился Митя. Он всегда мечтал перебраться служить в столицу и поэтому по умолчанию поддерживал молодого князя.

— Почему сразу хам?

— А как назвать того, кто поминает черта? Причем дважды в одной тираде? Причем при девушке? Если бы ему уже не бросили вызов, сколько бы из нас кинули в него перчатку, чтобы защитить честь Юлии Вильгельмовны?

Алексей не ответил, он думал, что воспитанница генерала Горчакова и сама повела себя не очень вежливо. Достойно ли рассуждать о чужой храбрости, если она сама не видела того, о чем говорила? А вот солдаты и матросы из отряда штабс-капитана Щербачева, каждый из тех, с кем ему удалось пообщаться в госпитале, отзывались о нем со странной смесью удивления и восхищения.

— Может, и бросили бы, — рассеянно ответил Алексей.

— Именно! — Митя обрадовался, что с ним согласились. — А этот его способ дуэли? Сколько это будет стоить армии? Обстрел окопа из пушек! И все, чтобы не вставать друг напротив друга с пистолетами? Мне кажется, он просто опять испугался и искал способ избежать дуэли.

— Если бы искал, то не стал бы подходить к князю, — покачал головой Алексей. — Или, когда адмирал отказался выделять для этого обстрела ядра, пошел бы на попятную! Но нет, он пожертвовал целую подводу из каких-то своих запасов. С армии только порох, который мы сейчас и везем.

— Пожертвовал… — поморщился Митя. — Да ему просто повезло: захватил, присвоил, а теперь тратит на развлечения вместо того, чтобы передать в арсенал.

— А много у нас офицеров, которые хоть что-то захватили на этой войне? — снова возразил Алексей.

В этот момент они подъехали к позициям, где должна была пройти эта странная дуэль. На месте уже были матросы из сводного отряда и присоединившиеся к ним владимирцы. Около полусотни человек с энтузиазмом закапывались в землю, и еще столько же отдыхали, закутавшись в казачьи бурки, готовясь сменить их. Чуть в стороне группа канониров устанавливала полтора десятка пушек, аналог той самой батареи на Альме.

При взгляде на столь скромную дистанцию, с которой шел обстрел, дуэль сразу перестала казаться такой уж шуточной.

— Эй, солдат! — Митя спрыгнул с телеги рядом с одним из владимирцев и тут же гордо вскинул подбородок, словно напоминая самому себе, что он не просто зеленый юнец, а офицер.

— Да, ваше благородие! — отозвался бородач. — Ефрейтор Игнатьев! Чем могу помочь?

Ответ был на грани вежливости, но обладатели солдатского Георгия могли себе такое позволить. Серебряный крест без эмали на черно-желтой ленте, который давали только за боевые подвиги, каким-то одним своим видом напоминал, что на поле боя все равны. И нижние чины, и офицеры.

— Расскажи, солдат, — Алексей отодвинул в сторону своего товарища. — А что за странная одежда у вас? Это же казачьи бурки.

— Так точно, казачьи бурки, ваше благородие, — солдат выпучил глаза, а потом с улыбкой добавил: — Наш штабс-капитан позаботился. Сказал, с утра зябко, а скоро и холода придут, так что носите и не воротите нос. Ну, мы попробовали, и действительно, тепло и удобно.

Алексей поежился, словив поток холодного морского ветра. И вправду прохладно, хотя только начало сентября. А что будет дальше?

— Подожди. А откуда он их взял? Не положены же вам бурки, — снова влез в разговор Митя, словно забыв, как и у них на корабле у хороших офицеров часто появлялось то, чего не должно быть. И чем лучше офицер, тем чаще появлялось, и тем чаще он делился этим с остальными.

Алексей придержал друга, но ефрейтор не увидел ничего странного в вопросе и спокойно рассказал. В части взятого ими обоза оказались английские красные мундиры. Почти половина телег оказалась ими забита. Штабс-капитан Щербачев, как узнал, сначала ругался сильно, но потом приказал лейтенанту Лесовскому предложить их интендантам. И те, едва услышали, сразу загорелись. Никто так и не выяснил, какие у них были планы на чужую форму, но на обмен повелители армейских припасов пошли сразу же. Щербачев хотел теплые вещи, и вот им выдали по комплекту одеял и бурку на каждого в отряде, и еще сотню сверху.

— А он все нам! Пришел уже в ночи, оглядел привезенные запасы и сразу приказал разбирать. Нечего, говорит, вам мерзнуть.

Алексей тут же бросил на своего друга победный взгляд: смотри, мол, разве стал бы трус и размазня так заботиться о простом солдате? Митя только поморщился, но на этот раз ничего не сказал. А к позиции тем временем стали подъезжать и остальные гости, да и просто горожане, наслышанные о вчерашнем пари.

Вчера меня потряхивало. Сходил на прием, называется.

Сразу понял, что не усну, поэтому прогулялся до своих. Там выяснилось, что Лесовский уже добыл часть припасов, и я их тут же распределил. Чего без дела полезным вещам лежать? А потом рассказал собравшимся офицерам и солдатам отряда о заключенном пари. Те как-то сразу подобрались, задумались, а потом заулыбались.

— Правильно вы, ваше благородие, сказали, — заявил Николаев, еще один из моих ефрейторов. — Когда в окопе под обстрелом сидишь — это совсем не то, что в поле. Вроде бы и цел, а по ушам так и бьет. Каждый разрыв в теле отдается… Не смогут другие офицеры не признать вашу победу.

— Посмотрим, — на душе стало немного легче. — Кстати, для обстрела я хочу использовать не основную линию окопов, а левую траншею, что мы копали для смены позиций. Сможете к восьми утра ее углубить человек на десять?

Я прикинул, сколько нас соберется проверить на себе психологическое воздействие летящих ядер. Наверно, должно хватить. Игнатьев и Николаев пообещали, что все успеют. Мичманы Прокопьев и Алферов, оставшиеся за старших, пока Лесовский и Ильинский занимались моими поручениями, взяли на себя доставку подводы с ядрами. Вроде бы все обсудили…

Полная темнота окраин сменилась светом уличных фонарей в центре города, я добрался до кровати, приметил вернувшегося Ефима. Поганец явно испускал алкогольные пары, но сил разбираться с этим сегодня уже не было. Скинув сапоги и верхнюю одежду, я быстро сполоснул лицо и рухнул в постель. Мелькнула мысль: не проспать бы… Но на окне не было занавесок, я спал прямо под ним, так что у меня не оставалось шансов.

Утро началось с криков петухов. Я потянулся, вскочил с кровати и чуть не налетел на столик с утренним перекусом. Стакан вина, огромный кусок хлеба, два яйца и куча зелени. Не совсем то, к чему я привык, но почему бы и нет. Ефим, гордо стоящий рядом со всем этим богатством, был прощен за вчерашние гуляния, а потому споро меня побрил, и уже через полчаса я неспешно шел в сторону нашей позиции.

По пути меня перехватил Ильинский, который уже был в курсе всего случившегося.

— Город бурлит, — выдал он, сверкая красными щеками. Кажется, в отличие от меня он от утреннего вина отказываться не стал. — Все обсуждают тебя и князя Вяземского.

Князя? Я только сейчас узнал, с кем столкнулся. До этого смотрел только на погоны. Ну, поручик, ну, гвардейский — значит, не десятый чин, как у меня, а девятый. Как мне казалось, почти ровня. Но вот титул все менял. Такому, если станет врагом, хватит влияния доставить мне неприятности, даже будучи рядовым. Напишет какому-нибудь дяде в Петербург, и все, конец карьере штабс-капитана Щербачева.