Лихолетье (СИ) - Романов Герман Иванович - Страница 46

— Это совершенно справедливо, ваше превосходительство, — сербка великолепно говорила на русском языке, как и ее брат Александр, будущий король — тот учился в пажеском корпусе. — Мне говорили, что переселение крестьян в Сибирь, предпринятое покойным Столыпиным принесло для сибиряков больше вреда, чем пользы.

— Сюда нужно было переселять не сирых и убогих, половина из которых разорилась и вернулась — просто бесцельно выбросили деньги на ветер, и породили у нас социальное напряжение, которое сейчас приходится сглаживать, а это потребует огромных затрат. Тут нужны крепкие мужики, что вцепятся в землю, будут долго трудиться, и через несколько лет упорного работы станут зажиточными по нашим меркам. И мы ждем таких, как и тех, кто отдадут нашему краю свои умения и силы для его процветания. Таких людей мы ценим и всячески привечаем!

— Ваше превосходительство сказали, что в России возможно реставрация монархии, упомянув про Учредительное Собрание?

— Россия долго лет была монархией — централизации управления требует этого. Но сейчас другие времена, а потому монархия может быть ограничена конституцией и парламентом. Но то дело России, мы не собираемся вмешиваться во внутреннее управление и политические выборы. Так будет лучше для всех — политики часто не учитывают мнение регионов. Случай с переселением это ясно показывает, а такие вещи плохо кончаются, если не делаются выводы. За пятым годом последовал февраль семнадцатого…

Патушинский внимательно посмотрел на Ивана Константиновича, задавшего этот вопрос, и тот смущенно отвел взгляд. Действительно — добрый, религиозный, спокойный и умный — с таких получаются конституционные монархи, вынужденные учитывать все варианты. И тут последовал уточняющий вопрос, которого Григорий Борисович ожидал, к нему и подталкивал:

— Но если Сибирь будет иметь определенную самостоятельность, к тому же признана сопредельными странами — я имею в виду Японию, то тогда у нее будет статус доминиона, вроде Канады или Австралии, со своим правительством, деньгами и внешней политикой. И лишь корона господствует над всеми — как в британской империи король.

— Абсолютно верное замечание Игорь Константинович. Только интересы короны представляет генерал-губернатор, а нам такое не нужно. Пусть интересы представляет один из представителей Дома Романовых, который нам придется по душе, и завоюет уважение сибиряков. Учтите — есть титул царя Сибирского, а раз в России сейчас нет монарха, то мы им вполне можем распоряжаться, если придем к выводу, что нам это крайне необходимо. А верховная власть нужна — это преемственность, и не важно, что подумают за западными склонами уральских хребтов. Россия будет другой, и Сибирь вправе распоряжаться своим будущим, как Канада или Австралия. Но в лихую годину все части страны будут заедино, и мы двинем на помощь войска и дадим золото — как поступаем сейчас. Япония признала нас, и Директория уверена, что этому примеру последуют другие страны. Кто же тогда в России откажет нам в толике самостоятельности?

Намек был слишком явственным, он увидел, как загорелись глаза сербки, она все же углядела тот шанс, который он ей предоставил. Женщина даже мимолетно сомкнула пальцы на запястье мужа, передав ему какой-то сигнал. Патушинский сделал вид, что ничего не заметил и заговорил, теперь нужно было заканчивать беседу — «умному достаточно».

— Ваше высочество, в знак наших добрых отношений с сербским королем прошу вас принять шефство на формируемым Иркутским гусарским полком — мы приняли решение сохранить его в рядах нашей Сибирской армии, он будет единственным, как и Приморский драгунский полк. А вы товарищ майор, примите в этом полку эскадрон. Приказ я отдам немедленно, а вот форму себе и супруге вы подберите полевую. Правда, вам штаны пошить нужно особые, я не разбираюсь в гусарской форме, не обессудьте — капитан сибирских стрелков, призван из запаса.

— Чикчиры полевого цвета, ваше превосходительство, шифровка и выпушка малиновые, металлический прибор золотистый, — тут же отчеканил князь, даром что конногвардеец — а ведь знает такие нюансы. Да и сам Григорий Борисович это хорошо знал — просто проверил.

— Вот и займитесь, деньги на пошив выделят в канцелярии, как и подъемные. А вас, Елена Петровна, прошу провести вместе со мною смотр сербского батальона, — он сделал вид, что заглядывает в бумаги. — Он прибывает послезавтра. Потом отправитесь в Иркутск поездом, состав подготовят через четыре дня. Но можно и послезавтра вечером — вас могут принять и в санитарный эшелон, там сестрой милосердия моя супруга — случилась оказия, меня проведала на пару суток. Но там раненых солдат повезут до Иркутска, а для вас это не очень удобно — запах крови и смерти…

— Меня ничто не пугает, ваше превосходительство, после всего пережитого. Разрешите нам поехать с ранеными сибиряками — мой долг ухаживать за ними, как надлежит шефу иркутских гусар…

Князь Иоанн Константинович и его супруга Елена Петровна Сербская. Они еще не знают, какая судьба ожидает их в Алапаевске…

Глава 41

— Узкоглазым только отдай палец, всю руку откусят. И так кое-как из Владивостока интервентов выпроводили, слишком назойливые гости пожаловали… на броненосцах и крейсерах.

Патушинский лежал на спине, жена, мокрая как мышонок, но донельзя счастливая, прильнула к нему. Анна устроилась удобно — положив голову на плечо и закинув ногу чуть ли не на живот мужа, обладательница. И сейчас молодая женщина поглаживала пальчиками его широкую грудь, что уже равномерно дышала — дыхание успокоилось, а то прямо какое-то безумие, словно подзабытая давно молодость вернулась.

Не мог оторваться, пока не «насытился» теплотой и нежностью, да и горячечными ласками любимой «половинки», что отдавала себя без остатка, заботясь о том, чтобы ему было хорошо.

Наверное, устал от всего этого безумия и кровавой круговерти, хотя в последние дни поступили новости, перевернувшие ситуацию, и не сказать, что в них были неприятности, совсем наоборот. И нужно было думать, причем быстро, что делать дальше — Иркутск тоже пребывал в некоторой растерянности, и постоянный обмен телеграммами с Екатеринбургом и Самарой о том отчетливо свидетельствовал.

Японцы решили все же в войне поучаствовать, дождавшись самого выгодного момента — германские войска стали отходить из Франции под напором союзников. Токио предложил высадить в Приморье экспедиционную армию из трех-четырех дивизий, и двинуть войска по железной дороге на запад, на Москву. Тут еже понятно, что вытянувшись по Транссибу от Владивостока до Иркутска они в удобный момент могут «откусить» все Приамурье, привести там к власти марионеточное правительство, и потом их оттуда не выгонишь. И так еле удалось выпроводить атамана Семенова на Восточный фронт, где он с бароном Унгерном попали в засаду. Но видимо бесы ворожат — живые остались, паразиты, но если поправятся, то их нужно будет законопатить в такую «дыру», откуда свой норов проявить не смогут.

— Пусть наше КВЖД «пережевывают» — уж больно глаза завидущие у макак. «Терки» с китайцами у них начались нехилые, но нет же — в Приамурье лезут, словно там медом намазано.

— Нет, Гришенька — мы пока там слабы, батальоны и эскадроны стоят, а нужно полки и дивизии держать. И флота там нет — вот и наглеют. К тому же правильно говорят — аппетит во время еды приходит.

— Да понимаю все — отказали им, так сделали вид, что не больно то и хотелось. Перед ними не калитка в Китай открыта, а целые ворота, есть чем заняться к ужасу наших «союзников».

— Потому они и Сибирь начали признавать одни за другими, но первыми сербы месяц назад подсуетились. Ленка ведь сразу телеграмму в Грецию и Италию отправила, с оговоренными словами к брату. Хитрая бестия — на смотре за мной как привязанная ходила, и форму за сутки быстро пошили. В Томске «первого гражданина» посетила, старик расчувствовался, благословил. Очень энергичная особа…