Рысюхин, надо выпить! (СИ) - "Котус" - Страница 17

«И что? Ну, часть песен успели записать до нас. Неприятно, конечно, но и только».

«Юра, ты дурак? Если даже этот попаданец успешно шифровался всю жизнь — можем влететь на обвинения в плагиате, как два пальца об асфальт!»

«Это уголовное дело».

«Это полная ерунда! По сравнению с тем, если его потом всё же раскрыли! Тогда и к нам могут опять прийти с вопросами типа: „А откуда вы, Юра, знаете иномирные песни? Не вселенец ли вы, батенька?“ И — на костёр!»

Тут и меня проняло.

«И что делать⁈»

«Затаиться. Новые песни выдавать только при ПОЛНОЙ уверенности, что никто не обогнал».

«Вот только где эту уверенность брать?»

«Да уж, интернета у вас тут нет, в котором пробить песню на факт существования вообще не проблема — вбить куплет или припев и смотреть, найдёт ли что-то. А тут, у вас? Если он где-нибудь во Владике сидит и там песни регистрирует?»

Пока я решил проехаться по старому, проверенному маршруту.

— Видите ли, Кузьма Ильич, у меня есть одна деликатная проблема. Вот, Семёны в курсе, мы как раз в больнице познакомились. У меня была травма, причём не только физического тела, что привело к мозаичной амнезии. Кое-что вылетело из памяти, причём я даже не могу оценить объём пропажи, поскольку не знаю, что именно пропало. Зато есть какие-то знания, данные и тому подобное, про которое я вообще представления не имею, откуда оно у меня взялось — или забыл процесс изучения, или выловил где-то в астрале.

— Печально, но…

— К нам это тоже имеет отношение. У меня есть несколько песен в памяти, про которые я не имею представления — услышал ли я их где-то или сам придумал, или они мне вовсе приснились. Поэтому не удивляйтесь, пожалуйста, если я буду спрашивать — есть ли такая песня.

— Ах, вот оно что… Ну, что касается строевых песен и маршей — то их я знаю все, не в совершенстве, у большинства не знаю партитуру, у некоторых не весь текст. Но для того, чтобы убедиться в оригинальности произведения этго хватит.

— Отлично! Тогда слушайте, мелодия примерно такая…

Я начал наигрывать на гитаре, заодно голосом подсказывая «рыбным братьям» где и как нужно вступить барабанами или трубой.

— Трудно сказать, но, вроде, раньше я этого не слышал.

— Ага, тогда давайте с текстом:

Путь далёк у нас с тобою,

Веселей, солдат, гляди!

Вьётся, вьётся знамя полковое

Командиры впереди[1]…

Песны взяли практически в неизменном виде, только в припеве вместо «Прощай, труба зовёт» пели «Пора, труба зовёт», а в последней строке припева вместо «Солдаты, в поход» — «Пехота, в поход!»

Песня понравилась. Восторга не вызвала, но — понравилась, это было очевидно. После пяти-шести прогонов все дружно решили, что пора промочить горло — тем более, что тётка Ядя активно жестикулировала с лестницы на тему того, что ещё чуть-чуть — и за судьбу горячего она не отвечает. Вернувшись за стол, пришлось ещё раз убеждать, что «Надежду» писал не для дальневосточников или там пограничников и не про них. Зато вот эта — точно для них, персонально.

— Кстати, ребята, я вот никак не могу понять — вы, вообще, к какому роду войск относитесь? Вроде песню про пехоту заказываете, а служите при пушках?

— Всё правильно. У нас сто восемнадцатый пехотный полк, из состава тридцатой пехотной дивизии четвёртого армейского корпуса[2]. Полк пехотный, и все мы в нём — пехота. Но в штат полка входит, помимо прочего, полковая артиллерийская батарея. По старому штату, по которому пока ещё укомплектован наш полк, это четыре пушки Барановского калибром девяносто четыре миллиметра. По новому штату — шесть новых же орудий калибра восемьдесят пять миллиметров. Перевод на новые штаты и перевооружение проходят одновременно, наша очередь через год.

— Получается, новые пушки слабее?

— Наоборот! Там снаряд длиннее и другой конструкции, в итоге осколочная граната сталистого чугуна весит на сто пятьдесят граммов больше, а за счёт большего веса и другого состава заряда могущество получается больше процентов на восемьдесят.

— Ну, понесло Потапыча. Семён, не взваливай людям на голову свою любовь!

— А то тебе самому новая пушка не нравится!

— Нравится, но речь шла не о ней, а о нас. Так вот, мы с Семёнов учились в пехотном училище, но в пулемётно-артиллерийской роте. Потому у нас в документах указано присвоение звания прапорщиков от инфантерии, но есть вкладыш, который даёт право занимать должность командира орудия или субалтерн-офицера в артиллерийской батарее пехотного полка. Теперь понятно, кто мы есть по сути своей?

— Теперь — понятно, спасибо.

В общем, хорошо посидели, душевно — и за столом, и за музыкой. Пели «В путь», «Надежду», песни из «пиратского» и «кошачьего» циклов сначала я пел один, потом мне стали подпевать, не всегда попадая в ноты и порой не угадывая слова — но от души. В итоге на вокзал приехали буквально за пару минут до прихода поезда, со стороны Минска уже виден был султан дыма от паровоза. Чтобы освободить мне место внутри повозки, виолончель пришлось выселить наружу, привязав поверх багажного ящика с гостинцами.

Отгрузив гостей и их багаж мы с Семёнычем дружно выдохнули и отправились домой. Второе января шло к завершению и пока мне нравилось гораздо больше, чем первое.

[1] «В путь» — советская военная песня, написанная в 1954 году поэтом М. Дудиным и композитором В. Соловьёвым-Седым для фильма «Максим Перепелица».

[2] В нашей истории полное наименование полка — 118-й пехотный Шуйский полк; штаб 30-й дивизии (117-й, 118-й, 119-й и 120-й полки) располагался в Минске. Своей волей назначил одному из полков местом постоянной дислокации г. Борисов

Дома нашлась пропажа — бабушка. Сидела, надувшись, как мышь на крупы, изображая вселенскую обиду. Так, это надо ломать. Иначе она сейчас окончательно убедит себя в своей правоте и «неблагодарности» внука, который «по малолетству» своему «не понимает своей пользы», после чего пойдёт чудить дальше и больше.

— Надеюсь, мне не придётся самому отменять все «договорённости», заключённые за моей спиной и от чужого имени обязывающие меня к чему-либо?

Бабуля гордо фыркнула, задрав нос. В этом даже вроде как какой-то вызов виделся, мол, как ты это сделаешь? Если бы не подсказки деда, которого такое самовольство тоже возмутило, я мог бы и растеряться.

— Например, мне не придётся публично, возможно — в районной газете, выражать сожаление в связи с тем, что солидный возраст зачастую сопровождается изменениями в разуме, которые не всегда на пользу.

Бабуля ощутимо напряглась.

— Например, старческая деменция, которая порой заставляет страдающих ею терять осознание своего положения во времени, пространстве или обществе и совершать непредсказуемые поступки, например — давать заведомо невыполнимые обещания, в том числе — от чужого имени.

А вот теперь никакой оскорблённой гордости, зато испуг вполне искренний. Ну, ещё бы — стоит мне действительно сделать что-то в этом духе, даже не называя никаких имён, и бабушкина репутация в местном обществе, а также положение в нём будут полностью уничтожены, и восстановить их хотя бы даже наполовину она не сможет никогда.

— Я всё помню. Из ума ещё не выжила, как бы ни намекали некоторые, которые его ещё не нажили.

— Да, мудрость приходит с годами. Но зачастую годы приходят одни…

Не давая её втянуть меня в перепалку, где будут благополучно «похоронены» и изначальная тема, и моё начавшее выправляться настроение, я отказался от ужина и отправился наверх — увы, работать.

«А ведь старушка-резвушка свои договорённости отменять даже не собиралась. Видимо, считала, что ты сейчас уедешь — а до твоего возвращения она быстренько всё докрутит так, чтобы тебе деваться было некуда».

«Похоже, что так. Но вариант получить репутацию сбрендившей старухи её сильно зацепил и, надеюсь, заставит действовать как нужно. Честно говоря, не хотелось бы мне устраивать что-то подобное. Всё же, родная она мне, и любимая, несмотря ни на что. А после такого она нос из дома не высунет и быстро зачахнет».