Философия в университете. Взгляд из Москвы и Шанхая - Коллектив авторов - Страница 23

Однако глава одного из управлений некоего банка, который сегодня должен на комитете докладывать председателю правления банка о выделении кредита на международный контракт объемом в 5 млрд долларов, заплатит и десятикратную цену, лишь бы не обрушить всю свою карьеру из-за сорвавшегося крупнейшего из его проектов.

Та же ситуация и с жителями Роли-Дарема. Если речь идет о жизни твоего младенца или больной диабетом матери, то будешь готов платить за мешок льда и не по 12$, а по 50$.

Следовательно, потребители не просто готовы покупать товары или услуги по резко выросшим ценам, но и, условно говоря, «умоляют» продать им товар или услугу по этой «немыслимой» цене. А что произойдет, если государство запрещает торговлю по завышенной цене?

Жители города Роли молниеносно раскупили лед по цене 1,7$ и охлаждают себе бутылочки с пивом, которое позволит им легче перенести 40-градусную жару. Но лед кончился, и нечем охлаждать детское питание и инсулин. А новых поставок нет, так как торговцам нет смысла торговать льдом в условиях возросшего риска, а по цене 1,7$ они благополучно продадут свой товар и в городах, где нет никакой чрезвычайной ситуации.

Очевидно, что человек в высокой степени нуждающийся в каком-то товаре даже по завышенной цене, лишен возможности его приобрести, так как никто его в данную точку не поставляет. Поэтому закон, запрещающий взвинчивание цен, приводит к ухудшению положения именно тех, кого он пытается взять под свою защиту.

Построение изучения проблем профессиональной этики через анализ подобных ситуаций позволяет сделать данный курс полезным и востребованным.

2.3.1. И, наконец, самый обширный по отводимому на него времени и глубокий по содержанию курс «Этика» у студентов факультета философии. Он включает в себя не только те два круга проблем, которые были рассмотрены в предыдущих пунктах (2.1.1.и 2.2.1.), но и историю философских исследований самого феномена этики.

Предметом рассмотрения становятся работы Аристотеля, Юма, Канта, Бентама, Ницше, Милля, Макинтайра etc. Изучаются метаэтика и эмотивизм.

Но этот вопрос (изучение этики в рамках подготовки профессиональных философов) уже другого порядка и его рассмотрение мы сейчас оставим в стороне.

Этика исключений^[75]

Б. Н. Кашников, профессор НИУ ВШЭ

Введение

Чарльз Пирс, начинает свое произведение «Как сделать наши идеи ясными», следующими знаменательными словами: «Немногие люди утруждают себя изучением логики, поскольку всякий считает себя достаточно сведущим в искусстве рассуждения»^[76]. Люди не хотят учить логику по причине того, что уверены в своем умении мыслить правильно. Если это так, то это тем более верно в отношении этики. Этику не хотят учить не только по этой причине, но еще и потому, что дорожат своей свободой. Большинство студентов на вопрос о свойствах морали уверенно заявляют, что у каждого своя мораль. И то и другое не верно. Этика нужна именно для того, чтобы учить выносить истинные моральные суждения; и она нужна для того, чтобы свобода реализовывалась в пространстве всеобщего во имя торжества все той же свободы. В силу этих двух характерных заблуждений относительно природы этического знания преподавание этики – трудная задача, разумеется, если под преподаванием этики понимается преподавание этики как практической философии, а не как истории философии морали, что обычно и делается. В последнем случае проблема снимается вместе с самой этикой.

Конечно, в современной России практическая философия, как и вообще философия не играет заметной инновационной и преобразующей роли. Она не играла этой роли и в Советской России. Привилегированный статус философии тогда был данью марксистскому позитивизму с одной стороны и партийному патримониализму с другой. Философия понималась как наука наук, единая наука, высшая теория позволяющая сводить все науки, да и не только науки, в единую наукообразную систему общего знания. С другой стороны сомнительное владение высшей магией научной теории закрепляло право правящего коррумпированного класса на приватизацию пространства публичного. Появление этики в качестве преподаваемой философской дисциплины в 60-е гг. создало проблему, которую мы не можем решить вплоть до настоящего времени. Этика плохо вписывалась в стройную картину догматизированного марксизма. Впрочем, положение с этикой не многим лучше и ныне. Как тогда, так и сейчас мы не знаем, что преподавать под именем «Этика», а, если знаем, то не знаем, как это делать. Но даже если и знаем, как, не знаем, зачем. Именно на эти вопросы я и постараюсь ответить в настоящей статье.

Однако, при наличии сходных затруднений, существует заметная разница между преподаванием этики в советской системе и сейчас. Тогда были идеологические и цензурные проблемы. Но люди хотели изучать этику, потому что не были склонны к скепсису и верили в идеалы Просвещения. Сейчас это культурная проблема. Перестройка закончилась провалом, апатией и деградацией моральных ценностей. Культурная проблема связана также с ролью и статусом философии в нашей стране. Вплоть до настоящего времени философия у нас понимается главным образом как история философии. Очень немногие студенты занимаются и интересуются чем-либо выходящим за пределы историко-философского знания и менее всего вопросами практической философии. Это и понятно. Философия не имеет у нас того практического смысла, который она имеет при наличии гражданского общества и развитой публичной сферы. Например, философия права возникает из практических нужд самого права. Социальная этика возникает из практических нужд свободных экономических и политических отношений. Во многих странах мира специалисты по этике участвуют сейчас в принятии решении по проблемам изменения климата, уточнения международного права войны и мира, решения спорных вопросов экономической жизни и т. д. Если публичная сфера приватизирована, если право является телефонным, а экономика клиентелой этих проблем не возникает, или они не обсуждаются. Тем не менее, я исхожу из того, что положение дел меняется, только в этом случае для этики как практической философии возникает какая-то перспектива. В противном случае преподавать этику будет еще более бессмысленным занятием, чем это было при историческом материализме, хотя и по другим причинам.

Вопрос «Что»

Вопрос «Что» в этом контексте означает для меня вопрос, что именно преподавать под именем «Этика». Здесь, на мой взгляд, существует несколько основных вариантов, выбор которых накладывает отпечаток и на последующий вопрос «Как». Во-первых, этика может преподаваться как некая сократическая философия, которая обращается к индивиду и может предложить вариант индивидуального морального выбора. В этом случае преподаватель этики должен уподобиться мудрецу на манер Эпикура, а материал его преподавания будет главным образом ограничен этикой индивидуального совершенства, куда может войти не только этика стоиков и эпикурейцев, но и современная этика экзистенциалистов. Но подобная этика не имеет большого практического смысла в современных условиях. Она обращается к индивиду и является в лучшем случае разновидностью индивидуальной психотерапии. Все попытки Сартра придать этой этике социальной смысл выглядят неубедительно. Это значит, что и преподавать такую этику как практическую философию не имеет большого смысла. Лучше оставить индивида наедине с собой и книгами Кьеркегора.

Во-вторых, этика может преподаваться как составная часть философии бытия. В этом случае предметом внимания станут великие философские системы, включая Гегеля или Маркса и, возможно, структуралисты. Этика в этом случае, хотя и обращается к личности, все же делает это с какой-то затаенной целью и личности просто предлагают принять участие в реализации великого плана как беспроигрышной лотереи, на манер пари Паскаля. Подобная этика способна вызвать к жизни сильные эмоции и всплески жизненных сил, взять хотя бы пример Че Гевары. Последний из таких известных нам всплесков был связан с марксизмом и поставил Россию на грань жизни и смерти – состояние, в котором она пребывает вплоть до настоящего времени. Это тот случай, когда сущность подавляет существование. Мы вряд ли готовы сейчас преподавать подобную этику, а если бы были и готовы, то вряд ли найдем людей готовых к ее восприятию. Мы вряд ли сможем найти достаточное количество людей готовый реализовывать великий замысел истории.