Сень (СИ) - Номен Квинтус - Страница 31

С другой стороны, средства, необходимые для того, чтобы продукцию завода можно было использовать в народном хозяйстве, заметно превышали стоимость самого завода, но и это было далеко не самым главным: основной проблемой было полное отсутствие готовых специалистов, способных на заводе работать. Поэтому и Ставрополь, где поднималось «головное» предприятие комплекса, и поселок Волго-Донск, где строился основное перерабатывающее предприятие, обзавелись техникумами и институтами, где эти специалисты срочно обучались. Особенно весело это, конечно, смотрелось в Волго-Донске: поселок, состоящий главным образом из двухэтажек двести четвертого проекта, с грунтовыми (а часто — и просто грязевыми) улицами на три тысячи жителей — и помпезный четырехэтажный институт, рассчитанный на полторы тысячи студентов…

Одной из самых дорогих частей «разнесенного в пространстве завода» был семисоткилометровый газопровод, соединяющий гигантское месторождение газа под Ставрополем с газоперерабатывающим заводом. У Ставрополя уже был выстроен газоочистной завод, так что в трубу должен был поступать газ без воды и, конечно же, без песка. К тому же попутно на газоочистном еще и почти всю серу вытаскивали, так что труба от такого газа «ржаветь не должна». Она, собственно, и не ржавела — просто потому, что ее пока и не было. Оказывается, в СССР никто нужные трубы даже делать не мог. Поэтому на Урале срочно строился и завод, который будет нужные трубы изготавливать — но ждать, пока его выстроят, было невыгодно — и трубы возили из Германии. Что тоже было дорого — но ожидаемая выгода заставляла страну идти на такие затраты.

Николай Константинович Байбаков — министр нефтяной промышленности — на заседании правительства, посвященному этой стройке, высказывался более чем резко:

— Я считаю, что строительство трубы в таком виде — вообще вредительство! Ну зачем тянуть одну трубу в шестьдесят пять сантиметров и параллельно ей другую в сорок? Если мы предполагаем увеличение объемов добычи в три раза к пятьдесят пятому году, то лучше уж класть две, три толстых трубы, причем следующие трубопроводы можно начинать строить где-то году к пятьдесят третьему…

Но его стенания понимания не нашли, а объяснять министру то, что по второй трубе обратно в Ставрополь спустя некоторое время пойдет «сухой» газ, из которого в Волго-Донске вытащат этан, пропан и бутан, никто не стал. Потому что это было уже делом «большой химии», которую теперь курировал ВНИПИ «Фармацевтика», а Таня сочла, что просто сжигать на Ставропольской ТЭЦ сырье, из которого можно получить десяток тысяч тонн в год хотя бы полиэтилена, менее выгодно, чем часть газа просто перекачивать обратно. Ну а Станислав Густавович подсчитал, что Волго-Донская ТЭС, в топках которой будут гореть «хвосты» газоразделительных установок с содержанием метана чуть даже меньше пятидесяти процентов, только на необходимых ЛЭП окажется почти вдвое выгоднее, чем аналогичная станция в районе Ставрополя…

Впрочем, до населения все эти внутриправительственные дрязги не доходили, а очередная Всесоюзная стройка привлекла огромное число молодежи, мечтающей о «великих свершениях». Ну и о приличной зарплате, а так же своем комфортабельном жилье: оно, жилье это, стало главным «пряником» всех подобных строек.

Зарплата на «стройках коммунизма» была именно приличной, а не огромной, поэтому именно будущие квартиры и стали главной наградой строителям — а то, что награда эта будет, уже никто не сомневался. За пятидесятый год в городах было выстроено нового жилья вдвое больше, чем в сорок девятом — и объемы жилищного строительства лишь нарастали. В Госплане по этому поводу сотрудники рыдали целыми отделами и периодически грозили руководству массовыми увольнениями: на стройках катастрофически не хватало водопроводных и канализационных труб, радиаторов отопления, чугунных ванн и прочего металла. Да что там чугун, даже краны для воды — и те приходилось массово покупать за рубежом. Но никто в конечном итоге не увольнялся: проблемы как-то решались, стройки шли своим чередом…

На очередных посиделках Иосиф Виссарионович поинтересовался у Струмилина:

— Ну что там с металлом на стройках? Мне многие жалуются, что Госплан не справляется…

— Госплан, к сожалению, металл родить не может. Но может рождению металла поспособствовать… немного. Кстати, товарищ Пальцев в Белгородской области очень в этом плане неплохо поработал: в Губкине добычу руды уже втрое увеличил, а когда там карьер до конца выкопают, то руды станет еще вчетверо больше, причем расходы на добычу снизятся. Причем, заметь, руды станет больше, а снизятся общие расходы на ее добычу! Я думаю, что минимум орден Ленина Георгий Николаевич заслужил.

— Вот когда карьер руду выдаст на-гора, тогда орден ему и дадим. А то расслабится, зазнается…

— Ему Татьяна Васильевна не даст расслабиться, а уж зазнаться… Между прочим, почти половину прироста добычи руды Белгородская область отправляет во Владимирскую область, в Петушки и в Муром: эти два артельных завода уже больше ста тысяч тонн металла стране дают. И, что лично меня больше всего радует, дают в виде труб водопроводных. А теперь еще для газопровода трубы делают, только небольшие, сорок сантиметров.

— А насчет канализации? Чугун-то они вроде не льют.

— Наша светлоголовая во всех отношениях девушка организовала новую артель. Которая выпускает нужные трубы, но не из чугуна, а из полихлорвинила. Народ, конечно, косится на новведение, но деваться некуда, ставят, что им дают. А Татьяна Васильевна говорит, что срок службы этих труб составит минимум лет пятьдесят, и я ей верю.

— Блажен, кто верует…

— Верю. Настолько, что у себя в доме такие поставил. То есть договорился, что стройартель ремонт дома проведет и всем такие трубы поставит. Таня сказала, что им десяток тонн чугуна не помешает, а нам будет только лучше: говорит, что такие трубы засоряются реже и их чистить много проще.

— Воспользовался служебным положением?

— А хоть бы и так! Воспользовался и дал стране десять тонн дефицитного металла!

— Считай, что оправдался, не будем тебя под суд отдавать. Надо будет к тебе заехать, посмотрю, что за трубы такие.

— Посмотри. А еще… это я уже не про трубы, нужно сланцевый завод в Саратове увеличивать. Таня попросила это сделать как можно быстрее.

— А ей-то что до сланцев? Тем более саратовских, а Нарве же они гораздо лучше.

— Сейчас, погоди минутку, я ее химические слова иногда путаю, — Струмилин вытащил из кармана обрывок бумажки, прочитал написанное: — Из саратовских сланцев получается много ихтиола. А из ихтиола она какой-то препарат для стариков делает. Только она сказала, — продолжил Струмилин, пряча бумажку в карман, — что раньше она этот ихтиол синтезировала из чего-то, причем сложно и весьма затратно, причем занималась этим потому что не знала, что слово «ихтиол» означает. Теперь узнала, и даже выяснила, что его можно получить в Саратове и на каком-то месторождении во Франции, и считает, что тысяча тонн этого ихтиола в год позволит нужного препарата выпускать на пятьдесят миллионов человек, причем выпускать уже через год. Пятьдесят миллионов человек будут стареть медленнее, ты представляешь!

— А… а почему она не о всём населении страны говорит? Мы ведь, наверное, сможем и четыре тысячи тонн…

— Потому что этот препарат ее будет только для стариков. То есть лишь для тех, кому уже пятьдесят стукнуло. Она сказала, что сам по себе ихтиол тоже неплох: совместно с какими-то ферментами, образующимися у человека возле ран, он катализирует быструю регенерацию тканей и раны заживают быстрее, а еще на кожу благотворно воздействует — но она вроде знает, как из этого изготовить катализатор, действующий и внутри. То есть она его и раньше делала, но теперь сможет делать раз в тысячу больше.

— Сможет — значит сделает, наша задача — обеспечить ее фармацевтов сырьем. Обеспечим? То есть когда обеспечим?

— Инженер Зильберштейн предложил два варианта. Первый — построить четыре таких же печи, какие там уже стоят, на это потребуется полтора года и двести семьдесят миллионов. Второй — выстроить одну печь вчетверо большую, клянется, что выстроит ее за год и меньше чем за двести миллионов. Правда, насчет цены есть сомнения — и у него, и у меня, а насчет года — он сказал, что если не успеет, то его можно будет и расстрелять.