Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию. Междукнижие (СИ) - Булаев Вадим - Страница 38

Заплатил честно, нервно сглотнув от стоимости, однако ни капельки не сомневался в правильности поступка.

Обогнув по дуге всё ещё лавирующую между луж продавщицу пирожков, Швец влетел в холл, высматривая покидающего больницу пенсионера. К счастью, Евгения Вячеславовна его не заметила.

Выписанный спускался по лестнице.

— Держи! —в руки недоумевающего Антона Андреевича с силой ткнулся букет. — Женщине подаришь!

— А вы, собственно, кто?

— Никто! — Антон уже бежал по лестнице вверх, прыгая через ступеньку и решительно отказываясь что-либо объяснять. — Иди, тебя ждут!

Поражённый мужчина осмотрел букет, перевёл взгляд на опустевший лестничный пролёт, вновь вернулся к розам, оторопело шепча: «Ничего не понимаю».

Постоял, надеясь, что неизвестный парень вернётся и объявит случившееся розыгрышем, дотронулся до зелёных листков.

За его спиной прозвучал знакомый голос:

— Антон Андреевич! А мне доктор сказал, что вас сегодня, перед обедом, выписывают. И я... вот. Пришла встретить.

Едва не подпрыгнув на месте от неожиданности, артефактор обернулся, растерянно выставив перед собой букет.

— Здравствуйте, Евгения Вячеславовна. Я... Вы представляете, спускался, и тут незнакомец с цветами. Сказал, отдать женщине, — со скрипом, но до Антона Андреевича дошло, что дама перед ним как раз и есть женщина. — Наверное, вам.

— Мне?

Удивление стало обоюдным, а выписанный артефактор нерешительно протянул розы по назначению.

— Вам.

— Спасибо.

— Не мне! Парню! — Антон Андреевич ненавидел себя за приступ честности и порядочности, однако молчать не мог. Рот сам нёс невообразимую околесицу. — Не представляю, кто он. Появился из ниоткуда, исчез в никуда. Я его и не рассмотрел без очков. Так, молодое пятно.

Он бормотал что-то ещё, какие-то пояснения, оправдания, за что-то извинялся, но разрумянившаяся продавщица не слушала сбивчивые речи, нежно прижимая цветы к груди.

— Наверное, это был ангел... Пойдёмте отсюда. Будем пить чай. Я печенья напекла.

(*) Упоминание рыбака — отсылка к финалу истории «Бездушная» из первой книги про Иванова и Швеца.

Глава 12 Контент

Пискнувший сообщением смартфон и тут же последовавший звонок от абонента «Руководство» порадовали инспектора в три часа после полуночи, когда самый сон.

Прошипев нечто недовольное, Иванов не с первого раза смог взять аппарат с тумбочки, мазнул пальцем по прыгающей иконке ответа, и шмякнул его на ухо, ленясь держать рукой.

— Алло.

— Запоминай! — повелительно забасил Фрол Карпович, по привычке, не обращая внимания ни на состояние подчинённого, ни на время суток. — Тебе след прибыть на улицу Воскресенскую к семнадцатому нумеру. Там войдёшь в арку, после прямо, пока в дом заброшенный не упрёшься. Оглядись по нашему ведомству на предмет... разберёшься, не маленький.

Идти Серёге никуда не хотелось. Вообще. Тёплое одеяло притягивало лучше самого дорогого поискового магнита, а темнота за окном придавала термину «оглядись» несколько иные краски, чем рассчитывал суровый боярин.

Оглядись — это спокойно прибудь на место, походи, посмотри, вдумчиво прикинь, что к чему. Обязательно ясным днём, чтобы не ничего упустить.

А октябрьской, тёмной ночью, что он увидит? Только ногу поранит о гвоздь, десятилетия торчащий из какой-нибудь трухлявой доски. Работать ведь предстоит в заброшке, а там таких подарков — не сосчитать.

Но шеф думал иначе:

— Иванов! Я тебя загоню домовых по губернии переписывать, коль уснёшь. С анкетами, поквартальным планом переучёта да рапортами о благомыслии каждого!

— Понял!

Угроза имела под собой все основания и то, что любимое начальство обошлось без привычных «запорю на конюшне» или «ты у меня крепче воды в рот ничего не примешь» — изрядно напрягало.

Фрол Карпович редко заходил с таких козырей, как служебная идиотия в приказном порядке. Видать, случилось что-то очень серьёзное, не терпящее отлагательств.

— Что искать? — моментально избавившись от дремоты, деловым голосом поинтересовался Сергей, отбрасывая край одеяла и перемещаясь вместе со звонилкой в ванную комнату.

— В телефоне своём рапорт почитаешь. Я переслал. В общих чертах: в том домишке, пустом, баба голосила, будто убивают. Громко. Вокруг, по соседству, народ попросыпался. Бабу не нашли. А нашли кровавые следы на зеркале, в комнате на втором этаже. Совсем свежие. Более ничего. Потому и велю разобраться... Швеца не дёргай. У него своя работа.

— Выезжаю, — отрапортовал инспектор, отключаясь.

Наскоро привёл себя в порядок холодной водой из-под крана, и принялся одеваться, попутно размышляя, какая обувь из его гардероба подойдёт для столь экзотичной прогулки. Остановился на привычных ботинках с толстой подошвой. Не забыл и фонарь.

Меньше, чем через час, он стоял у семнадцатого дома по улице Воскресенской.

Самый городской центр. Строения прошлого и позапрошлого веков отреставрированы, ухожены, первые этажи — сплошь бутики, рестораны и адвокатские конторы. Тротуары освещены неяркими фонарями, много скамеек.

Несмотря на предутренний сумрак, кое-где встречаются люди, торопливо спешащие по своим ранним делам. Туманно.

С неба капает мелкий, промозглый дождик.

Лучше бы спал.

Войдя в упомянутую арку, Сергей уверенно пошёл прямо, к заброшке. Прочитанный в пути рапорт неизвестного полицейского полностью соответствовал краткому пересказу шефа, не привнеся никаких новых подробностей или прочих уточнений, на которые стоило бы обратить внимание.

Никто ничего не видел, зато слышали многие. Около пары часов назад в пустом здании истошно кричала женщина, в этом расхождений не обнаружилось. Дальше без подвижек. Кровавые отпечатки, нежилые комнаты, ни единого свидетеля, как итог — переведённая в макулатуру бумага со стандартными отписками.

Поутру, конечно, здешние опера пробегутся по возможным подходам, посмотрят записи с камер, но это будет потом и без гарантий положительного результата. А шеф недвусмысленно дал понять — обстановку требуется изучить немедленно.

***

Далеко Иванову топать не пришлось. Метров через пятьдесят он упёрся в забор из оцинкованного профлиста, с наполовину оторванным краем. Сбоку виднелся белый щит, покрытый невразумительными письменами.

— Строй Жил Ком… — Серёга с усилием прочёл по складам самые крупные буквы, обозначающие контору, взявшуюся возвести на этом месте новую высотку и временно заморозившую старт работ. — Бездельники. Сами не сносят, а другим проблемы создают.

Как только шагнул на условно огороженную территорию, под ботинками захрустело битое стекло.

Включил фонарь.

Проход в приземистое, трёхэтажное строение встречал полным отсутствием входной двери, запахом мочи, мусором и лохмотьями обоев, вытащенных ветром из разгромленных вандалами квартир. Ничего особенного.

— Мне на второй...

Скрипучая лестница, длинный коридор коммуналки, распахнуто-выломанные двери по обе стороны, высокие потолки с обвалившейся лепниной, напропалую гуляющие под инспекторскими подошвами доски, сквозняки, сырость, всевозможные скрипы, затхлое общее запустение.

И полная нейтральность к потустороннему. Иванов, ни на миг не ослабляя бдительности, вслушивался, до ломоты в висках концентрировался на внутренних ощущениях, выискивая хоть что-то подозрительное: «плохое» место, эманации или их отголоски, следы заговоров, любое проявление чего-то не такого, близкого к тем сферам, в которых он имел честь служить.

Дом как дом, без особой криминальной истории. Даже удивительно.

Искомое зеркало находилось в самой дальней, торцевой комнате, напротив входа, намекая на некий символизм. Не спеша подходить к нему, Сергей обвёл фонариком помещение. Справа окна, слева фанерная перегородка, возведенная жильцами для дробления квадратных метров на комфортные клетушки и имитации полноценной квартиры. Прямо — глухая стена с торчащими параллельно полу шляпками толстых гвоздей и более сочным рисунком обоев.