Серебряный змей в корнях сосны - Наумова Сора - Страница 24

– Если бы не ты, – прорычал Мадока, – нас бы не поймали. Ты нас предал!

– Я вас спас. Нас бы все равно заметили, а так я смог выступить поручителем.

– Ты сказал, что мы глупые.

– Я сказал, что вы еще незрелые. Я старше, мне виднее. Да и сработало же?

Кента сдавленно замычал, и Сасаки заботливо сунул ему в руки таз. Мадока поднял оконную створку, впустить свежий воздух. Кента спускал потраченные на еду деньги с равными промежутками времени последние четыре часа.

– Может, позвать лекаря? – предложил Сасаки. – Его ки сама не справляется.

– Сэнсэй Ниихара запретил.

– Это же жестоко.

– Все вопросы к нему. – Мадока махнул рукой на Хизаши и лег лицом к стене.

Под жалобные стоны Куматани ночь окрасилась в серый, забрезжил рассвет.

Еще до восхода солнца обитатели каждого из ученических домов должны были облачиться и выйти на утреннюю тренировку. После ее завершения надлежало умыться и отправиться на завтрак в общую столовую. Но сегодня их четверых общие правила не касались – Хизаши сидел на коленях перед сёдзи, за которой его ожидал куратор нового набора учеников Дзисин – сэнсэй Ниихара. Он был уже изрядно стар, чтобы продолжать заниматься изгнаниями, но достаточно опытен и мудр, чтобы наставлять молодежь. К тому же Ниихара обладал мягким характером, насколько это возможно в школе, чей девиз звучал следующим образом: «Рука тверда, и меч не дрогнет». Хизаши не сильно волновался о том, что собирался сказать ему сэнсэй, накануне ему вроде бы удалось убедить совет в своей непричастности к инциденту. Да и все прекрасно понимали, что редкий ученик Дзисин не сбегал с горы в город при первой же возможности. Просто не все попадались.

– Входи, Мацумото.

Хизаши призвал на помощь все свое актерское мастерство, изобразил почтение и легкую скорбь, после чего аккуратно сдвинул створку, поднялся, пересек черту и снова опустился на колени перед сэнсэем.

– Мацумото вас слушает.

– Ты всегда слушаешь, – проворчал старик. – Но что именно ты слышишь? Едва ли это совпадает с тем, что тебе говорят.

Хизаши ниже опустил голову, и длинный, высоко собранный алым шнурком хвост волос шелковой лентой соскользнул с плеча и почти коснулся преклоненных колен.

– Накажите меня, сэнсэй!

– Мне не за что тебя наказывать, ты сам себя накажешь, когда придет время. Посмотри на меня, Мацумото.

Хизаши выпрямил спину и прямо встретил внимательный взгляд Ниихары. Отчего-то под одеждой пробежал холодок, хотя ничего особенного не происходило, и придраться почтенному учителю было не к чему. Хизаши был талантливым, сильным, умным, опережал всех младших учеников в освоении магических техник, и, если быть честным, и всех старших учеников тоже. И кто знает, многие ли из учителей выстояли бы против него в битве один на один. Может, однажды выпадет шанс проверить.

Старик покачал головой и кивнул на низкий столик перед собой.

– Давай выпьем чаю, Мацумото.

Хизаши пересел поближе и занялся приготовлениями. На жаровне уже исходил паром чайник с нагретой водой, и Хизаши, больше не глядя на сэнсэя, тщательно протер тончайшей белой салфеткой чаши для чая, отмерил идеальное количество порошка маття, добавил воды и принялся за взбивание специальным бамбуковым венчиком. Его кисть при этом двигалась изящно и легко, и ни одна капля будущего напитка не забрызгала гладкие стенки чаши.

– Прошу вас, сэнсэй. – Хизаши протянул ему чай и только после этого взял свой. Если честно, он не ожидал, что все настолько затянется. Хотя чай, признаться, был хорош и цвета прекрасного.

– Ты далеко продвинешься, если не свернешь с истинного пути, – похвалил Ниихара. – Жаль, жизнь смертных устроена так, что чем большими талантами наделен человек, тем большие соблазны толкают его в бездну. Сильному оммёдзи – сильные демоны.

– Это касается не только людей, – позволил себе заметить Хизаши и пригубил чаю, наслаждаясь травяной свежестью. – Сильному демону – сильный оммёдзи.

– Ты умеешь думать. Не то что этот бестолковый Нобута. Сила – лишь малая часть настоящего оммёдзи. Лишь одна чаинка, всплывшая со дна чашки.

– А остальные? – спросил Хизаши из вежливости.

– Ты скоро узнаешь. Пей чай, Мацумото, впереди у тебя долгий путь.

Дальнейшее чаепитие прошло в молчании, и сэнсэй дал понять, что скажет самое главное в самом его конце.

– Управление Дзисин на острове Камо одно из самых маленьких и невостребованных во всей Ямато. Однако даже оно важно. Вы с Куматани доставите послание от меня главе управления, господину Тояма. Дело касается меня лично, прошу вас поспешить.

Письмо оказалось в руках Хизаши, и тот с недоумением на него уставился.

– Почему вы просите именно нас?

– Потому что в этом ваше наказание.

– Но я…

– Ты старший, Мацумото, а они еще даже не ученики. Пора познакомиться с ответственностью.

Ниихара поднялся, и Хизаши поспешно вскочил и согнулся в поклоне.

– Ваше поручение будет исполнено, сэнсэй. Можете не переживать.

Он попятился к выходу, развернулся и уже там его настигли последние слова Ниихары.

– Воды опасны, будьте внимательны в пути, присматривайте друг за другом и за горизонтом. Мало ли что можно увидеть.

Хизаши пытался отыскать скрытый смысл в словах старого учителя, но горизонт оставался просто линией, условно отделяющей голубизну неба от синевы океана, слабо плещущейся под полуденным солнцем и играющей жизнерадостными бликами, слепившими глаза. Хизаши отвернулся и с другой стороны увидел удаляющуюся неровную полосу суши, от которой они недавно отчалили. Ветра почти не было, и лодка с названием «Хитоми» мягко покачивалась на волнах, как сонная черепаха.

Куматани Кенте было не до любования красотами – он все еще страдал от собственной невоздержанности, и даже легкое движение палубы под ногами заставляло его мучительно зеленеть. Хизаши облокотился о борт и подставил лицо соленому ветру. Он чувствовал удовлетворение от удавшейся шалости, даже настроение поднялось.

– Глядя на тебя, ни один пьяница во всей Ямато не рискнет снова взяться за чашку.

– Ис… чезни.

– Я бы с радостью, но плавание не моя сильная сторона, а летать я не умею.

– Да ладно? Разве ты не умеешь все на свете?

Несмотря ни на что, сарказм удался Куматани на славу. Он шумно сглотнул, но стойко выдержал взгляд Хизаши. Даже не покачнулся.

– Я вас спас, – напомнил он.

– Мадока и Сасаки гнут спину на рисовом поле, а мы, – Куматани обвел рукой палубу с торчащими ввысь толстыми мачтами, оплетенными канатами точно деревья лианами, – а мы застряли тут!

Хизаши поднял голову и улыбнулся безоблачному небу.

– Еще скажи, что тебе неинтересно, что в письме учителя Ниихары. Хочешь взглянуть?

– Нет! – воскликнул Кента. – Не вздумай его читать! Это… это бесчестно.

Хизаши на самом деле было совершенно неинтересно, но нежданное путешествие не входило в его планы, и поэтому он только притворялся довольным перед Куматани. В школе, без постоянного присутствия поблизости «друзей», он успел бы изучить те уголки, в которые не мог попасть раньше. И все пошло прахом.

К тому же Хизаши не любил воду и даже немного опасался.

– Не бойся, я бы ни за что не стал читать переписку сэнсэя. Вот как ты обо мне думаешь, Куматани-кун?

Тот был слишком простым парнем, чтобы почувствовать издевку, поэтому смутился и честно ответил:

– Я не думаю, что ты плохой. Просто не могу понять и половины твоих поступков.

– Так и задумывалось, – пошутил Хизаши и отвернулся.

Их путь лежал от Осаки по морю на юго-запад, вдоль острова Сикоку, где среди разбросанных, как мелкий жемчуг, островков затерялся и Камо-дзима. Управление Дзисин на нем почти не получало заявлений от народа, но служило одним из связующих звеньев длинной цепочки оповещений, охватывающих всю империю, раздираемую борьбой за власть. Три великие школы оммёдо и экзорцизма – Дзисин, Фусин и Кёкан – не вмешивались в политику, и со времен правления императора Го-Итидзё[33] имели особый статус, который более чем за шесть сотен лет укрепился и оброс новыми привилегиями. Еще будучи обычным хэби, Хизаши был наслышан о трех великих школах. С их гербом на парусе все корабли по пути уступали бы им дорогу, будто плывет сам Сын Неба, но отчего-то «Хитоми» прикидывалась рыболовной лодкой, и это наводило на размышления.