«Сон — тайны и парадоксы» - Вейн Александр Моисеевич - Страница 17

К наблюдениям Манассеиной и других исследователей «доэнцефалографической эры» стоит отнестись критически. Условия жизни людей с тех пор изменились, а с ними изменились и все «отражения» этой жизни, в том числе, конечно, и соотношение количества сновидений у мужчин и женщин, у молодых и стариков. Но самое главное — нет людей, которые не видят снов, есть лишь те, кто их не помнит.

Этот факт был установлен в лаборатории Клейтмана еще в начале пятидесятых годов XX века, сразу после открытия быстрых движений глаз.

Первыми испытуемыми были студенты, которым прикрепили к голове и лицу электроды — маленькие серебряные диски. Электроды, прикрепленные к лицу, должны были улавливать изменения потенциала, вызванные движением глазных яблок. В состоянии покоя между наружной и внутренней сторонами глаза всегда имеется разница потенциалов, и как только глазные яблоки повернутся, прибор это мгновенно отметит и запишет.

Испытуемые засыпают. Альфа-ритм на электроэнцефалограмме пропадает, появляются медленные низковольтные ритмы. Глазные яблоки совершают медленные вращающиеся движения. Через несколько минут глаза останавливаются, по ленте плывут сонные веретена. Волны на электроэнцефалограмме становятся все больше и все медленнее; но вот картина меняется: бегут мелкие волны, глаза совершают резкие быстрые движения.

Даже неспециалист решит, что человеку начал сниться сон. Все ночи напролет Клейтман и его сотрудники будили своих испытуемых и во время быстрых движений глаз, и когда глаза были у них неподвижные. «Вам что-нибудь снилось?» — спрашивали они. «Нет», — следовал ответ, если вопрос задавали посреди медленного сна, и «да», если посреди быстрого; было так не всегда, но в подавляющем большинстве случаев — в 80%. На медленный сон пришлось только 7% утвердительных ответов, и были это какие-то отрывочные воспоминания, мало похожие на сновидения. Тогда и обнаружилось, что продолжительность описываемых приключений пропорциональна продолжительности быстрых движений глаз. Если человека будили через десять минут после начала быстрого сна, и он рассказывал о том, что видел, то, как правило, эти увиденные им события могли бы занять в реальной жизни десять минут, а если через двадцать — то двадцать. Сны видели все, и не один раз за ночь, а несколько.

Впоследствии выяснилось, что видят сны даже те, кто слеп от рождения, то есть они не видят их зрительно, правильнее было бы сказать — воспринимают. Воспринимают всеми своими обостренными чувствами. «Когда я однажды разбудил испытуемого, который всегда был слепым, — пишет Освальд, — он рассказал мне такой сон: будто он вместе с приятелем был в мастерской для слепых, там они засунули четки в футбольный мяч и потом слушали, как они там перекатывались, когда они ударяли по мячу». У здоровых людей тоже не у всех сны развертываются только в зрительной сфере. По некоторым данным, приблизительно у трети людей сны представляют собой смесь равноправных ощущений — зрительных, слуховых, осязательных, обонятельных, вкусовых. Многое тут, надо думать, зависит от рода занятий: музыканту или поэту звуки будут сниться чаще, чем инженеру.

Нью-йоркские исследователи скептически отнеслись к чикагским экспериментам и решили их проверить. Опросив несколько сот человек, они отобрали из них две группы. В первую вошли те, кто утверждал, что часто видит сны, а во вторую — кто клялся, что не видит их никогда. За каждым следили неусыпно по ночам и каждого будили то в одной, то в другой фазе. Если верить членам первой группы, то они видели сны в 53 случаях из 100, если их будили в медленном сне, и в 93 случаях из ста, если будили в быстром. У второй группы получилось соответственно 70% и 46%, то есть сновидения были у них в медленном сне чаще, чем в быстром. Что за странность? В медленном сне видеть сны не полагается.

Исследователи решили, что это были сновидения, снившиеся в том быстром сне, который предшествовал медленному. Может быть, люди, которые «никогда не видят снов», обладают способностью помнить в медленном сне о том, что было в быстром? Но почему они утром не помнят ничего? Может быть, сон для них означает нечто причудливое, фантастическое, чего в жизни не бывает и быть не может? Иногда они рассказывают утром, что думали во сне. Вот этот испытуемый «думал», что едет в машине по пустыне, и думал он, если судить по электроэнцефалограмме, именно во сне, а не в бодрствовании. Он не называет сновидением то, что имело внутреннюю последовательность. Язык снов у него подчиняется грамматическим правилам — вот и все. Если он будет утверждать, что сны ему не снятся, не верьте ему, ибо он сам не верит себе — не верит своим глазам.

А с какой скоростью забываются сны? Снова у Клейтмана в лаборатории спали испытуемые. Выяснилось, что через пять минут после быстрого сна подробных описаний не добьешься, хотя отдельные фрагменты сновидений человек еще помнит. Через десять минут фрагменты вспомнились лишь в одном случае из 26. Может быть, многие люди не запоминают снов оттого, что они им не интересны?

В некоторых странах нейрохирурги, чтобы облегчить страдания безнадежных психических больных, делающим лейкотомию — перерезают у них связи лобных долей коры с подкорковыми отделами. Все до единого, кто перенес операцию, говорили, что сновидений у них больше не бывает. У них тут же сняли электроэнцефалограмму. Всё как у здоровых:смена быстрого н медленного сна, движения глаз. Должны быть сны! Так и есть: разбуженные ночью, люди бормотали, что да, действительно, они только что видели сон, пересказывали его «в двух словах», тотчас же отворачивались от экспериментатора и засыпали.

Да так и быть должно! Лейкотомия спасает от буйного помешательства, но взамен вкладывает в пациента определенные личностные черты: получается человек, склонный к стереотипному поведению и стереотипной речи, живущий сегодняшним днем, инертный до крайности, добродушно-безразличный ко всему на свете, в том числе к собственным эмоциям. Лейкотомированные больные просто не желают утруждать себя запоминанием снов. Обратим, однако, внимание на черты лейкотомированной личности. Они ведь не так уж патологичны. Разве не встречаются нам люди, обладающие в той или иной степени подобными чертами? И не кроется ли в этом одна из причин их плохой памяти на сны?

Что же еще остается неясным? Многое, увы, и прежде всего этот таинственный медленный сон, то есть не вообще медленный сон, а видим ли мы сны в нем или не видим? Снов как будто нет, однако психическая деятельность присутствует безусловно. В медленном сне выходят на ночные прогулки сомнамбулы и раскачиваются из стороны в сторону молодые люди. А как же сновидения? Ведь «думали» же о чем-то нью-йоркские испытуемые!

Американский исследователь Дэвид Фулкес подобрал ключик к медленному сну самым простым способом. Он чуть-чуть изменил форму вопроса, с которым обычно обращались к испытуемым. Раньше их будили и спрашивали, видели ли они какой-нибудь сон, Фулкес стал спрашивать: «Что-нибудь проносилось у вас в голове?» Эта перемена привела к таким результатам, которых не ожидал сам Фулкес. Те, кого будили в быстром сне, отвечали утвердительно в 87% всех случаев, а кого будили в медленном сне — в 70%.

Дэвид Фулкес также выяснил, много ли было зрительных образов в том, что проносилось в голове у испытуемых, что это были за образы, какие эмоции они вызывали. Оказалось, что все это было мало похоже на сновидения, поставляемые быстрым сном. В быстром сне человек почти всегда видит яркие события, фантастические сцены, приключения, сопровождаемые эмоциональными переживаниями. В медленном же сне — это почти чистое размышление, «думание», и в основном о событиях минувшего дня. И неспроста глаза в глубоких стадиях медленного сна неподвижны — смотреть нечего.