Мужской персонаж (СИ) - "Ляля Фа" - Страница 22

Мужчина тянется через стол и берет мои руки в свои. Я хочу отдёрнуть, но он держит крепко, поглаживая кожу большими пальцами. От его рук жар расползаётся мурашками по всему телу. Нельзя, нельзя, чтобы он заметил! Хорошо, что он смотрит мне исключительно в глаза и не видит эту мою идиотскую реакцию.

— Прости меня, а? Давай начнём с чистого листа?

У меня, наконец, получается забрать свои руки. Я тянусь за свитером, прячась за ещё одним слоем одежды, и шумно выдыхаю.

— Нет!

— Нет? — Рафис выглядит растерянным. — «Нет» в смысле, не простишь? «Нет» — тебе не интересна экскурсия с французами? «Нет» — ты не пойдёшь со мною на рождественский ужин в «Эспри Боэм»?

«Эх, Раф... — кричу я про себя. — Хочу! Всё, что ты сказал, я хочу, но никогда тебе в этом не признаюсь. И простить, и забыть, и с французами, и в ресторан, лишь бы с тобой! Только, увы, ты раздавил ту Наташку-милашку, и я теперь другая. Я стала увереннее в себе. Я теперь у руля. Я буду делать то, что я хочу. И ты будешь!»

С обманчивой мягкостью говорю:

— Нет, прощение надо заслужить, а ты пытаешься подкупить меня. Поэтому на ужин я не пойду. С тобой — не пойду, а вот одна — ещё подумаю. Тем не менее, я с удовольствием повожу родственников Грегори по городу, так как всё равно собиралась гулять в историческом центре. Хочешь побыть переводчиком — хорошо. Но на моих условиях!

Наталья озвучила мне свои правила.

Первое и основное: я делаю то, что она говорит, никаких условий с моей стороны. Зато пожелания Грега и его родных учитываются.

Условие второе, фундаментальное: для всех мы просто бывшие коллеги. Именно так мне пришлось представить Чудилу родственникам Грега.

Мать — Марилис, отец — Алан, братец — Марк. Последний меня напряг. Я его помнил пацаном в форме детского футбольного клуба и совершенно не был готов к тому, что мальчишка вырос и стал брутальным мужиком с бородой. Сколько ему сейчас, лет двадцать пять?

Чёрт, Людмила Витальевна, надо было подумать о таких важных мелочах, прежде чем звонить Грегу с «отличным предложением». Потому как вот эта мелочь превратилась в бородатую проблему с футбольным тестостероном, и эта проблема сверкает сейчас белоснежными зубами моей девушке.

Как хорошо, что между ними языковой барьер. Если бы не это, то я бы уже напомнил Чудиле как наши собственные языки отлично находят общий способ... хммм... самовыражения!

Но тут загвоздка в третьем, главном условии Чудной: я должен держать свои руки при себе. Трогать Чудилу мне нельзя, никак и ничем. Цитирую: «Ни пальцами, ни локтем, ни коленом, но плечом, ни вообще — держись от меня на расстоянии!»

Эх... Я соблюдаю.

Погода для декабря отличная, даже мягкая. Лёгкий морозец лишь слегка щипает щёки. Белоснежный покров деревьев вспыхивает на солнце брилиантовыми искрами. Я исправно перевожу, и эта пассивная роль раздражает, но даёт время подумать.

И как меня угораздило согласиться на её «основное, фундаментальное и главное» условия?! Почему я не сказал ей прямо, что знаю про обложку книги?! Что чувствовал себя униженным и поэтому так сглупил. Но теперь не держу зла, более того, понимаю, хочу и могу помочь.

Я не стал рисковать. А ещё, я хочу, чтобы Наташа сама рассказала про Ноэмию. Я хочу заслужить её доверие, хотя теперь это будет в разы сложнее.

После Золотых Ворот города, краеведческого музея и экскурсии по старому кварталу пришло время обеда. Выбор пал на русскую блинную.

Колоритный интерьер в деревенском стиле дополнен новогодним декором: занавески с вышивкой обрамляют окна разрисованные под морозный узор, декоративные элементы хохломы соседствуют с гирляндами «дождика», наряд деда Мороза и Снегурочки под ёлкой в углу расписан под Гжель.

Сделав заказ, мы направляемся к одному из массивных деревянных столов. Вместо стульев — длинные лавки. И здесь мне очень пригодилось знание французов и их манер: я со всей возможной предупредительностью приглашаю каждого занять определённое место, указав на него, и из вежливости никто не возражает. Пусть родителям Грега всё равно, где сидеть, зато Марк оказался с ними рядом, а мы с Чудилой — напротив и на одной скамье.

Дородная женщина в фартуке блинной подошла и расставила на столе тарелки, стаканы, салфетки и приборы.

— Водку заказывать будете? — ровно спрашивает она, обращаясь ко мне, так как, видимо, запомнила, что я был переводчиком группы когда мы изучали меню.

Сдерживая улыбку, я перевожу вопрос французам. Марилис лишь распахивает шире глаза. Марку борода помогает спрятать усмешку. Алан же с тревогой спрашивает меня:

— А это обязательно? Так положено, да?

Меня ситуация откровенно забавляет, но тут вмешивается Чудная.

— Рафис, я думаю, лучше без алкоголя обойтись. Нам потом в местный монастырь на экскурсию.

— А вдруг им хочется водки? — дразню её, так как за всё утро после кофейни она впервые обратилась ко мне напрямую.

— Значит, объясни им. Давай-давай, первое правило, помнишь?

О, ну командуй, пока меня это устраивает. Поворачиваюсь к Алану:

— Не обязательно водку заказывать, — тот согласно кивает головой, и я озвучиваю ответ работнице блинной.

Пожав плечами, женщина уходит за нашим заказом.

— Рафис, а спроси их, мне очень любопытно: что во Франции думают о России и русских? — просит Наталья. — И соответствует ли это представление действительности, на их взгляд?

Ну понятно. Кое-кто собирает материал для книги. Ладно, перевожу вопрос.

— О, Россия — великая страна, — говорит Марилис. — У вас такая история и культура, и, несмотря на все перипетии, русские — неунывающий народ.

— Во Франции относятся к России немного с опаской,— признается Алан. — Мы, конечно, знали, что медведи на улицах и водка на завтрак — это стереотипы. Но, например, всё, что говорят про холод оказалось правдой. Но вы ведь как-то живёте в таких условиях!

Я перевожу, Чудила кивает и говорит, смеясь:

— Да, предрассудки есть у любого народа. Зима в России не круглый год, приезжайте летом — увидите!

В беседу включается Марк:

— Русские люди имеют репутацию холодных, неприветливых людей. Но в реальности, это не так. У вас, например, совершенно очаровательная улыбка, Натали, и мы очень благодарны вам за приглашение провести для нас экскурсию.

Адский ад! Это я переводить не собираюсь: ни комплимент, ни тот факт, что они думают, что прогулка — инициатива Наташи. Вижу её сосредоточенное лицо, она ждёт моего перевода. Недовольно взглянув на Марка, озвучиваю:

— Он говорит, что заметил, что русские ровно относятся к собственной репутации. В действительности, им по большей части всё равно, что думают о них окружающие. Ещё он говорит, что находит такое равнодушие совершенно очаровательным. И благодарит за экскурсию.

Та же женщина в фартуке приносит первый поднос с нашими блинами. Блины «сытные», блины солёные, блины сладкие... на любой вкус! Обожремся и никуда не поедем. Это было бы неплохо, на самом деле. Потому что Марк мне откровенно надоел.

Но тот, словно назло мне, не останавливается:

— У Русских всё на пределе, нам, европейцам этого не понять. Когда у Грега в ресторане отмечаются радостные события, то обязательно до пьяных песен на столе. Когда горестные — до попыток суицида в туалете. И так во всём. Всё чересчур. Это завораживает и одновременно пугает.

Ну, окей, это я перевожу дословно. А Алан подхватывает:

— Да, нас удивляют контрасты. У вас много богатых людей, мы видели столько машин класса люкс, что и для Парижа это редкость. Но... ваши дороги — как по ним ездить?!

— И даже люди контрастны. Такой разный подход мужчин и женщин к внешнему виду, например. Хотя у молодёжи этот контраст уже сглаживается, — это говорит Марилис.

Снова включается Алан:

— Русских сложно просчитать, они для нас непредсказуемы. И это тем более странно, потому что вы долгое время жили в рамках строгой идеологии и контроля. И тем не менее, даже в рабочих ситуациях, у русских часто проявляется способность взглянуть на проблему под совершенно неожиданным углом и предложить какое-то абсолютно невообразимое решение.