Помереть не трудно (СИ) - Зимин Дмитрий - Страница 4

— Я думал, ты приедешь один, — заметил Алекс, когда все успокоились и расселись. Барменша вновь выплыла из-за стойки, держа теперь в каждой руке под две литровые кружки пива. Подмигнув лиловым глазом, она поставила их на наш столик. Блузка у неё при этом распахнулась… Нет, честно: у меня голова была меньше, чем каждая из её грудей.

— Кадет, — окрик был, как ушат воды на голову. — Перестань пялиться на даму.

Барменша громко расхохоталась. А затем обняла меня одной рукой за плечи, и проговорила ленивым басом:

— Не кричи на малыша, Альхен. Мне даже приятно… — и она потёрлась о мою щеку боком груди.

По-моему, я покраснел. Несмотря на отсутствие меланина, нехватку кровяных телец и прочую муру, щеки мои запылали, как пионерский галстук. Схватив ближайшую кружку с пивом, я погрузил нос в ароматную пену.

Барменша довольно расхохоталась, и прижалась ко мне снова.

— Ты приходи ко мне, зайчик, — шепнула она прямо в ухо. — Тебе здесь всегда рады…

И удалилась. Неторопливо и победно. Как крейсер Аврора, только что расстрелявший Зимний.

— Вы понравились Жоржетте, — прищурился Владимир. — А это дорогого стоит.

— Зато кроме неё я здесь никому не нравлюсь, — вздохнул я.

После демонстрации, устроенной барменшей, враждебных взглядов поуменьшилось, но аура настороженности всё ещё висела в воздухе.

— Экий ты нежный стал, кадет, — крякнул Алекс. — Срамишь меня перед державами…

— Не кручиньтесь, молодой человек, — не обращая внимания на Алекса, утешил Владимир. — Ну подумаешь — стригой. У всех свои недостатки.

И он многозначительно покосился на вернувшегося Митроху. Выглядел парень точно так же, как до перекидывания, только был босиком.

— Обуйся, горе ты моё, — буркнул Владимир. А потом посмотрел на Алекса. Последовал безмолвный обмен информацией, из которого можно было вынести, что ученики — те ещё занозы в заднице.

— Так что привело вас в Петербург? — наконец спросил шеф. Вслух. — Поначалу я решил, что ты просто соскучился, но увидев твоего спутника…

— Это мой клиент, — пояснил Владимир, отпивая из кружки. На верхней губе его образовались пышные усы из пены, и он промокнул их белоснежным платком. — Точнее, сын клиента. Я его охраняю. И раз уж мне пришлось ехать к тебе, пришлось взять парня с собой.

— Так что случилось, мой друг? — Алекс тоже пригубил пива. Слегка. И никакой пены на губе у него не осталось.

— В Москве кто-то убивает оборотней, — вздохнул Владимир. — И нам нужна твоя помощь.

— Значит, мы едем в Москву? — спросил я, когда мы с Алексом подъезжали к дому.

Новый знакомый Владимир с нами ехать отказался: обещал мол, подопечному Питер показать. Было около трёх пополуночи, когда мы вышли из Заупокоя. Шеф послал меня подогнать Хам, и последнее, что я помню — высокая фигура в кепке идёт посреди пустого проспекта, ведя на поводке громадного волка…

— Давненько я не бывал в первопрестольной, — довольно улыбнулся шеф. — Погреться на солнышке — там уже сирень цветёт. А какие ночные экскурсии…

— Вы имеете в виду, — осторожно спросил я. — Те же экскурсии, что и здесь?

Алекс сел прямо и посмотрел с предубеждением.

— Нет, блин, Третьяковки я давно не видел.

— Ага, ага… — я понятливо покивал. На самом деле, ничего не понимая… — А Владимир — это тот, о ком я думаю?

— Володя — это Володя, — отрезал шеф. — Что бы ты там себе не думал. Паркуйся давай, на Сапсан опоздаем.

Кроме прочего, новый знакомый снабдил нас билетами на поезд. Отправление — пять сорок пять утра.

Это означало, что ни сегодня, ни вообще в ближайшее время с Мириам я поговорить не смогу…

— Не переживай, мон шер, — Алекс похлопал меня по плечу. — Всё образуется, — он словно бы угадал мои мысли. — В Сапсане мы с тобой позавтракаем… Говорят, у них там чудесный вагон-ресторан. Потом — поспим. А когда проснёмся — всё будет по-другому. Это я тебе обещаю.

Особняк по ночному времени был пуст, так что ни расспросов, ни разговоров. Мы быстро собрались — Алекс успел черкнуть пару строк девочкам, прилепив послание магнитиком на холодильник, — и вновь вышли на крыльцо, ожидая такси.

Закурили. Я меланхолично подумал, что надо бы запастись сигаретами, а потом вспомнил, что в Сапсане курить нельзя. Огорчился. А потом огорчился ещё раз — месяц назад меня, как некурящего, такие вопросы попросту не волновали…

— А что, в каждом городе есть свой… экскурсовод?

Время тянулось медленно. А мной овладел «дорожный мандраж». Хотелось уже сесть в вагон, ощутить стук колёс, равномерное покачивание поезда, спросить у проводницы чаю и смотреть, смотреть в окошко на пробегающие поля…

— У нас это называется дознаватель, — к ногам Алекса жался некрупный саквояж, в котором помещались разве что бритвенный прибор и пара белья. — А вообще… — он пожал плечами. Словно бы говоря: монстрам без разницы, где жить: в столице, или провинциальном Бобруйске.

— И что они… так же, как мы с вами?

— По-разному, — пожал плечами шеф. — В меру фантазии.

Признаться, до конца я этого так и не понял. Из полунамёков и оговорок выходило, что некоторым из ныне живущих — таким, как Гиллель, отец Прохор и мой непосредственный начальник — век отпущен гораздо более долгий, чем другим.

Впрочем, в живучести шефа я убедился сам. Я видел, какую рану оставил в его груди Лавей. Я точно знал, что с такими ранами не живут. И тем не менее — факт. Про святого отца я вообще не знаю, что и думать… Там, в подземелье, мне явственно виделась высокая, чуть сутулая фигура глубокого старца, с бородой, в монашьей скуфейке… Но это была всего лишь тень на стене.

Раздался громкий в ночи шорох шин, и такси призывно мигнуло зелёным маячком. Мы спустились с крыльца.

— Погодите, — я вдруг понял, что не давало мне покоя. — А как же мы без оружия? В поезд-то поди, с пистолетами не пустят…

— Про пистолеты не твоя забота, кадет, — успокоил шеф. — Надеюсь, ты свои дома не оставил?..

— Обижаете.

— Об остальном не беспокойся.

Я поёжился. Как-то стрёмно выходило. Чужой город. К тому же — раза в два больше, чем наш… Чужие улицы, неведомые опасности… А мы — словно голые. Револьвер и два пистолета — курам на смех.

— Поедем с комфортом, — сообщил Алекс, когда такси оставило нас у терминала Московского вокзала. — Совет расщедрился на первый класс.

— Совет?

Я не слушал, о чём разговаривали шеф с Владимиром в пивной. Думал о Мириам, несколько раз пытался дозвониться… К тому же, часть моего внимания занимал вервольф Митроха. От него шла волна незнакомой силы, и я много времени потратил на попытки определить: нравится она мне, или нет.

— Строительная компания «Семаргл инкорпорейтед». Одна из крупнейших на рынке недвижимости. Руководитель и основной держатель акций — Пантелей Митрофанович Лесной. Совет поручил нам разобраться с небольшой проблемкой, возникшей с этой компанией.

Пройдя через просторный, ярко освещённый холл, мы вышли на перрон. Стрела поезда, бело-синяя, с хищным заострённым носом, уже принимала пассажиров.

Алекс показал билеты, и проводник — парень просто таки модельной внешности — подобострастно склонившись, указал направление.

— Вот он, ваш вагончик, — залебезил он перед шефом. — Ножку извольте на приступочку поставить, а уж я вас поддержу… — проводник попытался ухватить его за локоток.

— Ручку убери, родной, — в тон посоветовал шеф проводнику. — Не терплю амикошонства.

Не раз я замечал, как определённого сорта люди ведут себя с Алексом. Запах, что ли, чуют?.. Ауру власти, уверенности в себе, присущую лишь потомственным аристократам? Впрочем, сам я никакого пиетета, кроме профессионального, перед шефом не испытывал.

Кресла были кожаные, кремово-серые. Между ними — столик на хрупкой с виду подставке. Титановый сплав? — подумал я мельком.