Остров Терезы (СИ) - "МД" - Страница 11

К концу обеда мой нареченный считался столь же почетным горожанином, как мой отец — Хозяином имения.

Мне до зуда под языком хотелось расспросить Лесиастрата, откуда он знает обычаи и старые заветы моей страны, самой недружелюбной и закрытой в мире! Однако после обеда нас развели по разным комнатам и оставили «отдыхать».

Словом, нам не представился случай поговорить до самого конца празднования. Мы встретили Новый год, получили подарки. Лесиастрат, поскольку мы находились вне городов, в имении, отважился показать небольшие магические фокусы — дымку с двигающимися фигурами. Это напугало, но и восхитило мориных.

После состоялась наша свадьба по традициям Мории. Не буду утруждать вас подробностями. Скажу только, что шума и суеты было еще больше, чем по дороге со сходней до Главного дома.

Первую супружескую ночь мы провели, уснув как младенцы. Наутро же голова моя болела, будто на нее надели котел и хорошенько ударили поварешкой. Лесиастрат отпаивал меня чаем из мелиссы, и в его касаниях, редких фразах я чувствовала искреннюю поддержку и доброту.

— Давно я дома не была.

— Ничего… Четыре праздника за один раз — отсюда и столько шума.

— Ты жил прежде в Мории?

— Жил… Не совсем. В юности я был близок с мориным. Лето мы часто проводили здесь. А иногда он привозил меня зимой. От него я знаю многое об обычаях и… как выживать в лесу.

— Зачем же в лесу?

— Мы любили жить в лесу. Нам было скучно и тесно в городах. Мы грезили свободой. Как школьники…

— Сейчас я мечтаю только еще об одном глотке мелиссы, — вздохнула я и потянулась к стакану. Лета нежно коснулся моего плеча.

— Отдыхай.

— Не так я представляла нашу первую ночь.

Муж странно замер, будто и мысли не допускал о чем-то подобном. Я одарила его укоризненным взглядом. Острые уши заметно покраснели. Лета нагнулся и пояснил мне шепотом:

— Слишком много тут желающих проверить, как мы проведем эту ночь. Я бы предпочел, чтобы все произошло наедине, в тепле и желательно в моем замке.

Самой собой, я разлила настой, и нам пришлось звать слуг, чтобы сменить постельное и переодеть меня.

Несколько дней мы отдыхали от праздников и провожали гостей. За это время Лета смог понравиться моему отцу и брату. С Санкэ они уходили в снежную целину и строили заставы, отыскивали зеленую поросль для лося, который оказался свадебным подарком… Мой брат пытался научить Мастер обращаться с волками, но напрасно. Сам же Санкэ не по возрасту хорошо и спокойно ладил с бурыми даже с единственным в хозяйстве серебряным волком, взятым еще щенком из леса. По всему было видно, что из барчука выйдет умелый волчарь. Профессия почетная, опасная, но и прибыльная. Однако же пока волчарь приручает и гонит волков, некому будет присматривать за хозяйством и следить за работами на пашнях. Так что теперь я понимала суровое отношение отца к моей свадьбе. В глубине души он надеялся, что я остепенюсь приведу в дом хозяина, который возьмет под рукавицу богатый Лог… Всё вышло иначе.

Между тем, как отец смирялся с неизбежным, а брат забрасывал Мастера снежками, я грелась в женских комнатах, и матушка обхаживала меня: заговаривала на деток, учила разным хозяйским хитростям и женским таинствам. Я не мешала ей. Конечно, на острове Терезы эти знания мне не понадобятся. Сложную работу там выполняют слуги, готовят повара, а накрывают на стол официантки в белоснежных фартуках и накрахмаленных шапочках-кокошниках. Впрочем, детки… Как раз эта тема меня занимала и будоражила, как и любую здоровую девушку 19 лет, окончившую школу и получившую столь неслыханный приз как величайший из мастеров и учителей магии, назначенный судьбою в мужья. Опять-таки и телом мой кумир был вполне привлекателен. Немного излишне спортивный для холеных карийских гостиных, Лесиастрат вполне соответствовал моим личным представлениям о красоте и мужественности. Если не считать длинных волос и узора на лице, которые я принимала с благоговением, как знак высшей магической доблести.

Незадолго до отбытия нам удалось побыть вдвоем. После вечернего чая отца вызвал староста — посовещаться насчет ветра. Матушка отлучилась по хозяйству — распоряжалась о продуктах и блюдах для предстоящих проводов. Брата отправили спать, чему он подчинился с явной неохотой.

Мы с мужем немного побыли в тишине, просто наслаждаясь раздвинувшимися границами и возможностью не отвечать на расспросы и не соответствовать традициям.

Лесиастрат легко достал мою руку через стол и легонько пожал мои пальцы:

— Ты была права. Я должен был посетить твой дом. И правильно, что мы прошли оба обряда — лианский и моринский.

— Правда? Мне показалось, вам обременительно…

— Тебе, — поправил Лета, и я покраснела — затрудняюсь сказать, от неловкости или от удовольствия.

— Тебе…

— Обременительно. Но я действительно скучал по Мории. По чистому воздуху, по чистой зиме, по протяжным песням. Я понял, что прошлое больше не режет мне сердце и больше не держит в плену. И, наверное, главное — я немного лучше стал тебя понимать. Полагаю, мои действия… Удивительно, что ты не сбросила меня с того уступа за шутку о платье.

— Да как я могла бы! Вы же Мастер!..

— Ты.

— Ты…

— Но ты ведь чувствуешь не только это, правда? Не только уважение к великому магу? Я не мог ошибиться. Наши души стремятся друг в друга. Я ощутил это сразу, когда ты только вошла и оторвала меня от эксперимента.

— Я прервала ваш…

— Твой.

— Твой эксперимент?! Вот, почему ты был тогда таким хмурым…

— Нет же. Я был… Я был поражен. Твоя мана…

— Мана?

— Да. Ты ворвалась в мою жизнь, как буря. Я всегда считал, что влюбиться — сложно. Нужно узнать друг друга, понять наши ценности и принципы… Но мне ничего не нужно было понимать. Твоя мана просто идеально мне подходила. … Но я же не мог потребовать, чтобы ты немедленно стала моей женой?.. Я был в замешательстве. Я одновременно хотел, чтобы ты немедленно исчезла, и чтобы никогда никуда, ни на минуту не отлучалась от меня. Очень сложное чувство.

Я сидела, открыв рот, как самая простая дурочка, и боролась одновременно с гордостью, восхищением и любопытством. В конце концов, аналитический разум взял верх, и я попросила объяснений:

— Как ты определил, что моя мана подходит тебе идеально?

— Я не знаю. Не могу объяснить. Но я так давно живу, что научился с полутона понимать, смогу договориться с человеком или нет, станем мы хорошими знакомыми или нет. Что-то вроде интуиции ведьм, которая развилась с годами, чтобы сберечь нервы и время при случайных встречах.

— И что же означает, что мана кому-либо подходит?

— Я ощутил, что мы совпадаем в чем-то принципиально важном. И после, когда ты оказалась химиком, позже — не испугалась подать в суд на браконьеров, а затем смогла, единственная, уловить след, оставленный как подсказка, если я не вернусь слишком долго, и, наконец, когда не испугалась и вошла в логово Линчевателя… Ради меня… Не уверен, но скорее всего, я поступил бы точно так же. Ты будто мое отражение, но отражаешь только хорошее.

Я разомлела от такого признания и стольких похвал, мне уже совсем не хотелось спрашивать — тянуло коснуться губами его виска, провести кончиками пальцев по руке… И все-таки я уточнила:

— Отчего же ты молчал и так холодно простился со мной, когда я отбывала в Асафетиду?

— Разве не очевидно?

— Нет, правда. Я не понимаю.

— Я не хотел, чтобы ты уезжала. И в то же время я понимал, что выбора нет, тебе придется выступить свидетелем. Иначе мы оба будем считать себя предателями. Браконьеры должны были ответить перед законом.

— Да, — без тени сомнения подтвердила я. И, думаю, только в ту минуту осознала: я должна была уехать и уехала бы непременно — даже уговаривай меня Эрэн, Милена и Мастер остаться. Я не могла закрыть глаза и заниматься наукой, будто не были жестоко и бессмысленно убиты невинные и редкие животные… Я перестала стыдиться того, что попала к браконьерам, и того, что уехала в Асафетиду. Я приняла свой выбор.