Пси-ON. Книга II (СИ) - Нетт Евгений - Страница 46

— Во-первых, так ты со своей зацикленностью не будешь распыляться, отвлекаясь от важных дел. Не отрицай: на всё, что касается «врагов» Алексеевой, ты реагируешь очень резко. — Я даже в реальном мире поджал губы, не найдя, что ответить. Так оно и было, даже спорить не с чем. — А во-вторых, у меня действительно будет одна просьба. Не сейчас, через несколько месяцев…

— Я исполню любую просьбу в рамках разумного. — И почему мне кажется, что в этой просьбе будет фигурировать Хельга? — Если это всё, то нам желательно возвращаться. Где-то через пять минут сюда поднимутся наставники, так что…

Мы не стали тянуть резину, разорвав телепатический контакт и полноценно вернувшись в реальность. Вернее, полноценно вернулась только Анастасия, для которой распараллеливание внимания оказалось непростой задачей. Последнюю минуту она вообще пила из пустой чашки, и лишь по чистой случайности Троекуров-старший этого не заметил. Но что я успел проверить, так это потенциальную возможность чуть-чуть разогнать даже разум, самостоятельно на ускорение неспособный. Заметила госпожа комиссар или нет, но общались мы на три целых и семь десятых процента быстрее, чем текло объективное время. Я очень осторожно, буквально на сотые доли поднимал ускорение, отслеживая параметры сознания собеседницы, но проблем не обнаружил.

Будет забавно, если тем самым я подтолкну её к освоению этого навыка. Но вряд ли сие выйдет с первого раза: тут систематический подход нужен, и разница не в четыре процента, а хотя бы впятеро больше. Двадцатипроцентное ускорение вполне реально ощутить, прочувствовать потерю и попытаться вернуть утраченное. Подсознательно или сознательно — не суть важно, сработать может и то, и то. Но тут ещё стоит определиться, нужно ли мне экспериментировать именно с Белёвской. С одной стороны, она мне нравилась как человек: вон, даже помочь решила, хоть и не без выгоды для себя. А с другой, как бы мне не стать «тренажёрным залом» для телепатов, если мои безобидные эксперименты вылезут наружу.

Так или иначе, но сейчас на этаж поднялись бодрые старики, могущие задать жару даже матёрым псионам помоложе. И я, примерно себе представляя, в каком виде будет происходить диалог, уже настраивался на нужный лад. Лишь бы всё прошло без эксцессов, и я смог дорваться до полигона и экспериментов уже с единой псионикой.

А ведь если прислушаться к самому себе, то количество экспериментов в моей жизни подозрительно велико. Осталось только начать экспериментировать с готовкой, — и попутно научиться готовить что-то кроме пельменей и жареной картошки, — и постелью, что б был полный комплект. А что? Эксперименты с людьми — чек, с псионикой — чек, с телепатией — чек, с ноосферой — чек…

О! Можно ещё начать неоправданно рисковать и перестраивать тело биокинезом на предмет повышения выносливости нервной системы в целом и мозга в частности, но сначала мне нужно найти кирпич. Зачем? Удариться об него головой, что б крыша окончательно протекла, как же иначе. Но шутки шутками, а разговор предстоял серёзный.

Впрочем, что вообще мешало мне заняться экспериментами с ноосферой? Правильно: ни-че-го. Так что действуем, а там будь, что будет.

Не ядерными бомбами же я жонглирую, в конце-то концов…

Венка, пульсирующая на висках, по которым стекали капельки пота. Дрожащий от напряжения и жары воздух, отчаянно вытягиваемый вентиляцией. И треск под моими ногами, в толще бетона и стали, там, где я выплавил подходящих размеров полость, в которой сейчас столкнулись одинаково неестественные явления: «совмещающая» в себе несколько направлений псионики сдерживающая сфера… и по-настоящему цельная псионика, проявившая в первую очередь свой разрушительный потенциал.

Я потратил на подготовку два с половиной часа объективного времени, проведя массу экспериментов и удостоверившись в том, что рукотворный катаклизм крайне маловероятен. Но вот нечто опасное я таки породил, всего лишь поигравшись с температурой без использования пиро- и криокинеза. Как? Сложно, если говорить честно. Напролом сработать не вышло, и просто взять да сделать я не смог. Чистая энергия и воля, потенциально способные совместными усилиями изменять реальность без ограничений, присущих известным человечеству направлениям, порождали только всплески Пси и ничего больше. Но я не был бы собой, если бы не изучил и этот «холостой» режим псионики. А что есть изучение?

В первую очередь это наблюдение.

Так я и пришёл к использованию ноосферы, где отсутствие эффекта напоминало то, в чём я укорял других псионов. Неспособность заменить «хочу» на «делаю», если помните. Я видел, как моя энергия просто выплёскивается в целевой точке, но ничего при этом не делает. И быстро понял, что этой энергией можно управлять. Не так, как обычно, а… не совсем напрямую, без ощущения принадлежности энергии к себе. Если обычная псионика управлялась подобно паре с рождения растущих из плеч рук, то «новая» псионика напоминала скорее использование манипулятора робота… или напрочь онемевшей руки. Ты видишь, что делаешь, можешь этим управлять, но обратного отклика — никакого. Сложность воздействия при этом вырастала в разы, но я всё равно попробовал… и по этой причине сейчас был вынужден сидеть и дожидаться, пока высокотемпературная плазма под полом охладится близким к естественному путём. Я хоть и помогал температуре отходить и улетучиваться через вентиляцию, но форсировать процесс не собирался из опасений повредить полигон. Не отбрешешься же потом, что я всё отлично контролирую, проблем не создаю и потому мне можно и дальше свободно посещать полигон без присмотра.

Но первый эксперимент на то и первый, что с ним всё обычно или не идёт никак, или идёт не по плану. И мне в данном случае ещё повезло, ибо ничего непоправимого не произошло, а нового я узнал прямо-таки неприлично много. И меня разорвали бы за это знание на множество маленьких Артуров, если бы я кому-то рассказал о своём достижении на поприще «единой» псионики.

Ключевое тут — если бы, ведь болтать я не собирался. Человечество и так подходило всё ближе к моменту, когда малейшая искра обернётся неудержимым пожаром всеобщего и взаимного истребления. Псионы и сейчас камня на камне от планеты не оставят, если разойдутся на полную катушку, а что будет дальше? Если спустя лет так с сотню рядовой студент будет обладать мощью ранга так пятого?

Я же планировал жить долго и счастливо, и апокалипсис в ближайшие века меня не устраивал категорически. Даже если я никак не мог повлиять на вероятность его прихода…

Поднявшись на ноги, — а сидел я в кривой позе лотоса, пародируя буддистов, — я размял затёкшие конечности и поморщился, когда эти самые конечности ответили не особо приятными ощущениями. Запах перегретого, высушенного воздуха просочился через стенки окружающей меня защитной сферы, поддерживающей нужную температуру, а под ногами затрещало ещё активнее. Да, «накал ситуации» слегка уменьшился, и я увеличил скорость отвода тепла от «радиатора», по итогу уложившись в расчётные сроки. Всего через десять минут я выбрался на поверхность с невообразимой лёгкостью на душе: теории подтвердились, и для этого не потребовались месяцы и годы исследований.

Всего один субъективный месяц непрерывной работы.

Всего, м-да. Во что же я превратился?..

Но это вопрос такой, философский. Сейчас меня прежде всего интересовало вечернее времяпровождение, которое следовало разумно разделить на полезную и приятную части. А для этого…

Телефон разразился заливистой трелью достаточно неожиданно для того, чтобы я приземлился туда же, откуда и взлетел. Но на экране, к моему облегчению, высветился не номер Ксении — значит, с ней всё нормально. Обычный звонок от незнакомца, на который я не колеблясь ответил.

— Господин Геслер. — И голос слышу впервые. Усталый, задолбанный такой голос. — Вы просили сообщить о разломе. Один такой сформировался к северу от вас, в двух сотнях километров.