Теория Хайма (СИ) - "Мари Явь" - Страница 80

— Рада, что ты понял. В таком случае, нужда в моей смерти отпадает, раз я оказала тебе такую услугу.

— Чертовски смешно. — Улыбнулся чистосердечно император, который, кажется, в эту самую минуту был чертовски счастлив. Наслаждаясь собственным триумфом, читая отчаянье и страх, которые она пыталась не показывать, в ее глазах, Эдан наконец-таки за все это время чувствовал умиротворение. — Ах, знаешь, я сегодня так чертовски любезен. Не поверишь, даже никого не покалечил.

— Прогресс.

— Еще бы, если учесть, сколько погибло твоих собратьев после той твоей выходки. — Он улыбнулся блеску злости в ее глазах. — Конечно, ты же не думаешь, что я послушно и смиренно дожидался здесь своего брата. Хочу, чтобы ты знала об этом, прежде чем отправишься к праотцам. Обычные слуги, ничего особенного. Такие жалкие, слабые, дрожащие. И знаешь, что я видел в их глазах за секунду до того, как они сломаются словно старая, ненужная вещь? Искреннее непонимание. Вопрос «за что?». Но мы то с тобой знаем ответ. — Если бы взглядом можно было убить, Эдан бы уже давно умер в муках. — Вы все такие слабые? Будет чертовски обидно, если ты умрешь так же быстро. Все-таки я ждал этого очень долго. Рассказать тебе намеченную программу?

Девушка пустила в его сторону очередной уничтожающий взгляд.

— И то правда. Не стоит раскрывать все карты. Хочу, чтобы ты подумала об этом в оставшееся время. Как хорошо, что тут нет окон. Часы, проведенные здесь в размышлениях о предстоящих мучениях, покажутся тебе вечностью. Время — тоже отличная пытка для вас, смертных. — Эдан вздохнул, отпуская очередную самодовольную улыбку. — Чудесный день. Кстати, твоя казнь — масштабное событие, хочу тебе сказать. На нее приглашены все те, кто был приглашен на мою свадьбу. Кстати, насчет моей невесты… — парень наклонился к ней ближе, делая голос вкрадчивым, — я все еще собираюсь найти то, что ты у меня отобрала. И свадебным подарком этой милой крошке Аише будет твоя голова. В пример всем тем, кто хоть на мгновение задумывается пойти против меня. Я даже сделаю этот день национальным праздником.

— Какая честь. — Выплюнула девушка, слушая задорный звонкий смех молодого повелителя.

— Скоро по всему городу будут разговаривать только о тебе. О том, как какая-то человеческая, чокнутая сучка решила, что может безнаказанно перейти мне дорогу. — Понизил голос Эдан, отодвигаясь от решетки. — Ты не герой. Просто очередная бунтовщица-сумасшедшая, чье имя люди не забудут просто потому, что его никто не будет знать. — Окинув девушки финальным торжествующим взглядом, Эдан направился к двери. — Не скучай, безымянная. И еще, постарайся поменьше рыдать. Побереги слезы для кульминационного момента. Того самого, где ты будешь стоять передо мной на коленях, прося о смерти.

Ким молча проводила императора взглядом, смотря на то, как во вновь открывшуюся дверь заходят двое из охраны, направляясь к столу. Молчаливые, очевидно напуганные таким внезапным визитом его величества. Они так и не отошли от впечатления, садясь за кости… прежде чем их вновь не заставил встать новый посетитель.

— Вы двое — на выход. — Холодно бросил появившийся в тускло освещенной камере Пэри, прислоняясь спиной к каменной стене.

Он терпеливо проводил своим сияющим взглядом шокированных сторожил, которые поторопились убраться из комнаты. После чего захлопнул дверь, которая прошла свой путь с извечным скрипом.

— А я уже не чаял увидеть тебя снова, джиэда. — Проговорил тихо Пэри, проходя вперед. На его лице не было и намека на прежнюю веселость и немеркнущую улыбку. — А если уж и чаял, то не при таких обстоятельствах.

— И я рада видеть вас, вашество. — Улыбнулась кривовато Ким, осматривая мужчину с ног до головы.

Как всегда великолепен: гордый вид, идеальная осанка, аристократический, утонченные черты красивого лица, какой-то сложный костюм, подчеркивающий удивительный цвет глаз.

— Ты разбила мне сердце, джиэда. Ты это знаешь? — Мужчина остановился напротив нее, всего в метре. Благо, их разделяла решетка. Странно, но в этот момент, Ким действительно была рада этой преграде.

Куда-то делось все это легкомыслие из ультрамариновых глаз, ушла небрежность и легкость из слов, исчезла и вечная веселость, которая как светлая тень, кажется, всегда лежала на его лице.

— А мне еще никто не разбивал сердце. — Продолжал меж тем средний из рода венценосных. — Тем более человек. Тем более самый бесправный и опальный из всех. Ты представляешь степень моего разочарования? Я очень, очень, очень в тебе разочаровался. А знаешь, что самое отвратительное во всем этом? — Ким покачала головой, потому что он ждал ответа. — То, что я до сих пор готов предложить тебе все, чем располагаю.

Ким вздрогнула, нахмуренно следя за тем, как Пэри отходит от нее, беря один из стульев. Как опускается на него, отодвигая в сторону со стола кости и монеты. Он делал все неторопливо, словно лениво или вдумчиво. Набивал свою длинную узорчатую трубку табаком, поджигая траву и выпуская изо рта витиеватые клубы дыма. Кажется, он сам не предполагал, что придет сюда и затеет этот разговор.

— Я чертовски зол на тебя, девочка, но я, в отличие от Эдана, не хочу твоей смерти. Наоборот, я хочу тебя спасти. Понимаешь?

— Конечно. — Хмыкнула Ким. — Фейерверков тебе явно не хватило.

— Каких именно? Тех, что ты показала мне в первый раз, обманув самым подлым образом. Или тех, которые вознесли наш отчий дом в поднебесье?

— Кажется, и тех и других.

— Мне всегда мало. В этом суть моей вечной жизни. Нужно всегда к чему-то стремиться, если не хочешь стать таким, как мой старший брат. — Бросил резко Пэри, пробуя дым, как вино. — Бессмертный, проживший столько, сколько он, мало чем отличается от ходячего мертвеца. Меньше всего я хочу потерять смысл жизни. Интерес таких как Реиган в одном — они все чаще задумываются о смерти. Понимаешь? Их больше не интересует жизнь, потому что они в ней увидели и ощутили все, что только можно. Кроме нее. Она становиться для них притягательна, потому что она — единственное, что еще придает вкус их жизни. Они понимают, что еще живы, лишь потому что не знают ответ на этот единственный вопрос: каково это — умереть. Со мной все иначе. Я не хочу умирать. Я хочу жить в полном смысле этого слова. Я хочу забрать все дары этой жизни, всё, что она может мне предоставить. Я одержимо ищу чудеса этого мира. — Пэри слабо, расслабленно улыбнулся. — Потому мне так нравятся женщины.

Ким облокотилась на решетку, вдыхая дурманящий аромат.

— Все это глупость… мол, женщины все одинаковые. Это не так. За всю свою жизнь я не встретил ни одной одинаковой женщины, джиэда. Я изучал жизнь по их глазам. Распознавал эмоции по малейшему движению лица и тела. Палитра чувств, настолько обширная, что люди устали придумывать им названия, читались мной в новых неповторимых сочетаниях в их голосе и взгляде. Женщины — самое главное чудо этого мира. — Заключил Пэри с долгим выдохом. — А потом мне попалась ты. Жизнь преподнесла мне новое чудо. Уникальное и своеобразное. Источник откровений, который мой брат в тебе не разглядел, или же разглядел, и потому решил уничтожить. Его гордость и юность не позволят чему-то соперничать с ним. Со мной все иначе, непокорность и упрямство в женщине вдохновляют меня. — Вытряхнув пепел на стол, стряхнув его рукой, Пэри убрал трубу, вставая из-за стола и подходя к клетке. — В тот раз я действительно ждал тебя.

— Я на это и рассчитывала. — Честно призналась Ким, теребя молнию на толстовке.

— Ты меня использовала с самого начала. — Мужчина вздохнул, опираясь плечом на каменную стену совсем рядом с ней.

— Но ты же знал. — Пожала плечами девушка, зная, что этот Древний не дурак и не слепой.

— Мне было интересно, чем все закончиться. К тому же, женщины стихийны. Я надеялся, ты передумаешь и с радостью примешь то, что я тебе предлагал, поняв, что свобода, ждущая тебя за стенами, на самом деле попросту вечное скитание. Свобода, которую ты так хотела получить, несопоставима с тем, что я хотел дать тебе. Свобода — это добровольное одиночество, которое круто приправлено отчаяньем и осознанием собственной бесполезности. Я бы дал тебе больше. Я ведь никогда не хотел делать тебя рабыней. Уместно ли тебя спрашивать о том, по какой причине ты отказалась?