Ни конному, ни пешему... (СИ) - Костина Надежда - Страница 30

— Ты забыла перчатки, — сказала невпопад севшим голосом.

— Ничего, — все так же смотря перед собой, шепотом ответила ведьма.

Затем медленно повернулась к внучке. Печально улыбнулась. Лиза крепче сжала ее ладонь. Горло сдавило спазмом, говорить не получалось. Да и что тут можно сказать...

От самых кончиков пальцев тепло растекалось по руке мягкой волной, наполняя покоем и глубокой печалью. Бабушка заботливо делилась силой, отдавая внучке всю свою нежность и любовь.

— Пошли, — наконец сказала Ядвига, — я хочу увидеть могилу отца.

*****

Дуб был огромным!

Могучий статный красавец возвышался над всем парком, как сказочный великан. Крепкие ветки раскинулись на много метров вокруг широченного ствола.

Настоящий владыка окрестных земель. Суровый страж.

Фото в сети не передавали и сотой доли его великолепия и дикой мощи.

Благословенный корень истинного леса…

Дух-хранитель...

Прожитые годы оставили многочисленные раны — чернеющие шрамы ожогов, вмятины от осколков снарядов, оспины пуль, переломы рук-ветвей.

Войны катились над ним огненным валом, не единожды сжигая дотла людские селения в округе, но как только наступал мир — люди возвращались в родные края, отстраивали заново хаты и кланялись вельмишановному зелёному пану.

Взглянуть на чудесное дерево, прикоснуться ладонями к шершавой коре, загадать желание или молча постоять под густым шатром, смутно ощущая присутствие иной силы, приезжали издалека.

Даже сейчас, в преддверии рождества, группки любопытных туристов бродили вокруг трехсотлетнего великана, слушали говорливых экскурсоводов и фотографировались на фоне местной достопримечательности.

Нежный перезвон окутывал поляну мелодичным облаком — на нижних ветвях качались сотни крохотных колокольчиков, яркие разноцветные ленточки трепетали на лёгком ветерке. По местным поверьям — то ли дары духам-хранителям окрестных земель, то ли самому дубу. Тут мнения разнились. Но все единодушно сходились в одном: пока стоит чудесное дерево — городок и его жители процветают, и никакие напасти им не страшны.

Двое предприимчивых парней, явно из местных, наряженные в красно-белые праздничные колпаки, громко предлагали всем желающим лестницу-стремянку. За умеренную плату, разумеется. А как иначе?! Зимой-то!

Желающих карабкаться на морозе по скользким ступенькам не находилось, но веселые смешливые парни не унывали, сыпали шутками-прибаутками, подначивали приезжих мужчин, игриво подмигивали молоденьким девушкам.

Лиза с Ядвигой сидели на скамейке. Пригодился и захваченный с собой теплый шерстяной плед, и термос с травяным настоем. Горячий напиток согревал, делился теплом ушедшего лета. Пили молча, говорить не хотелось.

Мурза, таки устав топать лапами по снегу, тенью устроилась на плечах девушки и едва слышно мурчала. Кошка, которая не кошка, пыталась поддержать хозяйку как могла. А свое дело негодница знала отлично — сердце больше не сжималось от черных мыслей, горло отпустило. Тихая светлая печаль наполняли душу и мысли. Угасал вспыхнувший было гнев…

— Мама, мама, летом пахнет, малиной и…луной! Это у тети чай такой?! Волшебный, да!? — звонкий детский голосок выдернул Лизу из рассеянной задумчивости.

Девчушка лет семи-восьми смотрела огромными карими глазищами то на грустную девушку с термосом и глиняной кружкой в руках, то на пожилую женщину в лохматой серой шубе.

Мама девочки смущённо глянула в сторону лавочки, виновато улыбнулась. Ядвига примиряюще улыбнулась в ответ, приподняв чашку, мол, все в порядке…малина, луна…чай волшебный, да…

Потом прищурилась, приглядываясь к малышке внимательнее, и, не говоря ни слова, махнула ладонью, приглашая подойти поближе. Девочка обернулась на маму и нерешительно подошла к чуднОй пани.

— Что это у тебя? — Ядвига глазами указала на голубую и жёлтую атласные ленты, зажатые в детском кулачке.

Девочка с подозрением покосилась на незнакомку, упрямо поджала губки и …выпалила:

— Дубу подарок! — быстро-быстро зашептала. — Мама не верит, а я верю! У меня просьба…важная. Очень. Мы, знаешь, как далеко ехали. Тут мамина тетя живет. Папа там остался, — звонкий голосок дрогнул, на ресницах блеснули слезы.

Ядвига понимающе кивнула и …протянула девчушке свою чашку, не сводя с нее пристального взгляда.

— Пей, — голос Ядвиги стал низким, тягучим, мягко обволакивая и девочку, и застывшую молодую женщину. — Согреешься. Он… волшебный.

Малышка притихла, аккуратно приняла чашку, не выпуская из кулачка яркие ленты, сделала первый осторожный глоток. В полной тишине допила колдовской настой до последней капли. Ведьма достала из кармана…крохотный серебряный колокольчик на тонкой длинной цепочке.

— Держи, ему точно понравится подарок. А это, — на узкой ладони возникла неровная стертая временем монетка, — отдай вон тем балбесам, — кивок на шумных парней с лестницей.

Бабушка незаметно щёлкнула пальцами, разгоняя наваждение.

Мама ребенка вздрогнула и стала удивленно озираться по сторонам, будто очнувшись от сна. Девчушка, как ни в чем не бывало, схватила ее за руку и потянула к огромному дереву.

— В ней кровь водяниц? — глядя вслед удаляющейся парочке, негромко спросила Лиза.

Бабушка протянула опустевшую чашку, подождала, пока внучка заново наполнит ее настоем и, только отпив несколько глотков — яблоки и дикий мед, капля лунного света и запах скошенной травы — кивнула. Второе благословение за день отобрало изрядное количество силы. Руки у Ядвиги дрожали.

— Ты же их знаешь… Как силенок наскребут, чтобы тело себе создать, так и выискивают, от кого родить дочку-наследницу, — бабушка глубоко вздохнула, задумалась. Мурза шмыгнула хозяйке на колени, обвилась вокруг плеч. — У нашего мельника внучкА заприметили, ему и пяти не было. Петрусь красавцем вырос, каких поискать. Она и привязалась к нему. Жила человеком много лет. Все ко мне на поклон ходила…

— И ты тратила силу на водяного духа? Зачем?

— Петрик хороший мужик был, да и его семья мне не чужая. Водяница троих родила. Двух дочерей — они потом с матерью в воду ушли, и сына. Сын с людьми остался. Вот эта соплюшка его крови. Поди ж ты…

Лиза сунула полупустой термос в рюкзак, придвинулась ближе, обняла бабушку и положила голову ей на плечо. Серый мех щекотал нос, будил воспоминания. Вот она противный колючий подросток, в одиночку решилась отправиться в Лес. Заблудилась в колдовских тропах почти сразу. Лешак все время шел за ней. Присматривал. Не вмешивался. И когда Лизка уже отчаялась выпутаться из глухой чащобы и ревела от бессилия и злости, вышел из-за деревьев, обнял. Серый мех пах диким зверем и лесом, а она, тринадцатилетняя дуреха, хлюпала носом. Размазывая слезы по грязным щекам, просила бабушке не говорить, о ее… экспериментах. Леший кивал, гладил по спутанным волосам, — шапку она потеряла почти сразу, и обещал не выдавать названную внучку старой ведьме.

Сейчас мех пах цветочными духами и немного дымом костра, волчий запах притаился. Свернулся хитрым зверем в темном логове.

Лиза так ни разу и не решилась накинуть шубу на плечи. Такое без спросу лучше не трогать. Можно и умом тронуться.

А леший бабушке шубу отдал, как только первый снег выпал. Чтобы сила леса была с ней везде. Берег как умел, старый пень. Дорожил сестрой немеряно. Значит, давно в курсе. А дед? Он же привязан к старой ведьме. А Никифор?

— Дед знает. Мы попрощались перед отъездом, — тихо сказала Ядвига. — Никифор останется с тобой, сколько сам захочет. И Мурза. Если не прогонишь нахалку.

Бабушка неожиданно толкнула Лизу в бок, мол, гляди. Знакомая девчушка храбро карабкалась по лестнице. Один парень поднимался тремя ступеньками ниже, оберегая малышку. Наверх он тащил длинную палку с крюком. Второй «балбес» крепко держал стремянку внизу. Мамочка, затаив дыхание, стояла рядом. Вокруг собралась небольшая толпа любопытных зевак.